Ораторы. Актеры. Политические деятели.

Требуя согласия, мы требуем, чтобы другие раскачивали наш маятник.

Вот тут я нашел, как мне казалось, нестыковочку. Получалось, что, срывая злость на других, мы не можем таким путем «вампирить». Можем максимум запугивать их этим, чтобы они начали соглашаться. Почему же многим людям для поддержания жизненного тонуса достаточно самого скандала?

Спросил у Л., он мне напомнил, что есть ещё биохимия. Оказалось, всё просто. Выделяются ферменты, вызывающие удовольствие. Биохимическая раскачка своих собственных контуров. Я совсем забыл про молекулярный уровень, а там тоже много интересного.

Тепловая энергия — колебательное движение молекул.

В случае с музыкантами, особенно хорошими, происходит обмен. Какой-то чудик на концерте «Машины» увидел своим третьим глазом тянущиеся к Макару от зрителей энергетические потоки. Обозвал Макара вампиром. Но чудик просто не видел энергетические потоки, которые в форме музыки шли от «Машины» к зрителям. Надо было сначала обзавестись четвертым глазом, а потом уже вякать. Или просто научиться слушать музыку, а не заниматься фигней на концерте.

Возбуждают и раскачивают маятники зрительные впечатления (красивая женщина, танцевальные или эротические движения, мимика и т.п.). Женщине раскачивает маятник мужчина, уделяя ей внимание. В любой форме. Желательно в денежной. Не говоря уже о той, единственной, которую только и признавал поручик Ржевский.

И вот тут, пытаясь обобщить все прочитанное в тексте № 1, я сделал самое кислое для себя открытие. Оказывается, я всё-таки раньше был религиозным человеком, богоискателем в душе. А после прочтения текста N° 1 боженьке как-то не осталось места в картине мироздания. Сплошные вибрации и колебательные контуры. А смысл?

Глядя на то, как она идет, я возбуждаюсь, оказываю ей внимание, это возбуждает её — и мы поддерживаем друг в друге эти колебания, эту энергию, превращая её из одного вида в другой: взгляд, движение, возбуждение, гормон, пот, запах, возбуждение... движение... А где же душа?

...Долго пытался уловить образ, вспомнить, что мне все это напоминает. Вспомнил. В UFO-2 «Terror from the deep», когда берешь штурмом подводную базу поганцев и добираешься, наконец, до штаба, где сидят самые крутые и злобные лобстермены, есть такая штуковина, называется, если я не ошибаюсь, Alien Power Source. Выглядит примерно как насос или поршень.

Точнее, несколько поршней, вставленных друг в друга и непрерывно качающихся в сложном ритме. Прикол в том, что эта штуковина имеет знакомые обтекаемые очертания и выкрашена в нескромный сиренево-фиолетовый цвет.

Это называется «привет от художника», такие примочки довольно часто встречаются в играх. То бабочка необычной расцветки, но что-то неуловимо знакомое. Присмотришься, а это ни дать, ни взять разверстая, вернее, расправившая крылья, вагина. То ещё что-нибудь. В общем, ребята сами не скучают и другим не дают…

Так вот, картина мироздания в исполнении Лесника со товарщи напомнила мне вот такую сложносочиненную залупу, которая размеренно дрочится, невзирая на все происходящее вокруг, и, судя по всему, намерена этим заниматься вечно. Если, конечно, не шарахнуть по ней из какой-нибудь тяжелой соник-пушки.

Чем я недоволен? Чего ради вдруг занялся богоискательством? Наверное это, естественно для человека, рано потерявшего отца. Синдром сироты. Очевидно, я подсознательно рассчитывал найти в этих текстах боженьку. Оказалось — ни хрена. Папа, где ты? Неужели меня породила вот эта мерзкая фиолетовая штуковина, самое отвратительное в которой — то, что она бездушная и безмозглая?

Грош цена моему прежнему атеизму.

Пожаловался Леснику, он сказал спокойно и немного сочувственно: «Одна-единственная поправка. Земля, она, конечно, неразумна, но нельзя считать её совсем уж неодушевленной. Это непрактично, потому что так можно лишить себя её энергетической поддержки. А мироздание в целом — да, тут ты прав, оно к нам равнодушно».

