Царевна соколка увидала, свое окошечко отпирала и себе соколка призывала: «Экой соколок хорошой, экой соколок прекрасной!» Сел сокол на окошечко, скочил на пол, стал прекрасной молодец; царевна молодца стречала, за дубовы столы сажала, пили, панкѐтовали, пировали и чего надомно поправлели; тогда молодец овернулся злачным перстнем, царевна взяла, себе на руку наложила.
Царь-чернокнижник ночку просыпал, по утру рано ставал, ключевой водой умывался... (повторение)... говорит слугам: «Идите, слуги, мою дочь ведите или перстень несите». Приходят слуги: «Звал тебя царь на лицо». — «Для чего-де, пошто?» — «А сама нейдешь, дак отдай перстень с руки!» — Царевна сняла перстень с руки, отдала слугам. Приносят слуги перстень, отдали царю в руки: взял царь перстень, бросил через лево плечо, стал прекрасной молодеч. «Здрастуй, молодеч!» — «Здрастуй, царь вольнёй человек!» — «Ну я тебя нашел, надобно голова с плеч!» — «Нет, царь, вольнёй человек, мне-ка еще два раза прятаться, так у нас было условьё». — «Ну ступай!»
Пошел молодеч из царской полаты, вышел на чистое поле, овернулся серым волком; бегал, бегал, рыскал, рыскал по всей земли, овернулся медведём; ша́врал, ша́врал по те́мным лесам, тогда овернулся горносталём-чернохвостиком; бегал, бегал, совался под колодники и под корешки, прибежал к царским полатам, овернулся буравчиком; катался перед царскими окошками, овернулся соколом и надлетел над окошки, где царевна живет.
Царевна соколка увидала, свое окошечко отпирала. «Экой соколок хорошой!» Сел сокол на окошко, скочил на пол, стал прекрасной молодеч. Царевна молодца стречала, за дубовы столы садила, пили, пировали, панкетовали, чего надобно поправлели, и стали думу думать, куда от царя уйти-упрятаться, и придумали: овернуться ясный соколом, полететь да́лече-дале́че, в чистое поле. Овернулся молодеч ясным соколом, царевна окошечко отпирала, сокола на окошечко посадила, соколку приговаривала: «Полети соколок да́лече-дале́че в чистое поле, овернись соколок в чистоем поле в семьдесят семь травин и все в одну траву...»
Царь-чернокнижник ночку просыпал, поутру рано ставал, ключевой водой умывался... (повторение) говорит царь слугам: «Идите, слуги в чистое поле, каку траву найдите́, в беремё рвите, да всю ко мне несите!» Пошли слуги, нашли траву, вырвали, принесли царю. Царь сидит на стуле и выбират траву; и выбрал траву, бросил через лево плечо, стал прекрасной молодеч. «Здрастуй, молодеч!» — «Здрастуй, царь вольной человек!» — «Ну я тебя опять нашел, теперь надомно голова с плеч!» — «Нет, еще раз прятаться после́нни». — «Ну хорошо, ступай, я буду заутра́ искать».
Вышел молодец из царских полат, пошел вдоль по улице, вышел в чистое поле, свернулся серым волком, побежал; бежал, бежал, бежал, добежал до синего моря, овернулся щукой рыбой, спустился в синее море; переплыл синее море, вышел на землю, овернулся ясным соколом, поднялся высоко́нько и полетел далеко́нько; летел, летел по чистому полю, увидел на сыром дубу у Маговей-птичи гнездо свито; надлетел и упал в это гнездо. Маговей-птичи на гнезде тою пору не было. После Маговей-птича прилетела и увидала на гнезде лежит молодеч. Говорит Маговей-птича: «Ах, кака́ невежа! прилетела в чужо гнездо, упала, да и лежит». Забрала его в свои когти и понесла из своего гнезда; и несла его через синё море и положила царю-чернокнижнику под окошко. Молодеч овернулся мушкой, залетел в царски полаты, потом овернулся кремешком и положился в огнивчо.
Царь-чернокнижник ночку проспал, поутру рано вставал... (и пр. и пр. Царь читал по волшебной книге верно до тех пор, пока Маговей-птица взяла молодца из гнезда). «Подите, слуги в чистое поле, пройдите чистое поле, синёё море в корабли переплывите, ищите сырой дуб, дуб рубите и гнездо отыщите и молодца суда ведите». Пошли слуги, дуб срубили, гнездо отыскали, рыли, рыли, молодца нет. Обратились к царю. «Нашли мы сырой дуб, гнездо было, а молодца нет!» Глядит царь в книжку, показыват книжка: тут, верно, молодеч. Нарядился царь, сам искать отправился. Искал, искал, рыл, рыл, не мог найти. Заставил сырой дуб мелко выколоть и на огонь скласть, сожеччи. И не оставили не одной щепинки, и думаёт царь: «хоть бы я молодца не нашел, да штобы он на свете жив не был!»
