— Стой здесь, болтай языком, Зена. Мне пора в путь, пока след еще свеж. Не утруждай себя преследованием, не догонишь. Даже после соревнований я скроюсь из вида раньше, чем ты успеешь моргнуть.
Зена обнажила зубы в подобии улыбки:
— Да, на короткой дистанции. Однако нам предстоит долгий путь, и моя выносливость стоит твоей быстроты. Помнишь, что случилось в прошлый раз?
Краем глаза воительница заметила Габриэль, протиснувшуюся сквозь толпу и неловко переминавшуюся сбоку. Рядом стоял Гомер, из-за плеча которого тревожно выглядывала Арахна.
— Габриэль, поручаю тебе Арго! Разузнай все, что сможешь, и догоняй меня. Мне нужны любые сведения: кто схватил детей, куда их увезли: что угодно. — Запричитала еще одна женщина, и Зена повысила голос: — Эй, ответьте! Похитители поехали туда, верно? — получив кивок, Зена положила руку на плечо плачущей матери и ободряюще улыбнулась: — Мы сделаем все, что воз-можно. Я привыкла действовать осторожно ибыстро. Постарайтесь успокоиться.
Сказав это, она снова повернулась к Аталанте, которая пожирала Габриэль испепеляющим взглядом.
— Ты превращаешь наше дело в комедию! — прошипела охотница. — Почему бы тебе не взять с собой девчонок, с которыми ты сидела, и корзиночку для завтрака в лесу?
— Ты прекрасно читаешь следы, Аталанта. Почему бы тебе не приступить к делу, пока они еще видны? — отозвалась Зена, которой надоела перепалка. — Прилив скоро их уничтожит. Габриэль, не задерживайся!
Девушка, стоявшая в обнимку с бедной Стимфой, бросила тревожный взгляд на Аталанту, но непревзойденная бегунья только отпустила витиеватое ругательство и, развернувшись, устремилась по следу. Охотница побежала к берегу, толпа расступалась, давая ей дорогу. Остановившись на полосе влажного песка, она присела, изучая глубокую колею, которую оставила здесь повозка похитителей. Габриэль посмотрела за спину Зены и болезненно скривилась:
— Я не могу ехать на Арго!
— Можешь, — твердо сказала воительница и прибавила, когда Габриэль попробовала протестовать: — В любом случае, у тебя нет выбора. Ты ведь собираешься мне помогать? В беде дети.
Габриэль вспомнила о Навсикае, и ее собственные страхи показались ей ничтожными в сравнении с тем ужасом, который выпал на долю слепой девочки. Грубые мужские руки оторвали ее от няни, бросили в повозку, мчащуюся неведомо куда… "Когда меня схватили, я хоть видела, что творится", — подумала девушка и тяжело вздохнула:
— Я все сделаю, — обреченно выдавила она.
— Хорошо. Выясни, что можешь, и поезжай за мной. Торопись.
— Не задержусь ни минутки, — пообещала Габриэль. Воительница кивнула, проверила оружие и отправилась за Аталантой, картинно застывшей на побережье, обратив к северу выжидательный взгляд. Мгновение спустя обе спасительницы устремились по следу: Аталанта неслась легко, словно лань, а Зена двигалась вперед ровной, мерной рысцой, предполагая, что путь будет долгим. Время от времени она склонялась к колее, оставленной повозкой. Воительница отставала, но не так серьезно, как опасалась Габриэль.
Провозившись с рыдающей Стимфой пару минут, девушка поняла, что толку от нее не добьешься. Женщина была стара, плоха здоровьем и совсем пала духом. Воплотился самый страшный ее кошмар — средь бела дня пропала ненаглядная воспитанница.
Остальные матери были немногим лучше. Только с одной можно было поговорить, но и она сообщила мало нового. Бедняжка кусала ладонь, чтобы не расплакаться. Остановив на Гомере отчаянный, потерянный взгляд, она заговорила: — Трое мужчин в черных доспехах выпрыгнули из военных колесниц… Это дорогие колесницы и резвые кони, я подумала, сам царь явился посмотреть на Аталанту. Или, может быть, царица прибыла. Но это были неотесанные мужланы, доспехи не по размеру, ножны болтаются, оружие чуть не ржавое. Они были грязны, уродливы, отвратительны… но свое дело знали. Они кутались в черные шарфы, натянув их до самых глаз. Не успела я закричать или шевельнуться, а мою Эгесту уже схватили изапихнули в повозку. Возница стегнул лошадей и — и они умчались, выехали на песок, пробились сквозь толпу, исчезли, раньше чем голос вернулся ко мне. Других повозок я… я не видела: только ту, в которой увезли Эгесту. — Гомер подошел к бедной женщине и с сочувствием взял за руку.
