Я опустилась на колени рядом с телом женщины, которая стала так важна для меня. Она была самым близким человеком, которого я когда-либо знала, и я никогда не говорила ей об этом. Я не говорила ей, как сильно я нуждалась в любви, которую она так просто предлагала мне, и как много она стала значить для меня за то время, что мы провели вместе. Она стала для меня тем, о чем я только смела мечтать в самых потаенных уголках своего сердца.

Каталина Акрукс была моей семьей, а теперь она лежала мертвая рядом с мужчиной, которого она наконец-то полюбила, на поле битвы с убитыми фейри, которых я должна была привести к победе.

— Мне жаль, — задохнулась я. За нее, за Хэмиша, за Дариуса и за всех фейри, которые верили в надежду на что-то лучшее, только чтобы умереть здесь под гнетом монстра, который украл у нас трон. — Мне так… черт…

У меня не осталось слез, мое сердце уже разбилось вдребезги, когда я осознала эту потерю, и мое горе лилось нескончаемым потоком. Они заслуживали гораздо большего, чем это, чем я.

Я смотрела на них так долго, что прошло несколько минут, прежде чем я почувствовала пульсацию в своей плоти, поскольку мои магические резервы подпитывались, но только с самым слабым намеком на искру.

Подняв голову, я втянула воздух и обнаружила крошечный огонек, горящий на краю того места, которое, как я предполагала, когда-то было частью туннелей. Деревянная балка почернела, огонь почти погас, но угли остались на последнем краю — подношение девушке, которая сейчас жаждала только смерти.

Инстинктивно я протянула руку, крошечный огонек моей магии укоренился во мне и ухватился за это пламя, разжигая его без раздумий, заставляя мерцать, гореть и пылать.

Огонь все разгорался и разгорался, пока я вливала в него частицу своей силы, тепло заставляло меня замечать грызущий холод, проникающий в мои конечности, даже когда сила пламени начала заряжать мою магию все быстрее и быстрее.

В этом месте для меня ничего не было. Но Хэмиш и Каталина сделали здесь шаг вперед. Они погибли, чтобы не дать кому-то пройти мимо них в этом месте, и я в душе я знала, что этим человеком был Лайонел. Они задержали его, чтобы он не смог проникнуть в Норы, и я знала, что по плану эти туннели должны были быть замурованы. Это означало, что там, скорее всего, все еще есть повстанцы, возможно, даже те, кого я любила.

И это давало мне цель.

Я поднялась на ноги, моя магия потянулась к Каталине и Хэмишу, лианы поползли по ним, мягко связывая и бережно обнимая их тела, а лед распространялся вверх и вокруг них, заключая их в себе, сохраняя их в этом последнем моменте самопожертвования, когда они отдали все, чтобы спасти всех, кого могли.

Я бы не оставила людей, возглавивших это восстание, здесь, в этой пустоши. Я не оставила бы их после того, как они отдали свои жизни за этих отважных фейри и их веру в двух непроверенных королев. Не говоря уже о том, чтобы бросить мать человека, которого я любила, или отца моего самого верного друга.

По мере работы я подливала в пламя все больше и больше магии, разжигая печь в своей душе, заряжая мою силу с каждым углем и питая меня тем, что мне было нужно, чтобы заставить этот мир гореть в уплату за то, что у меня отняли.

Смерть. Это было все, что мне теперь оставалось. Я была выброшена на произвол судьбы своим горем и поглощена своей яростью. Никогда еще не было существа, рожденного в такой ярости, как я, не говоря уже о таком могущественном и мстительном. Звезды пожалеют, что наделили меня этой силой, когда я закончу. Они больше не будут шептать мое имя, они будут кричать его, пока я буду разрывать их на части за все, что они сделали, чтобы отравить то немногое добро, которое я когда-либо требовала для себя.

Я перевела взгляд с поля боя на разрушенный холм, где лежало тело Дариуса, и этот жар прокатился по моему горлу, проник в кровь, нашел путь к каждой частичке меня и пустил корни.