Он говорит, что тестирование — это не экзамен, это какое-то психологическое испытание, и оно никогда не бывает одинаковым. Рассчитывается Советом Бессмертных индивидуально для каждого абитуриента. Интересно, какую поганку они мне приготовят?»

— Ну, какие успехи-то? — спросил Борисов. По его интонации слышно было, что ничего нового он от своего заместителя услышать не рассчитывает.

Ларькин посмотрел на майора вообще без всякого выражения.

— А никаких, — сказал он устало.

— Жмуриков добавилось? — с утвердительной интонацией распространил его ответ Борисов. — А ясности пока нет…

— Да вы сами всё знаете. У меня новостей не прибыло.

— С другой стороны, никому, кроме тебя, я это дело поручить не могу. Урками ты один из нас профессионально занимался. А там какие-то мафиозные стычки.

— А я уже и так всех, кого смог, задействовал. Ренат делал анализ строительных материалов, из которых построены дома.

— Слыхал. Ну и?

— Да, в общем, ничего особенного. Токсинов не выделяют, радиоактивность в пределах допустимого, для здоровья не опасны. Но всё-таки из такого песчаника дома обычно не строят.

— Это как-то относится к делу?

— Не знаю, — вздохнул капитан.

Откинувшись на спинку массивного стула, он продолжал:

— Что с Ириной произошло на прошлой неделе, вы уже знаете?

— Так и не смогла войти?

— Ни в один из трёх домов. Больше я не буду туда её возить. Хотя пока она здесь, она храбрится, злится на себя и сама туда рвётся — надеется взять реванш. А на месте сразу тошнота, истерика, на третий раз даже сердечный приступ. Это у неё-то, с её здоровьем. Она же здорова как... — Ларькин запнулся.

— Корова, — махнув рукой с зажатой в ней дымящейся сигаретой, подсказал майор. — Всё равно другого слова ты не подберешь.

— Ну, а Большакова не было, — продолжал, кивнув, Виталий. — Надо будет его как-нибудь свозить. Но ведь он тоже парень нервный. Да и не в форме был в последнее время.

— Вернулся вроде бы отдохнувший. Ты не замечаешь?

—Да, похоже, отпуск пошел ему на пользу. Это вы удачно придумали.

— По-моему, это ты придумал. А ещё мне кажется, что ты просто боишься подступиться к нему, стесняешься загружать работой. Скажешь, нет?

— Нет, просто он занят всё время. На меня же и работает.

— Ну-ну... Как всё-таки личные отношения мешают служебным. Значит, «нехорошая квартирка» — это ещё цветочки, — задумчиво продолжал Борисов. — У нас вот, можно сказать, объявился целый нехороший квартальчик.

— Я этого так не оставлю, — пообещал капитан. — Я найду, кто там воду мутит, маньяк-домовой или простые смертные. Только мне нужно время.

Майор не стал напоминать Виталию о том, что каждые две недели полузаброшенные старые дома, о которых они говорили, уносили новую жертву. Просто пожал плечами: ладно, мол, время так время.

Содержание файла *.txt

Файл записан не был.

«Все четыре текста перекликаются между собой, но первый больше связан со вторым, а третий — с четвертым.

Весь третий текст посвящён самоопределению человека. От слова «предел», «граница». Умению ограничить себя. Не стремиться заполнить собой всё окружающее пространство. Найти своё место в какой-нибудь социальной структуре и служить ей. А если подходящей не нашлось, организовать новую структуру — и опять-таки служить ей, потому что когда человек служит структуре — это нормально, а когда структура служит человеку — это нездоровое положение вещей.

У Льва Толстого всю жизнь были проблемы с самоопределением. (Как и у А. Зиновьева.) Даже быть господином ему было тягостно. Западло ему было отдавать часть харда между ушами под те программы, которые полагается иметь на винте помещику. Его «Я» (его-эго) было таким огромным, что рамки господина своих крестьян были ему тесны. Равно как и рамки учителя, писателя, отца семейства и т.п. Он тяготел к тому, чтобы быть богом. Как ещё понять это подражание Христу в его непротивлении злу насилием, если не как попытку самому стать богом? А ведь он эту ересь ещё и другим проповедовал. Правильно его от церкви отлучили.