Черт. Какой подкомитет? Во что я влип? Надо срочно смириться с тем, что грант Кендрика достанется не мне, а Мартине Зилински, делать ноги из этого зеленого ада и держаться от него подальше. Проблема только в Регине – она меня либо уволит, либо убьет. Скорее всего, и то и другое.

– Не против, – бурчу я, упирая взгляд в бумаги. Буквы пляшут перед глазами, я не могу прочесть ни слова.

– Прекрасно, – заключает мисс Келсо. – Из вас получится отличная команда.

Команда? Завуч улыбается кому-то слева от меня – кому я только что передал бумаги. Поворачиваю голову и упираюсь в зеленые глаза Бринн Галлахер.

– Привет, напарник, – говорит она.

– Бринн, вопрос: сколько убийств числится за Патти Ларуссо?

– Э-э. – Отрываю глаза от таблицы на экране. В дверном проеме – помощница продюсера «Мотива» Линдзи Белл в выжидающей позе. – Патти проходила по трем преступлениям, одно из которых сочли самоубийством. Так что формально два.

Идет третья неделя стажировки, и пока что я прихожу «когда смогу», как выражается Линдзи. Она моя непосредственная начальница, большую часть времени я провожу в так называемой Яме – помещении без окон, где за длинным столом сидят с десяток ассистентов с ноутбуками. Я занимаюсь мелочовкой вроде составления каталога серийных убийц женского пола.

Линдзи качает головой, пепельные кудряшки подпрыгивают вокруг ее веснушчатого лица. Ей около тридцати. Одевается, будто только что с занятий йогой для богачей, на которые принято приходить в лучших украшениях. Она закатывает рукава облегающего топа с запахом.

– Удаляй ее. Двух убийств для шоу мало.

– Нефиг бездельничать, Патти, – бормочет долговязый хипстер по имени Гедеон на соседнем стуле, пока я послушно удаляю Ларуссо из таблицы.

Линдзи пропускает его реплику мимо ушей и продолжает смотреть на меня:

– Еще я хотела поговорить о предстоящем круглом столе в Скарлетт.

Я уже немного освоилась с жаргоном «Мотива», а поначалу из слов Линдзи понимала от силы половину. Теперь я знаю, что круглый стол – это собрание продюсеров, на котором они обсуждают текущие серии, а Скарлетт – зал совещаний рядом с приемной. Здесь все переговорные названы по именам персонажей из детективной игры «Клуэдо».

«Избегай собраний в Мастарде, – предупредил меня Гедеон в первый день стажировки. – Там жутко липкий стол, и никто не знает почему».

– Поговорить о круглом столе? – с готовностью разворачиваюсь от экрана.

Сегодняшнее собрание для меня решающее.

Я отдала Линдзи свой отчет по делу мистера Ларкина в первый же день стажировки и спустя пару дней получила ответ.

«Мне понравилось. В этом определенно что-то есть», – сказала она, вызвав во мне прилив гордости. А на прошлой неделе Линдзи предложила представить случай на следующем круглом столе.

Я поверить не могла своему счастью.

«Так «Мотив» согласен расследовать убийство мистера Ларкина?»

«Презентация ознакомительная, – терпеливо объяснила Линдзи. – Это всего лишь шанс закинуть новую идею, без гарантий».

«И вы уверены, что это стоит сделать мне?» – спросила я и немедленно пожалела о своем вопросе. Надо выглядеть уверенной, а не сомневающейся.

«А что такого? Идея-то твоя. – Она заговорщицки подмигнула: – В этот раз соберется мало народу, все в разъездах или в отпусках. Так что не дрейфь и считай это репетиционным прогоном в кругу друзей».

Сегодня Линдзи выглядит куда серьезнее.

– Обстановка обещает быть более формальной, чем я думала. На круглый стол приехал Рамон д’Артуро.

Ассистенты дружно ахают и перестают стучать по клавишам; я таращусь на Линдзи:

– Рамон д’Артуро?

– Новый босс. Назначен к нам из Эй-би-си пару месяцев назад. Его задача – продать шоу крупной платформе. – Понизив голос, Линдзи добавляет: – Рамон и Карли не особо ладят. Он только и твердит, что о «росте бренда», и, честно говоря, мыслит довольно консервативно. А еще обожает находить изъяны в историях. Так что сегодня, наверное, не лучший день для презентации по делу Уильяма Ларкина.

