С. 12. Согласно вашему учению, человек обладает душой? — К числу так называемых «трех признаков» (трилакшана) буддизма относится, наряду с доктриной о страдании (дуккха) и непостоянстве мира (анатъя), отрицание существования вечной души (анатман). Душа, подобно всему, называемому «сущим», есть лишь сочетание «скандх», психофизических элементов полуиллюзорного порядка. «То, что представляется нам как "Я", — пишет А. Давид-Неэль, — как моя истинная "самость'', как единство, как личность, на самом деле является нестабильным сочетанием элементов, можно сказать — "сочетанием жизней", истекающих из различных источников, на мгновение объединившихся и активных» (Дэви-Неель. А Указ. соч. С. 163-164).
С. 21. Невероятно, но этот сверчок еще живет! — Это восклицание не только напоминает о продолжающейся мировой войне, но и о том, что воинственные склонности сверчков так же неискоренимы, как и человеческая агрессивность.
Неисправимый ягнятник
С. 22. ...иезуитскуюулыбку марабу... — Название этой крупной африканской птицы происходит от арабского слова морабит (живущий в рибате, военном укреплении). Так начиная с XII в. называли мусульманских добровольцев, входивших в военно-монашеские ордена. Позднее так стали звать суфиев и мусульманских святых, чьи гробницы (кубба) до сих пор служат объектами паломничества и поклонения. В ироническом смысле марабу — ханжа, святоша. Именно в таком качестве и вьгоел автор эту «праведную и благочестивую птицу».
...нас называют птицами целомудрия... — В доступной нам литературе по символике птиц не упоминается о такой трактовке образа журавлей. В античности журавль — символ воинской отваги (битвы журавлей с пигмеями), отеческой любви, неутомимости и бодрости. В дальневосточных традициях это птица долголетия и мудрости. Судя по всему, Майринк намеренно развенчивает этот образ, превращая журавлей в «узкогрудых, высокомерных хлыщей».
С. 28. ...несчастный шабесгой... — Шабесгой (от слов «шабат» — суббота и «гой» — язычник, нееврей) — работник, помогающий еврейским семействам по субботам, когда правоверным иудеям запрещена всякая хозяйственная деятельность.
С. 31. ...«ювелир Кардильяк». — Персонаж новеллы Э.-Т.-А. Гофмана «Мадемуазель де Скюдери», где выведен Рене Кардильяк, самый искусный ювелир не только Парижа, но и вообще своего времени, слывший честнейшим и благороднейшим человеком, но оказавшийся в конце концов грабителем и многократным убийцей. Он убивал своих богатых заказчиков, чтобы вернуть себе им же изготовленные драгоценные украшения.
О том, как доктор Хиоб Пауперзум подарил дочери алые розы
По характеру разбираемых в рассказе онтологических проблем он особенно отчетливо перекликается с более поздними произведениями Майринка. Трогательное отношение Хиоба Пауперзума к дочери предвосхищает жертвенную любовь гробовщика Мутшелькнауса к падчерице Офелии («Белый доминиканец»). Эпизод с самоубийцей, перерезавшим себе вены, чтобы дать крови истечь в землю, есть и в романе «Голем». Правда, там он трактуется с точностью до наоборот: Пауперзум убивает себя на могиле страстно любимой дочери, студент Харусек — на месте погребения столь же жгуче ненавидимого им отца. И любовь и ненависть, таким образом, доводятся до высшей точки реализации, некоторым образом приравниваются друг к другу, как это делал когда-то Катулл в знаменитом двустишии «Odi et ато» («Люблю и ненавижу»). Инфернальный «театр монстров», действо, в ходе которого искажается человеческое обличье (а человек есть образ и подобие Божие), встречается в рассказе «Кабинет восковых фигур» из сборника «Волшебный рог бюргера». Кроме того, укажем, что имя и фамилия главного персонажа отражают его характер, как это сплошь да рядом бывает у Майринка. Хиоб— это Иов, библейский праведник, которого Бог подвергает жестоким испытаниям,
чтобы убедиться в бескорыстии и твердости его веры. Паупер (от лат. pauper) — бедняк, нищий.
