— Рассказывал.

— Порой при переходе контроля от одного центра к другому кажется, что человек стал совершенно другим — и даже не знаком с тем, которым он был раньше. Например, речевой центр и половой редко уживаются в согласии.

— Кроме тех случаев, когда речевой полностью подчинен и выполняет служебную функцию.

— В быту таких людей называют бессовестными. Так вот, мы не можем полагаться на знание человеческих желаний и даже намерений. Нам нужны более точные методики определения его последующих действий. И они у нас есть. Но извини, Илюша, всему свое время. Подробнее я могу об этом говорить только после того, как ты определишься с решением.

— Интересно получается, — сказал Илья. — Я соглашаюсь, узнаю довольно многое о Бессмертных. Достаточно для того, чтобы вами заинтересовались, скажем, государственные разведки. А потом проваливаюсь на экзамене — и остаюсь в живых со знанием ваших секретов. Вы не боитесь доверять мне столько?

— Во-первых, не так уж много. Я же не доверю тебе состав эликсира второй формулы, даже первой. А из чего делается эликсир третьей формулы — я и сам не знаю, в эту тайну посвящены только избранные. Во-вторых, тебе почти никто не поверит. Как ты сам любишь говорить, акулов не бывает. Это слишком страшные и фантастические твари. Слишком зубастые, слишком безмозглые, слишком кровожадные, словно специально придуманные, чтобы пугать нас, маленьких детей. Можешь написать рапорт, начальство давно привыкло к твоим приколам. Будешь настаивать — скажут, что ты переутомился, вспомнят результаты медицинских обследований, они у тебя на грани. Напиши в газету — получишь гонорар. Можешь даже написать книгу или даже целую серию книг о Бессмертных. С тем же успехом.

— Кто-нибудь да поверит, — тоном злодея-провокатора сказал Большаков.

— Да никто тебе ловушек не строит. И убивать тебя никто не будет. Но предположим, что ты случайно проболтался. И даже предположим, что неоднократно проболтался. Тебе очень быстро надоест, что некоторые из тех, кто тебе поверили — не тихие безобидные сумасшедшие, которые обожают такие истории, а серьезные люди, которые могли бы заняться расследованием истории Бессмертных, — начнут исчезать, падать с мостов в реки, резать себе вены и всякое такое. Честное слово, тебе очень быстро надоест трепаться. Потому что будет жаль прополотой морковки.

Они в молчании доели остатки салата и хлебцы, допили чай и стали собираться в обратный путь. Встав на лыжи и схватив поудобнее палки, Большаков сказал:

— Трепаться я, конечно, не собираюсь. Если неудачная попытка грозит мне только сожалением об утраченных возможностях... Мало ли у меня в жизни было обломов. Переживу как-нибудь. Я хотел бы попробовать.

— Открою тебе маленькую тайну, — произнес Лесник. — У нас две вакансии, одна в Западной, другая в Восточной Европе. Ты — кандидат на ту, что в Восточной. А другую полвека назад хотели заполнить человеком по имени... впрочем, неважно. Он не прошёл тестирование. Вёл себя после этого, с нашей точки зрения, нормально, вполне достойно для смертного. Продолжал работать в разведке, потом писал книги. Но вскоре после провала на экзамене он обронил в одной из книг такое определение ада: «Это вечное сожаление о безвозвратно утраченных возможностях». Он прожил с этим адом в душе всю жизнь. Ужасно короткую, с нашей точки зрения, но с вашей — нет, многие бы позавидовали.

— Но всё-таки... — Илья прокашлялся, потому что у него внезапно встал комок в горле. — Вы предложили мне то, о чём я мечтал всю свою жизнь. Ужасно короткую.

— Я знаю, — сказал Лесник. — Продолжим разговор на вашем Сясь-озере. Не отставай!

Он оттолкнулся палками и легко заскользил вниз по пологому склону, туда, где за редкими тополями и липами, окружавшими полянку, виднелось широкое поле.

В электричке Лесник вручил Илье упакованную в пластмассовый футлярчик дискету.

— Для начала, — произнес он. — Сам понимаешь, после прочтения текста на ней остаться не должно. А потом материалов будет побольше. Картинки, графики. Наберется на лазерный диск. Его переписывать не будешь, просто вернешь мне.