Оборотились во свое царство, живет царь и день и два и три, потом служанка в утря́х ставаёт и огонь доставаёт. Взяла из огнива плашку и кремешок, положила трудо́к, тю́кнула плашкой через кремешок, кремешок вылетел из руки, улетел через левое плечо, стал прекрасной молодеч. «Здрастуй, царь, вольнёй человек!» — «Здрастуй, молодеч, ну нужно у тебя голова с плеч!» — «Нет, царь, вольнёй человек, ты меня три дня искал и отступился, а теперь я сам явился; теперь мне надо полжитья-полбытья и царску дочерь за́муж».
И тогда царю делать нечего стало. Веселым пирком, скорой свадебкой стали за молодца дочерь взамуж выдавать; повенчался с царской дочерью, стал царской зять, и дал ему царь полжитья-полбытья, а после смерти штобы на царстве сидеть.
2. ФЕДОР-ЦАРЕВИЧ, ИВАН-ЦАРЕВИЧ И ИХ ОКЛЕВЕТАННАЯ МАТЬ
Жил был царь на ровном месте, как на скатерти. У этого царя было семейство, слуги, люди робочие, а он сам был холост, не жонат. Надел на себя царь цветное платьё и пошел себе богосужону невесту выбирать. Прошел по городу, вышел на чистое полё, стоит в чистом поле дом; приходит к этому дому, заходит, сидят в доме три девичи.
Богу помолился и поздоровался. «Здраствуйте, красные девичи!» — «Здраствуешь царь, вольной человек!» — Подходит к одной девиче. «Девича, ты што умешь работать?» — «А я умею шолком шить». — Другой девиче подошел: «Што ты умешь роботать?» — «Я умею состряпать-испекчи и сварить». — У третей подошел, спросил: «Што ты умешь роботать?» — «А я ничего не умею роботать, только знаю, кто меня возьмет взамуж, перво брюхо рожу — двух сынов, один сын будет полокот руки в золоти, поколен ноги в серебри, в тыли месеч, по косичам часты звезды, во лбу сончё; другой полокот руки в золоте, поколен ноги в серебри».
Говорит царь, вольной человек: «Девича, желашь ли за меня замуж выйти?» Говорит девича: «За кого же выйти, как царь возьмёт!» — «Ну, девича, готовься, приеду за тобой, буду венчаться». Распорядился и пошел домой. Приходит домой, коней запрягали, всё направили и поехали за девичой. Тогда прикатились к девиче, оделась девича, посадили на корету и повезли к венцу. Тогда обвенчали, пировали-панке́товали и жили несколько времени. Эта чарича стала беременна. Царя спросили в ино восударство на совет. Этот царь оставляет приказ: «Кого моя жена родит, чтобы мне-ка с ответом были».
И скоро скажется, долго деется. — Царь отправился, жона у его родила двух сынов: по-локоть руки в золоте, поколен ноги в серебре, в тыли месеч, по косичам часты звезды, во лбу солнчё, другого полокот руки в золоти, поколен ноги в серебри. Тогда написали письмо и отправили к царю слугу, приказали слуге: «Ты в этот дом не заходи, из которого она была взята».
Слуга шел, шел и прошел этот мимо дом. И сделалась буря-погода, как темная ночь стала, и заходит в этот дом, из которого была царица взята. Заходит, богу помолился, с девичами поздоровался. — «Здраствуйте, красные девичи!» — «Приходи, милости просим, слуга царской, куда ты идёшь, куда ты правишься?» — «Я иду из своего царства, пошел царю, царица родила у нас двух сынов, дак пошел царю с ответом». — «Не угодно ли, господин слуга, тебе с переходу с пути в баенке попариться?» — «А пожалуй, кабы попарили, дак я бы попарился!» Сейчас баенку стали топить. Тогда истопили баенку, пошел париться, свою сумочку повесил на спичку. Эти девичи у него из сумы вынули царское письмо, которое было царю послано, написали и положили свое: «царица без царя принесла — суку да пса».
Слуга из бани вышел, наделся и пошел. Царь письмо получил, прочитал и головой покачал, и спросил: «Где ты был ле дорогой?» — «Я был в том доме, из которого царица взята». — Это письмо царь у себя оставил и свое написал: «Кого бы жона не родила, без меня некуда не девать!» Положил письмо в сумку и сказал: «Больше ты в тот дом не заходи, иди мимо во своё царство!» Тогда слуга с царем распростился и отправился. Идет, шел, шел, идет мимо того дому, из которого царица взята, и проходит этот дом. И опять сделалась буря-погода, накатилась, аки тёмнакая (sic!).
