За пределами усадьбы мир куда больше и еще привлекательней. Лес и луга, поля, засеянные хлебом, река или пруд, раздолье живой природы. Весь мир интересен маленькому человеку. Поучительна и работа взрослых в огороде, саду, в поле. Все на глазах.
Городской ребенок лишен многих прелестей сельской жизни. На улицу просто так выйти нельзя — там машины. И даже на лифте маленькому человечку в одиночку спуститься нельзя. А что за мир вокруг дома? В лучшем случае — лужайка, трава да несколько деревьев. Животных в городском доме держат немногие семьи. В детских садах возможность общения с живым иной раз побольше, чем дома, но с селом все равно не сравнишь. Мама, папа, старшие братья и сестры, если они есть, где-то работают. Но для ребенка завод, фабрика, транспортное предприятие или больница очень долго остаются абстракцией. Он не видит труда взрослых, и то, что человек всю жизнь обязан трудиться, для городского ребенка продолжительное время остается чем-то непонятным и не имеет воспитательного значения. То, что нужно с добром относиться к растениям и животным, для ребенка в городе тоже теория, не подкрепляемая практикой.
Итак, в городе свои преимущества, в селе — свои. И едут в свободное время жители деревень в город, «приобщаться» к культурной жизни, а жители городов стремятся восполнить иные пробелы. В периоды отпусков и каникул горожане отправляются кто куда может: в ближний «загород», в деревню к родственникам, в санатории и дома отдыха, в туристические походы, в леса, из озера и реки, в Приморье. Едут поездами, автобусами, на машинах, летят самолетами, плывут пароходами. Из средней полосы — на Север, в Прибалтику, на Черное море, в Среднюю Азию, в Сибирь и на Дальний Восток. Куда ни поедешь, везде можно встретить жителя крупного города, и прежде всего Москвы, Ленинграда. Люди тянутся к новым впечатлениям, отдыхают и почти всегда так или иначе, но больше, чем во время работы, проводят времени на природе.
Другая возможность приближения к земле — садовые участки. Недаром они так популярны. И дело не только в килограммах выращенных овощей и фруктов, не только в посильном и необходимом участии в обширной продовольственной программе, в хорошем отдыхе — дело еще и в извечной тяге человека к земле, к природе. На садовых участках городские дети учатся тому, чего так недостает им по сравнению с жителями села: доброму отношению к растениям и животным, труду на примере взрослых и рядом со взрослыми.
Для полноценного отдыха требуется хотя бы небольшая прогулка. А где? Разумеется, лучше на природе. В городах оставляют определенную территорию для парков и скверов. В ряде городов при постройке новых микрорайонов сохраняют островки былого леса. Такие вот лесочки и парки, расположенные рядом с домами, в вечерние часы рабочей недели и в выходные дни становятся местом паломничества людей.
Маленький лес в черте города — живительный и бесценный мир природы. Это подарок судьбы, окно в большой мир природы. Деревья не только вырабатывают кислород, фитонциды, другие биологически активные вещества, не просто поглощают шум и задерживают пыль. Внимательный глаз может подметить много интересных явлений и закономерностей. И главное, в любое время года лес красив по-своему, а встречи с немногочисленными его обитателями так радуют на прогулке!
У мира зелени в черте города и в ближайшем пригороде много своих проблем. Говоря о сделанном, мы привыкли употреблять неопределенно-личные предложения. Применительно к парку, городскому лесу это фразы типа: были высажены цветы, подрезаны ветви деревьев, проложены дорожки, убрана территория, построена детская площадка. Мы привыкли, что государство отпускает средства, оплачивает труд специалистов, делает все, чтобы нам было хорошо и удобно жить. Это понятно. У нас самый гуманный строй. Однако всегда ли оправданно мы являемся лишь пассивными наблюдателями того, что делается? Теперь стало модным говорить: Земля — наш большой дом. Хорошо звучит и очень правильно. Но разве мы не должны ухаживать за своим домом? Разве мы должны ждать, пока кто-то другой за нас это сделает?