– Ой… – От мысли, что вся моя тщательная подготовка летит к чертям, становится дурно. – Может, все-таки не отменять? Немного критики мне только на пользу, правда?

Линдзи мрачнеет:

– Обычно стажеры в круглых столах не участвуют. Тебя пригласили только потому, что…

Сокрушенное выражение моего лица не дает ей договорить.

– Потому что надеялись, некому будет слушать? – заканчиваю за нее я.

– Пойми, это для твоего же блага, – говорит Линдзи. – Перед Рамоном даже у меня коленки подкашиваются, а я продюсер с пятилетним стажем.

– Мне все равно, – упрямо твержу я, хотя уверенности не чувствую.

– Знаешь, я спрошу Карли, – заключает Линдзи и удаляется по коридору, звеня браслетами.

Гедеон скорбно вздыхает:

– Был рад с тобой поработать, Бринн.

– Подумаешь! Что такого? Я просто ознакомлю их с идеей.

– Ох, нежное дитя лета. – Гедеон сокрушенно качает головой. – Рамон не нуждается в «ознакомлении». Ручаюсь: если Уильям Ларкин упомянут в повестке круглого стола, босс уже знает об этой истории больше тебя.

– Невозможно, – протестую. – Мистер Ларкин был моим классным руководителем.

– Повторюсь, – изрекает Гедеон, – был рад с тобой поработать.

– Да ну тебя.

Возвращаюсь к таблице с серийными убийцами женского пола, делая вид, что его слова меня нисколько не смутили.

Около половины пятого захожу в Скарлетт. Вокруг стола десять кожаных кресел, почти в каждом – по продюсеру вроде Линдзи. На обещанный «круг друзей» действительно мало похоже. Линдзи машет издалека, показывая на свободное место рядом с собой. Внутри все сжимается.

– Карли дала добро, – шепчет она, когда я подхожу ближе.

– Класс, – выдавливаю из себя и сажусь.

Путей к отступлению нет.

В эту минуту в комнату входит сама Карли. С ней высокий мужчина – волосы с проседью, очки в тонкой оправе. Даже на расстоянии видно, кто тут главный, причем без каких-либо усилий с его стороны. Карли ловит мой взгляд и одаривает мимолетной улыбкой, потом усаживается в кресло во главе стола. Мужчина занимает место рядом, разглаживая на груди галстук.

– Прошу внимания, – произносит Карли, и голоса мгновенно стихают. – Сегодня на наш круглый стол из Нью-Йорка прилетел Рамон, поприветствуем его! – Собравшиеся здороваются и аплодируют, мужчина слегка наклоняет голову. – Как всегда, мы услышим несколько новых, по-моему, очень многообещающих идей. – С этими словами Карли обводит глазами стол и останавливает взгляд на мне. – Думаю, все уже знают Бринн. Она проходит у нас стажировку и сегодня предложит нашему вниманию историю, к которой имеет самое непосредственное отношение. В данном случае жертва – ее бывший учитель. Бринн, ты готова познакомить нас с делом Уильяма Ларкина?

Серьезно? С места в карьер?

– Конечно, – говорю.

Открываю ноутбук и чувствую на себе взгляд Рамона поверх очков.

– Теперь и стажеры предлагают сюжеты? – спрашивает он низким, хорошо поставленным голосом.

Нервно сглатываю, а Карли произносит:

– У нас не иерархическая организация, Рамон. Идеи могут поступать от кого угодно, и лично я приветствую инициативу. Прошу, Бринн.

– Хорошо, – говорю. Десять секунд назад голос так не дрожал. «Расслабься, – приказываю себе. – Ты же тренировалась накануне». – Думаю, никто не представит Уильяма Ларкина лучше него самого.

Нажимаю клавишу, на экране оживает видео. Мой бывший учитель, в белой рубашке и неизменном лимонном галстуке, улыбается в камеру.

«Мне нравилось работать в школе Элиота, – говорит он, откидывая со лба прядь вьющихся темных волос. – Но Сент-Амброуз – это нечто особенное. Школа серьезно нацелена дать детям из всех слоев общества образование высочайшего класса».

Я останавливаю видео и говорю:

– Уильям Ларкин записал это интервью для кабельного телевидения Стерджиса в марте две тысячи восемнадцатого года. Месяцем позже, двенадцатого апреля, его нашли мертвым в лесу позади Сент-Амброуза.