Женщина безутешно всхлипнула, и по ее щекам побежали слезы. Стимфа ожила, ободренная Габриэль, ивдруг, подняв дрожащую руку, ткнула пальцем в юного Гомера. Он воззрился на нее в изумлении.
— Он! Он с ними заодно! — истерически завопила старуха, не давая девушке и слова вставить. — Он это задумал, он заговорщик! И не перебивай меня, девчонка! Кто уговаривал разрешить царевне остаться? Какая ему разница, останется Навсикая или уедет, так нет же, вмешался! Хотел, чтобы у тех бандитов добыча была побогаче. Ну, скажи, сколько они тебе заплатят, молокосос? — голос Стимфы сорвался, и она опять разразилась рыда-ниями.
Гомер услышал злобный гул толпы. Тогда он широко развел руками и повысил голос:
— Это неправда! Я ученик Академии, я будущий певец, а вовсе не разбойник! Я просто пришел взглянуть на Аталанту и, зная, что царевна мечтает присутствовать, упросил старуху не упрямиться. Неужели здесь есть хоть одна девочка, которая без сожаления ушла бы, не увидев финальный забег? Я хотел помочь, вот и все!
— Он не врет, — подтвердила Габриэль, перекрикивая ропот. Люди замолчали, прислушиваясь. — Я знаю Гомера, он превосходный певец и… уж, конечно, он непричастен к… э-э, похитителям. Он на милю к ним не подхо-дил! Он сделал все, что мог, чтобы Навсикае позволили участвовать в финальном забеге, а потом остаться до конца. Я… О, боги, Стимфа! А где же Митрадия?!
Старуха смогла лишь мотнуть головой в сторону пляжа и снова захлебнулась слезами. Габриэль резко тряхнула ее за плечо, приводя в чувство, и властно, нетерпеливо спросила:
— Ну же! Они забрали обеих девочек?! Обеих? — Стимфа прерывисто вздохнула и бессильно склонила голову:
— Обеих, — она кинула на Гомера исполненный страдания взгляд. — Может статься, парень и не сообщник, но он все равно виноват! Мы были бы на полпути домой, если б не он. Но мою бесценную девочку похитили, имне надо возвратиться к царю и сказать ему… сказать ему, что…
— Стой здесь, — велела Габриэль рыдающей в три ручья няньке. Свалившись над несчастной старухой, она прибавила в утешение: — Мы вернем детей! В конце концов, Аталанте нет равных в преследовании дичи, не так ли? Разумеется, так! А что касается Зены… Лично я не завидую тем, кто перейдет ей дорогу, — она повернулась к Гомеру и подала ему знак: — Мне пора отправляться, время не ждет. Может, еще свидимся, когда освободим девочек.
Но тот уже мотал головой:
— Нет, Габриэль. Я еду с тобой, — Габриэль колебалась, это было очевидно. Видя, что она вот-вот откажет, певец сделал жест в сторону Стимфы, зашептал: — Она сказала, что я во всем виноват. Отчасти, старуха права. Не могу же я сидеть в Академии и сложа руки ждать, Когда придут вести! Кроме того… — он выразительно обвел глазами толпу, все еще кидавшую на него недо-верчивые и враждебные взгляды.
Габриэль вздохнула: "Да, нельзя его здесь оставлять. Все эти перепуганные мамаши и разъяренные отцы растерзают беднягу. Истеричка Стимфа натравит их на Гомера, как свору псов. Стоит ему повернуться спиной — и… А если нет, так он попадет в руки стражников, Агри-нон его арестует. Хм, тоже несладко". На мгновение ей стало интересно, где сейчас страж, но донесшиеся с рынка крики и ругань дали ясный ответ. Яростные вопли и знакомый голос заглушили даже ропот обезумевших от горя родителей.
Гомера нельзя оставлять, но и тащить его с собой опасно. Сколько Габриэль его знала, она не видела, чтобы он занимался спортом или держал в руках клинок, разве что пилочку для ногтей. Юноша был беспомощен, как птенец. "Он даже не знает, насколько опасна наша затея: видит в этом лишь приключение. Как бы мне не пришлось защищать его с оружием в руках!" — ироническая усмешка тронула ее губы. Все эти мысли пора отбросить. Скорей на Арго, и в путь! Габриэль улыбнулась:
