— Тебе не мешало бы помнить, что я не гнушаюсь убийством сыновей. Неприглядный экземпляр рядом с тобой не является и никогда не будет моим Наследником. Возможно, в его жилах и течет моя кровь, густая и быстрая, но его ценность утрачена этим извращенным проклятием, посланного звездами. Ни один мой Наследник не передаст ДНК лошади. Тебе просто повезло, что ты мой сын, Ксавьер, поскольку, поверь мне, когда я проверял его, я надеялся узнать, что это не так. И тогда я бы утопил тебя, как карлика, которым ты, несомненно, являешься.

Я с громким стуком опустил кулак на стол, вскочил со стула и зарычал на него, в моем взгляде был явный вызов.

— Не смей так говорить о нем, — прорычал я, когда отец оглядел меня с диким блеском в глазах.

— А вот ты, Дариус, действительно прекрасный экземпляр, не так ли? — прокомментировал он, оглядывая мое огромное тело и улыбаясь про себя, словно он мог взять на себя всю ответственность за все, чем я был, и назвать своим собственным достижением.

— Извинись перед Ксавьером, — потребовал я, но с таким же успехом я мог бы поговорить сам с собой, ибо он просто продолжил свой гребаный монолог.

— Высокий, широкоплечий, сильнее любого другого Фейри физически и магически, свирепый и кровожадный, целеустремленный и жестокий, — перечислял он, будто эти слова подводят итог того, кем я являюсь. — И самое главное — могущественный. Почти настолько могущественный, чтобы соперничать со мной.

— Мы с тобой оба знаем, что я превосхожу тебя, — сказал я опасным тоном, наклонившись вперед над столом. — Ты был бы мертв от моей руки, если бы не использовал Клару, спасая свою жалкую жизнь.

— Сила бывает разной, сынок, — ответил он, пожав широкими плечами, не выглядя ничуть обеспокоенным тем, что я склонился над ним со смертью в глазах. — Чем скорее ты это признаешь, тем скорее ты вырастешь в человека, который мне нужен, и прекратишь это глупое благородство. Мы Фейри, а не полевые мыши. Мы видим, чего хотим, и берем это, если можем. Сильнейшие естественно поднимаются на вершину. Ты не можешь отрицать, что ты такой и есть на самом деле. Именно поэтому ты так упорно борешься со мной. Тебе нужно то, что принадлежит мне — моя корона, моя власть… даже милая маленькая Роксания Вега, которая украла твое черное сердце и испортила твою темную душу своим калечащим проклятьем.

— Каким проклятьем? — спросил я с усмешкой, ни на мгновение не купившись на его бред.

— Любовным, — ответил он просто, будто это было грязным словом, запятнавшим его язык. — Вот почему я взял ее, понимаешь? Потому что ты так сильно хочешь ее. Фейри во мне увидел, как она дорога тебе, и я забрал ее, потому что мог. Потому что я могущественнее тебя, что верно по одной-единственной, неоспоримой причине.

— Какой? — спросил я.

— Ты ослаблен своими эмоциями. Твоя любовь к ней делает тебя слабым. Если бы ты действительно хотел убить меня, ты бы уже сделал это — тебе нужно только прорваться через неё, чтобы добраться до меня. Но ты ведь этого не сделаешь, правда?

— Ни за что, — согласился я, не утруждая себя попытками скрыть свои чувства к ней, поскольку он все равно уже знает.

— Жаль, — сказал он со вздохом. — Но со временем я выжгу из тебя эту слабость. Ты не собираешься открывать свой подарок? — Он указал на атлас, забытый между нами на столе, и я зарычал, глядя на черный экран с кнопкой воспроизведения в центре.

— Что это? — спросил я, снова задаваясь вопросом, где, черт возьми, Рокси, и страх скрутил меня в узел.

— Напоминание, — пожал плечами отец. — О том, кто я и на что способен. Однако тебе, возможно, придется поработать над тем, чтобы держать свои эмоции под контролем, когда ты включишь видео — если ты хоть когтем заденешь меня в ответ на него, это будет иметь ужасные последствия для твоего брата.

Я взглянул на Ксавьера, который все еще сидел в своем кресле и смотрел на нашего отца с вызывающе поднятым подбородком, как будто он был готов принять любое наказание, которое тот выберет. Но я отказался быть архитектором его боли.