Люди, сохранившие в сердце своем хоть частицу изначальной привязанности к миру природы, не щедры на словесные излияния. Любовь эта интимна и выражается в поступках. И вот уже рисуется идеальная (хочется помечтать) картина: дети проводят свободные часы в парке, в лесу рядом с городским домом. Взрослые не просто гуляют или сидят на зеленой траве. Они отзывчивы к любой работе для улучшения леса, парка. Они не позволят себе захламлять место отдыха. Они отзовутся на призыв лесника помочь ему. Нет дела веселей для ребенка и взрослого, чем устройство скворечников, мест кормления птиц и зверей, чем посадка кустарника, цветов, новых деревьев. Все эти сердечные заботы сближают незнакомых, создают атмосферу братства, когда чужие кажутся родными, а близкие становятся еще ближе. Живая природа воспитывает в человеке добро.
* * *
Погожим и тихим сентябрьским днем я медленно шел по прорубленной когда-то неширокой просеке. Справа и слева, высаженные около тридцати лет назад, ровными рядами стояли лиственницы. Они и сами почти все были ровные, правильные, с прямыми стволами и ветвями. Нижние ветви деревьев отходили почти горизонтально, но, чем выше по стволу, тем больше они поднимались в небо и постепенно завершались изящной сжатой верхушкой. Осень уже раззолотила ажурные кроны. Если бы не мягкая пушистость иголок и не их золотистый цвет, деревья казались бы строгими, а может, как дальние их родственницы ели, — чуть мрачными. Справа по просеке лиственницы были ярко освещены пока еще теплыми лучами невысокого осеннего солнца. И от этого на фоне голубого, слегка блеклого неба они смотрелись до слез красиво, чуть печально.
Оставалось немного до того момента, когда солнце скроется за ветвями, и вскоре не по-летнему рано завечереет. Ничто не нарушало общий, какой-то умиротворенный покой одного из немногих дней бабьего лета. Тишина полонила лес, разлилась в нем.
Пристально и жадно я смотрел вокруг, безотчетно запоминая и сердцем впитывая окружающее. Хотелось сохранить как можно дольше прекрасные картины этого дня, само, вроде бы и беспричинное, настроение радости, неуемное и ликующее желание жить.
Мое внимание привлекли две лиственницы. Они росли рядом, на хорошо освещенном месте, красотой и мощью выделяясь среди собратьев. Правильной формы пышные кроны были выше и шире, чем у соседок. Как могло это получиться? Ведь все деревья одногодки, и, когда их высаживали, точно знаю, они мало отличались друг от друга. Удачное солнечное место, лучшая почва? Но деревья рядом так же хорошо освещены, а представить себе, что почва на нескольких квадратных метрах значительно лучше, чем по соседству, довольно трудно. Нет, видимо, сама природа заложила в генетический код этих двух особей нечто большее, чем другим. Деревья, как и люди, разнятся жизненной силой со дня своего рождения. Говорят же: порода… Разве великие люди в силу своих совершенств не стоят выше сограждан эпохи? И разве многие из великих не росли и не жили потом в условиях худших, чем другие их современники?
Я медленно шел дальше. Просека была узкой, и, оглянувшись спустя какое-то время, я не увидел своих знакомцев. Их заслонили другие, полные очарования деревья.
Будь просека шире, те лиственницы еще долго бы виделись мне…
Я ушел в глубь леса, посидел у костра, неотрывно глядя в огонь. Вечерело. Возвращался я недалеко от поразивших меня деревьев, другой стороной просеки. И, глядя теперь на лиственницы снизу вверх, неожиданно подметил для себя новую деталь: их ветви отходят от стволов почти с правильностью солнечных лучей на детском рисунке. Потихоньку я подошел к подножию этих уже знакомых мне лиственниц и вблизи опять увидел новое, как бы другую грань их построения. Если издали дерево оценивалось в целом, но все же заметнее всего была величина кроны и великолепные, пушистые, а сейчас желтые иголки, то вблизи открылось другое. Могучий ствол и толстые прямые ветви, чуть мрачные сейчас в сгустившихся сумерках. Нижние ветви, самые старые и большие, уже отжили свой век, засохли, передав свою функцию тем, кто выше по стволу, более молодым. И здесь наглядно проявлялась необходимая жизненная смена и преемственность поколений. Я подумал о том, какие могучие должны быть у этих деревьев корни. Но они скрыты от взора. Рассмотри их и опять откроешь для себя что-то новое. Так и во всем: когда смотришь на мир с новых позиций, открываешь новое. Но чем больше хочешь познать, тем обычно труднее это дается. Многое из написанного здесь лишь иллюстрирует известные истины. Но природа помогает познать их самому. Эти знания радуют, как маленькие открытия, и не улетучиваются из благодарной памяти.
