– Мы посоветуемся и потом скажем вам свой ответ, – пробормотала Полина. И я её могла понять: скорее всего они согласятся на моё условие. Здесь уже всё отмыто, а как в других помещениях – неизвестно. Хотелось гаденько захихикать, но я себя смогла сдержать. Просто кивнула и отвернулась. Нужно успеть умыться.

Сделав свои дела, мы вышли в общий холл. Соседние двери также были распахнуты настежь. Оттуда суетливо выходили другие женщины-рабыни, но в свете тусклой лампочки, разглядеть их более детально не получилось. Я насчитала около двадцати человек.

У входа в "загон для рабов", именно так про себя я обозвала это место, стояли два стражника-орка и между ними давешний гном-гнарк-Оло.

– Вы, – он ткнул пальцами только в нас, я посмотрела на «старых» обитателей этого места и заметила, что они уже сбились в компактные группки, – делись на два группа и свая група выхади туды, – и ткнул пальцем себе за спину. Там стояло четверо девушек, и Алиска была одной из них.

Ко мне примкнули бабушки и девчонки, что пол ночи трудились рядом со мной.

Алиска поманила нашу группу к себе, и мы одними из первых вышли из "загона".

Пока спешно двигались по уже знакомому коридору, Алиска обратилась ко мне:

– Алиска, – и ткнула себя пальцем в грудь. Я понятливо кивнула и ответила:

– Хок, – брови девушки поднялись чуть выше, но больше она ничего не сказала и, ускорив шаг, махнула нам рукой, чтобы мы поторапливались.

Вывели нас во вчерашний огромный зал. Алиска подвела нашу группу к огромной куче одежды. Приказав нам одеваться, отошла куда-то.

Натянув на себя безразмерное подобие дублёнки с капюшоном, оглядела «новую» одёжку. Заношенное. Засаленное. Пахнущее прогорклым жиром. Подошла Алиска, одетая получше нас, оглядев нас, одобрительно кивнула, и посмешила на выход. Мы отправились следом.

Морозный воздух тут же взбодрил. Привёл меня в «рабочее» состояние, до этого момента спать хотелось неимоверно. Солнечные лучи только-только начали окрашивать небо в приятные розовые тона, две луны ещё достаточно ярко светили и благодаря смешению трёх светил было достаточно светло.

Двор был полон людей и нелюдей. Все смотрели на высокий, сколоченный из грубо отёсанных досок, помост. А я вчера его не заметила. Да и некогда было вертеть головой по сторонам.

Наши дети обнаружились со вчерашней женщиной, жались друг к другу. Завидев матерей, громко заревели. Наталья, Варя и Соня рванули было к своим чадушкам, как и другие из нашей второй группы попаданок, но им не дали. Грозные рыки стражников не дали им сделать и двух шагов.

– Девушки, – покачала я головой, – вы хотите получить, как вчера Моника? Терпите. Я всё понимаю. Но терпите.

И повернулась к бабушке Наде. Бабуля стояла и кого-то выглядывала среди толпы. Я вздохнула и спросила:

– Неужели высматриваешь Арнольда Акакиевича?

Бабуля ещё раз пробежалась по толпе "ищущим" взглядом, и призналась:

– Да. Пойми, всё же я с ним много лет прожила бок о бок. Мне так жалко его. За то, что из палатки его вытолкала, тоже чувствую вину. Как он ночь провёл? – бабушка продолжала вздыхать. А я скрипнула зубами. Иногда люди в возрасте чрезмерно упёртые и будут стоять на своём до конца.

– Бабуля, – сказала я ей, – всё с ним в порядке, такие как он в опу без мыла залезут. Вот увидишь, жить он будет получше нашего.

– Не настолько он плохой человек, – покачала головой бабуля, – за всю жизнь и пальцем меня не тронул. Если у него получится выбраться, то нас уж точно не забудет взять с собой.

Мне оставалось развести руками и поднять глаза к небу. Вот чего уж точно не случится.

Тут на помост поднялся Ароко-ведок-нос-картошкой и громко заговорил. Я не поняла ни слова, но красноречивые жесты мужчины мне о многом сказали.

После нескольких фраз он поклонился двум уходящим лунам, за ним повторили все остальные. Нам шикнули, и мы также переломились пополам.