Я бы не оставила его здесь, как и не распрощалась бы с ним. Потому что это не было прощанием. Я никогда не произнесу этого слова хранителю моего сердца и не откажусь от обещания, которое дала ему, смешав кровь из моих вен с его собственной, которую я взяла из раны, укравшей его у меня.

Я никогда не хотела быть королевой. Но теперь на моем челе, как на погребальном костре, запылает корона, и моим единственным указом будет искать конец всем, кто перечил мне, и заставлять их кричать, когда их заставят склониться у моих ног.

Лавиния тащила меня по огромным залам Дворца Душ, ошейник теней на моей шее был привязан к ней поводком тьмы. Он был леденящим и неумолимым на моей коже, как петля палача.

Мои зубы сжались, а сердце забилось в болезненном ритме, когда я начал перебирать в памяти все, что произошло сегодня ночью. Потеря Дариуса душила меня, воспоминание о том, как он неподвижно лежал на земле, разрывало мою грудь. Он был моим лучшим другом, и я любил его сильнее, чем он когда-либо знал. Мы были братьями, выросли вместе и должны были прожить жизнь бок о бок. Даже когда он рассказал мне о сделке, которую заключил со звездами ради года жизни, я был полон решимости поверить, что у него есть способ избежать смерти. Но она пришла к нему даже раньше, чем он планировал, и теперь я остался без него, и это было похоже на то, что у меня навсегда украли часть моей жизненной силы. Они дали ему год, но это не давало ему бессмертия на это время, и он знал это. Теперь даже этот короткий промежуток времени был прерван раньше времени, оставив ему гораздо меньше, чем он заслуживал от судьбы.

Кроме того, мой страх за Блу оставался якорем, отягощающим мое сердце. Она осталась там одна, и хотя я знал, что она будет бороться с хваткой зверя всеми силами, которыми обладает, я не мог быть уверен, что этого будет достаточно. Не тогда, когда проклятие проникало так глубоко и подпитывалось всей силой теней Лавинии.

Все это сочеталось со страхом за всех остальных, кого я потерял из виду во время битвы, и я ломался с каждым шагом, размышляя, не совершил ли я самую большую ошибку в своей жизни, отдав себя в руки Принцессы Теней.

Дарси будет уничтожена моим решением, а я бросил всех, кто остался, чтобы собрать осколки уничтожения Лайонела. Выжила ли Тори? А что насчет Габриэля и его семьи?

Меня тошнило от всего этого, но по мере того, как я следовал за Принцессой Теней все глубже во дворец, который когда-то принадлежал Дикому Королю, наступало оцепенение. Пустота, которая наступает после сильной травмы. Я вспомнил, как провалился в такую же яму отчаяния после того, как потерял Клару в первый раз. Это была пустота, которая высасывала все надежды в мире и уничтожала последние проблески света в моей душе, пожирая их один за другим, пока не осталось лишь безлюдное пространство, на котором ничего не могло прорасти.

Когда мои мысли снова вернулись к Блу, я ухватился за единственное, что мне оставалось: заплатить долг Лавинии, чтобы снять проклятие моей пары.

Я должен был пройти через это ради нее. Моего последнего лучика света. Ради девушки, которая стоила тысячи лет в аду. Я бы ждал так долго и даже больше, если бы мог быть уверен, что однажды вернусь к ней, и что она будет в безопасности, защищенная от всей тьмы мира. Она могла сражаться в битвах и уничтожать тех, кто выступал против нее, но она заслуживала жизни в мире и бесконечных улыбках. Наше счастье было цветком, который расцвел и завял, едва я успел вдохнуть его сладкий аромат. Я должен был найти способ купить ей вечное лето, где она сможет снова расцвести.

— Ты очень тихий, маленький охотник, — позвала Лавиния. — Ты пытаешься мирно скорбеть о своих друзьях? Потому что, уверяю тебя, между этими стенами мира не будет.