Мастерская Ниеракта занимала сразу три дома, образовывавших подобие подковы. Центр этой подковы занимала маленькая площадь, сплошь уставленная горшками и тарелками. Некоторые, самые большие, стояли прямо на земле, другие, поменьше и поизящнее располагались длинными ярусами на деревянных полках. За всем этим хлопотным хозяйством присматривал сторож – молоденький паренек младше Хейзита, толстопузый и деловитый. При виде нового гостя он ловко соскочил с лесенки, взобравшись на которую проверял готовность верхнего ряда тарелок, вылепленных в форме не обычного круга, а многогранника, и засеменил ему навстречу.

Хейзит остановился, предполагая услышать отповедь за то, что «шляются тут всякие незваные шалопаи, которых хлебом не корми – дай только трудовым людям мешать работу делать», однако сторож встретил его улыбкой и чуть ли не поклоном, сказал что-то невнятное о плохой погоде, полюбопытствовал, нравится ли гостю расписная посуда или он предпочитает чистую форму, и наконец поинтересовался, что гость, собственно, желает.

«Гость» желал увидеть мастера Ниеракта.

– Мастер Ниеракт сейчас в печном цеху и никого не может принять, – сказал на это сторож, поправляя вихрастый чуб. – А меня зовут Шилох. Давайте я вам пока, как могу, помогу.

К Хейзиту впервые обращались на «вы». Это было неожиданно и не сказать, чтобы неприятно, однако что-то во взгляде и повадках сторожа его нервировало и смущало.

– Меня послали сюда из замка. Локлану нужна глина. Немного, но самой лучшей.

– А вы в таком случае кто будете? – Шилох при упоминании сына Ракли слегка подобрал живот и стал с Хейзитом почти одного роста.

– Я Хейзит. – Он помешкал и добавил: – Строитель.

– И вам нужна глина?

– Совершенно верно. Отборная. Локлан посоветовал обратиться именно к мастеру Ниеракту.

– Для обжига или сушки?

– Что?

– Для сушки или обжига? – Шилох удрученно покачал головой, вероятно, сокрушаясь, что такие благородные люди, как Локлан, вынуждены пользоваться услугами таких неучей, как этот самозваный строитель. – Что вы будете из нее делать?

– Не думаю, что это относится к делу, приятель, – заметил Хейзит, уже жалея о том, что вообще вступил с парнем в разговор вместо того, чтобы дождаться Ниеракта и изложить все ему. – Для обжига, разумеется.

– Много?

– Мешок.

– Мешок? И на чем вы его потащите?

Об этом Хейзит не подумал. Глина всегда представлялась ему материалом легким, не сравнимым по весу с железом или камнем. Но ведь такой она становилась в готовой посуде, а из карьера на берегу Бехемы ее добывали при помощи могучих быков и развозили по мастерским на телегах, запряженных лошадьми. Локлану, пославшему его сюда, подобное неведение простительно, но он-то должен был все предвидеть.

– Разве у мастера Ниеракта нет лишней тачки? – попытался он в свою очередь изобразить удивление.

Шилох сцепил пальцы на груди, похрустел костяшками, почесал затылок и предложил гостю подождать, а заодно присмотреть за посудой. Сам же он скрылся в дверях приземистого домика с дымящейся на крыше трубой, в котором скорее всего и помещался печной цех. Вскоре он вышел, а следом за ним – высокий мужчина в кожаном переднике, с голым, как у кузнеца, торсом, потный, весь перемазанный сажей и улыбающийся.

– Маго Хейзит! – с порога начал он, вытирая о передник и протягивая гостю для рукопожатия широкую шершавую ладонь. – Как поживает твоя достопочтенная матушка?

– Хорошо, вита Ниеракт. Кланялась вам, – слукавил на всякий случай Хейзит, прекрасно понимая, что если все получится по его задумке, то матушка с радостью предоставит гончару открытый счет в своей таверне, которая к тому времени превратится в уважаемый всеми трактир. Опережать события было не в его привычках, но уж больно хотелось помечтать.

– И ты ей привет передавай. Давненько я к вам не захаживал. Ну да ладно, тебя-то что привело. Шилох говорит, ты теперь на замок работаешь. Поздравляю.

– У меня срочное поручение от Локлана. Он сказал, что готов оплатить вам лучшую глину, какую я только смогу у вас найти. Для обжига, – поспешно добавил Хейзит. – Мне и нужно-то всего ничего: от силы мешок.