Большаков кивнул, взяв дискету.

На следующий день после утреннего доклада майор действительно предложил ему недельку-другую отдохнуть, съездить в родную Новгородскую область, развеяться.

— Неделю. Больше я без «Вампира» не выдержу, — согласился Большаков.

Спешить было некуда. На прощание Илья устроил своему любимцу и подопечному проверку системы. Заодно закончил читать дискету. Начал он читать её дома, на «ноутбуке», одолел быстро, хотя текст был сложный, со множеством новых, мудреных терминов.

«А вот идеи не сказать, что очень свежие», — думал Большаков, стирая содержимое дискеты. Заодно он убрал из памяти «Вампира» множество личных дневниковых записей. На всякий случай.

Он заварил себе кофе и стал по старой привычке «рассуждать руками» — набирать появлявшиеся мысли сразу в оперативную память машины. Нехитрый прием помогал упорядочить мысли, «переварить» полученную информацию. Часто, перечитывая этот текст, он удивлялся, как такое могло прийти в голову. Бывало, что смеялся над собой.

Содержание файла *.txt.

Файл записан не был.

«Некоторые тексты письма Л., адресованные мне. Он их начал писать ещё в 1989 г., когда я учился в МГУ.

В числе прочих признаков, по которым я их устраиваю, — отсутствие так называемого гуманизма. При всей моей мягкости я отношусь к людям с большим презрением. Л. говорит, что я должен научиться относиться к ним, как к растениям на грядке: определить, где сорняк, где культура, и пропалывать беспощадно. Анекдот про наркомана. Жалуется: «Сорняки замучили. Посадил на огороде коноплю, а лезут какие-то помидоры».

Мераб Мамардашвили: «Если мой народ за Гамсахурдиа, то я против моего народа». А Л. в этом конфликте за кого? Или тот Бессмертный, который у них отвечает за Кавказ? Он обязан соблюдать тонкий и точный баланс интересов примерно в такой иерархической последовательности:

1)      обеспечить выживание доверенного ему социума, если это не противоречит главной задаче Бессмертных — обеспечению выживания человечества (интерес № 0);

2)      обеспечить необходимый культурный уровень социума, если это не противоречит № 0 и № 1. «Противоречит» — это я неточно выразился, прямого противоречия быть не может, но в практической деятельности Б., действительно, бывали случаи. Не хватало сил, внимания. Приходилось выбирать между людьми типа Мамардашвили и Гамсахурдиа. «Забота о носителях культуры важна, — пишет Л. — Но если ты видишь, что в доверенное тебе стадо свиней вселились бесы и оно мчится к пропасти, ты обязан стать вожаком, главным бесом, возглавить эту гонку, потому что единственный способ их спасти — свернуть, уводя в сторону от опасного края. Ты не имеешь права их судить, нехай, мол, разобьются, раз они такие. Тебе поручено лишь сохранить стадо, и другого стада тебе дано не будет. И если при этом одна-другая неповоротливая свинья сорвется в пропасть, не вини себя ни в чем. Даже если эта свинья считалась очень культурной».

Дальше он пишет, что возможна ещё более жесткая ситуация: для того, чтобы вовремя свернуть, придется спихнуть в пропасть своего брата, у которого такая же задача, просто он ближе к краю. Если другого выхода нет, нужно делать это, не сомневаясь, потому что за потерю стада с тебя спросится в любом случае.

А дальше в иерархии, что самое странное, идёт цикл — обеспечение высокого уровня культуры объявляется необходимым для решения задачи № 0 — выживания человечества в конкурентной борьбе с другими цивилизациями. Познавать мир и осваивать окружающее пространство необходимо, иначе другие его освоят так, что смогут вытеснить нас с нашего единственного места под Солнцем — Земли. Борьба за выживание на всех уровнях: между одноклеточными организмами, между многоклеточными организмами, в том числе людьми, между небольшими группами людей (производственными коллективами, профессиональными группировками, классами и партиями), социумами и, наконец, цивилизациями. Стремление организовать всю окружающую материю по образу и подобию своему.