С. 33. ...чела, отмеченного загадочным созвездием семи бородавок... — Иронический намек на созвездие Большой Медведицы, которое в индийской мифологии именуется созвездием Семи Мудрецов (Сапта-реши): по-русски говоря, у доктора Пауперзума «семь пядей во лбу».
С. 34. Зенон Саваниевски — еще одно «говорящее» имя. Зенон (ок. 490 — 430) — древнегреческий философ родом из Элей (Южная Италия), доказывавший, в частности, невозможность движения. Саваниевски — эта фамилия, звучащая на польский манер, происходит от французского «Savant» — ученый. Таким образом, шахматный поединок персонажей можно уподобить фантасмагорической встрече святого праведника с расчетливым пронырой, или, говоря языком Льва Шестова, диспуту между «Афинами» и «Иерусалимом».
С. 36. Хуитцитопохтли (точнее — Уицилопочтли) — верховное божество в мифологии ацтеков.
С. 37. Шерф — мелкая монета в полпфеннига.
С. 43. ...мой друг д'Аннущио не откажется написать диалоги... — Д'Аннунцио Габриеле (1863 — 1938) — итальянский писатель, аристократический нонконформист, эстет и «человек действия», певец «хищного сладострастия», стремившийся к «взрыву сверхчеловеческой поэзии». Балаганная постановка по сценарию этого напыщенного пиита и впрямь имела бы «грандиозный успех»!
С. 44. ...надежда - драматург страшный! — Эта внутренняя реплика доктора Пауперзума, как и сходные выражения из других рассказов: «я растоптал гадюк надежды», «я понял скрытые корни наших надежд, и мне открылась смертоносная взаимосвязь этих фантомов» — одно из свидетельств повышенного интереса Майринка к буддийским доктринам в пору написания «Летучих мышей» (1916).
Свидетельство И. Г. Оберайта о хронофагах
Очередной вариант «Сошествия во ад» собственного подсознания, поданный, однако, не в гротескно-реалистических тонах, как это было в «Волшебном роге», а в манере «магического реализма», предвосхищающей приемы поздних романов, особенно «Ангела Западного окна». Аналогичные мотивы, составляющие одну из стержневых, архетипических тем множества фольклорных памятников и литературных произведений, можно считать попыткой вербального описания первого этапа инициати-ческой мистерии — символической «смерти» посвящаемого и его блужданий по «нижним» мирам. Приведем хотя бы две-три параллели: странствие Гильгамеша сквозь подземелье на краю света («Эпос о Гильгамеше», таблица IX), посещение Энеем «царства бесплотных теней» («Энеида», книга шестая), попытка Фауста проникнуть в царство таинственных богинь-Матерей, живущих в пустоте, вне пространства и времени и занятых созданием прообразов всего сущего («Фауст», часть II; действие I, сцена 5, «Мрачная галерея»), и, наконец, спуск в центр земли, в сады из драгоценных каменьев, зодчего Адонирама, героя инициатической повести Жераpa
де Нерваля «Легенда о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов». «Свидетельство Оберайта» можно также рассматривать как своего рода «эскиз» той сцены из «Ангела Западного окна», где Бартлет Грин после совершенного им чудовищного жертвоприношения прозревает «странный мир: в воздухе кружились синие, неведомой породы птицы с бородатыми человеческими лицами, звезды на длинных паучьих лапках семенили по небу, куда-то шествовали каменные деревья, рыбы разговаривали между собой на языке глухонемых, жестикулируя неизвестно откуда взявшимися руками...». Доктринальное описание инобьггийного мира, куда попадает душа посвящаемого после символической смерти и душа усопшего после смерти реальной, содержится в древнеегипетском и тибетском вариантах «Книги мертвых», причем в обоих текстах подчеркивается, что чудовищные существа и сущности, угрожающие душе, являются как реальностью, так и иллюзией, порожденной ею самой.
С. 48. «Филадельфийские братья» — первая масонская ложа, основанная в 1731 г. в Соединенных Штатах Америки, в городе Филадельфия (отсюда и ее название); ее первым «великим мастером» был известный политический деятель Бенджамен Франклин (1706 — 1790). Подобно другим обществам такого пошиба, «Филадельфийские братья» считали основателем своей ложи мифическое лицо, в данном случае Гермеса Трисмегиста, которому приписывалось также авторство многих так называемых «герметических сочинений», включая знаменитую «Изумрудную скрижаль».