– Глину найдем. Тачку дадим, – усмехнулся Ниеракт, кивая своему помощнику.

Тот снова нырнул в печной цех, пошумел там чем-то и, в конце концов, выкатил на улицу не слишком чистую, но прочную на вид тележку на двух вихляющих колесах.

В этот момент за спиной Хейзита послышался стук копыт, и во двор неторопливо въехала телега, распространяющая вокруг себя сильный запах рыбы.

– Вот еду с рынка, Ниеракт, и решил тебя проведать, – крикнул возница, натягивая поводья и осторожно спуская с телеги свое грузное тело. – Как там, готова моя посуда? – Увидев застывшего в недоумении Хейзита, он просиял и смачно плюнул себе под ноги: – Тэвил, если это не мой лесной спаситель! Какими судьбами?

Возницей оказался никто иной как толстяк Исли, решивший сменить арбалет виггера на сети рыбака. Без доспехов и оружия он казался сейчас простым добрым увальнем, таким же далеким от ратного дела, как рыба – от стрелы. Хейзит был рад этой нечаянной встрече, хотя отъезд Исли перед самым Вайла’туном оставил у него в душе неприятный осадок, слишком уж смахивая на предательство. Да и коня, полученного на заставе Тулли, он похоже, присвоил и даже запряг в телегу без зазрения совести. Однако кто такой был Хейзит, чтобы обвинять своего бывшего сотоварища в во всех тяжких? Разве сам он не пытается пристроиться поудобнее при замке и обеспечить себе безбедное будущее за счет ни в чем не повинных вабонов, пользуясь сложившимся положением и всеобщей нуждой в защите? Ведь он не стал хвататься за меч и проситься, чтобы Фокдан с Норланом взяли его с собой в Пограничье. Он забыл даже напомнить Ракли об остальных заставах, безоружных перед лицом страшного врага, готового вот-вот застать их врасплох и безжалостно уничтожить. Нет, он не имеет ни малейшего права упрекать Исли в желании забыть обо всем ради одной-единственной и понятной любому цели – выжить.

Обо всем этом он подумал, пожимая протянутую руку Исли и с завистью поглядывая на телегу.

Гончар с помощником в растерянности стояли, не зная, кому теперь уделять больше внимания и кого обслуживать в первую очередь.

– За глиной, говоришь, приехал? – уточнил Исли, выслушав короткий рассказ Хейзита и все поглядывая на полки с посудой, среди которой наверняка был и его заказ. – Так забирай и поехали. Я тебя куда скажешь довезу. Ниеракт, этот парень, что надо! Ты бы знал, в какие мы с ним попали тут давеча переделки! Врагу не пожелаю.

– Как лов? – поспешил прервать его словоизлияния Хейзит. – Что-то в телеге у тебя негусто.

– Так я все уж на рынке продал. – Исли самодовольно усмехнулся. – Кстати, Ниеракт, я тут и тебе рыбешки привез, как договаривались. В счет будущих заказов.

Гончар оживился и велел Шилоху разгружать телегу. Сам же он вооружился тачкой и завернул в проем между домами, где у него под деревянным настилом, как оказалась, высилась цела гора отборной глины.

Пока Исли помогал Шилоху выгружать рыбу, громко пересказывая рыночные слухи и небылицы, Хейзит, придерживая тачку, в то время как Ниеракт щедро перекладывал в нее лопата за лопатой свой драгоценный материал, как бы невзначай порасспросил его о свойствах глины, о том, как она ведет себя при обжиге и что нужно сделать, чтобы она, сохраняя легкость, выходила еще прочнее.

– Все зависит от того, что ты намереваешься из нее делать, маго. Если важнее всего легкость, то добиться прочности можно при помощи особого обжига. Я, к примеру, после первого обжига опускаю заготовки в ледяную воду. Если глина плохо схватилась, то она трескается и ломается. Зато если все было сделано правильно, стенки посуды получаются такими прочными, что даже ловкач Шилох не в состоянии ее разбить с первого раза. Можно добиваться прочности более легким способом: подмешивая в глину песок. Но и тут есть свои подвохи. Если переусердствовать с песком, глина выходит тощая и хрупкая. И водой тут дела не спасти. Воду я при замесе вообще стараюсь не использовать. Да и песком увлекаться не советую: он портит посуду.