Я схватил атлас со стола и нажал кнопку, чтобы включить видео.

Крики Рокси наполнили тихую комнату в тот момент, когда я это сделал, и камера переместилась, показывая ее привязанной к деревянному стулу в центре покоев моего отца. Она была в нижнем белье, ее тело покрыто бесчисленными порезами и колотыми ранами, а лоб покрылся испариной, из-за чего темные волосы прилипли к лицу.

— Снова, — раздался голос отца, давая понять, что он был тем, кто снимал, и Клара бросилась вперед из угла комнаты с окровавленным ножом в руке и вонзила его в живот Рокси.

Ужас накатил на меня такой мощной волной, что я не мог сделать ни одного вдоха, пока смотрел на изображения, моя грудь судорожно вздымалась, мышцы сводило от ярости и отчаянного желания пойти к ней, спасти ее, вернуться в чертово время и не дать этому случиться.

Клара наносила ей удары снова и снова, она кричала в агонии, пока Вард не встал перед ней, его единственный глаз Циклопа буравил ее залитый слезами взгляд, и он жадно облизывал свои губы.

— Кто освободил тебя от теней? — промурлыкал он, его голос был вязким и маслянистым, и у меня перевернулся живот.

— Пошел ты, — прошипела Рокси сквозь зубы, тяжело дыша, когда у нее началось кровотечение, и она обвисла на ремнях, удерживающих ее на месте на стуле. — Я освободила себя.

Клара ударила ее сзади с такой силой, что та упала спиной на дерево с новым проклятием боли, и видео было прервано как раз в тот момент, когда мой отец потребовал еще.

— У нас была довольно долгая ночь, — сказал он, подавляя зевок, пока я боролся со всем, что у меня было, чтобы не перекинуться и не напасть на него, даже когда мое тело дрожало от необходимости уничтожить его за это. Я должен выслушать его, потому что она у него, а я не знаю, где Вард и Клара и что, черт возьми, может с ней случиться, если я сейчас же перепрыгну через этот стол и сорву его несчастную голову с плеч.

— Ты гребаный монстр, — выдохнул Ксавьер, но его полностью проигнорировали.

— Сегодня утром я объявил о новом законе, — продолжил отец, как будто это был обычный разговор за завтраком. — Фейри больше не нужно ждать окончания школы, чтобы жениться. Я устал ждать, пока ты встанешь в очередь, Дариус, поэтому я упрощаю ситуацию. Сегодня ты женишься на Милдред, а потом трахнешь ее. Ты будешь трахать ее день и ночь, пока не всадишь Наследника ей в живот, чтобы сохранить мое наследие и чистоту нашей родословной.

— Милдред? — задохнулся я, пытаясь привести свои мысли в порядок, поскольку они были сосредоточены на моей девушке и отчаянной потребности добраться до нее и спасти от этого гребаного животного.

— Да. Мне все равно, что ты будешь использовать в качестве мотивации, чтобы твой член стал твердым для этой троллихи, но поверь мне, ты это придумаешь. Возможно, тебе повезет, и она быстро забеременеет от тебя и даст тебе девять месяцев отсрочки, прежде чем тебе придется всадить в ее живот еще одного Наследника.

— Я не женюсь на ней, — прошипел я. — Я не буду. Я люблю Рокси и никогда не буду ни с кем другим.

Отец тяжело вздохнул, как будто я испытывал его терпение.

— Будешь. Потому что каждая ночь, пока эта ослиха не забеременеет, — это еще одна ночь, которую твоя милая Роксания проведет вот так. — Он указал на атлас в моих руках, и я с отвращением отбросил его от себя, так что он упал на стол. — И если этого недостаточно, то Вард жаждет попробовать ее, так что, возможно, я начну посылать ее и в его постель.

— Ты не можешь, — в ужасе выдохнул Ксавьер, а отец только фыркнул, будто само его присутствие было оскорбительным.

— Конечно, могу. Я — король. Я могу делать все, что, черт возьми, захочу. Но я тоже могу быть добрым. В награду за то, что ты поместишь Наследника в троллиху Канопус, когда найду, я использую Имперскую Звезду, чтобы остановить столкновение небес каждый раз, когда ты остаешься наедине с Роксанией. Ты даже можешь забрать ее, то есть в награду за хорошее поведение.