А затем ведок запел. Голос у него был низкий, довольно приятный, и, что самое удивительное, он попадал в ноты. Я смотрела на это песнопение и религиозное возделывание рук и думала, что что-то мне всё это напоминает. Точно! Секта. Мы попали в какую-то секту. Глаза окружающих меня аборигенов горели ярким фанатичным огнём.

Ароко закончил пение на высокой яростной ноте и крикнул что-то в толпу, народ одобрительно загудел.

И тут я заметила двух дюжих орков, что тащили за руки человека. Подняв его на помост, грубо толкнули пленного в спину. Он упал. Колени ударились о дощатый пол помоста с глухим стуком. И тут я поняла, что это женщина.

Я смотрела на всё это широко раскрытыми глазами, а в голове мелькали картины из виденных мною фильмов, в которых вот такие сектанты приносили в жертву невинную душу.

Девушка была одета совершенно иначе, чем остальные местные. Изящную тонкую фигурку облегал полушубок отличного качества из цельного тёмного меха. Голова непокрыта. Со своего места мне не было видно деталей, но вроде волосы у молодой женщины были заплетены во множество длинных косичек.

Ароко кивнул стоявшему позади пленницы воину, тот оскалился в довольной улыбке и приставил нож к шее девчонки.

А я сделала неосознанный шаг вперёд. Потом ещё один.

Бабушка схватила меня за руку и умоляюще зашептала:

– Анька, а ну стой! Не вмешивайся!

Мгновение!

И я стою у подножия помоста, готовая запрыгнуть на платформу. И тут замечаю, как орк перевернул клинок и, приподняв с шеи пленницы чёрный шнурок, просунул нож и срезал нить в одно движение.

Ароко перехватил верёвку и воздел кулак к небу, что-то прокричав. После чего девушку вздёрнули на ноги, резко сняли полушубок и надели на руки кандалы из приличного вида стали. После чего её спустили вниз и повели в противоположную от меня сторону.

Пленница была интересной, и почему-то очень грустной. Не знаю, но мне так "почувствовалось".

Тут меня кто-то вздёрнул за шиворот и поднял в воздух, разворачивая лицом к себе.

– Ишими ва, гил? – рыкнули в лицо смрадным духом.

Орк был огромен, широк в плечах настолько, что заслонил мне весь обзор. Глубоко посаженные глаза мерцали жёлтым, широкие "лохматые" тёмно-красные брови придавали облику свирепости, которой и без того было выше крыши. Нос с горбинкой и порванной ноздрёй, зажившей неправильно, внушал отвращение и стремление отвернуться. Левый клык доставал до середины щеки, а правый был обломан почти до основания.

– Пусти, – прохрипела я. Этот не человек был сильнее меня. Неизмеримо.

– Грас! – пренебрежительно фыркнул нелюдь, после чего небрежно разжал пальцы, и я полетела вниз. Приземлилась без проблем и, подталкиваемая в спину этим великаном, пошла к своим.

Жертвоприношения не будет. Можно выдохнуть и подумать о своём безрассудном поведении. Такими темпами я подставлю всех дорогих мне людей. А это недопустимо. Сама себя накажу. Сегодня три сотни отжимай перед сном. Будем мне уроком.

Бабушку я увидела первой. В её глазах стояли слёзы.

– Анюшка, – схватила меня за рукав родственница, – ты когда перестанешь лезть на рожон? Ты так туда помчалась, словно эта девушка тебе родная сестра. Окстись! Подумай о нас!

Я кивала, слушая причитания бабули и на автомате шла за Алиской. Девушка, что удивительно, не стала мне что-либо выговаривать. Спокойно посмотрела мне в глазах и поманила за собой.

Нас повели в главный зал. Здесь стоял Оло и нетерпеливо бил шерстяной шапкой по бедру.

– Твая имя? – спросил он меня.

– Хок, – ответила я и огляделась вокруг. В зале кроме нас никого больше не было.

– Ты главныя этой група?

– Да, – кивнула я и посмотрела на гнома.

– Здеся убирай всю грязь-трава. Выметай усё и кидай новый, свежай. Алиска тиби показать, гди брать. Паняла?

– Слушай, Оло, – обратила я к нему, – ты где выучил русский язык?