В экипаже на шлюпе, помимо Аршака, Ракса и Семена, еще шесть кандидатов в матросы — четыре мальчика и две девочки.

— Аршак и Ракс, остаются на шлюпе в боевой готовности за стреломётами, Семён поднимается на сопку, а там забирается на дерево и наблюдает за окрестностями, остальные, разбиваются на двойки и прочесывают территорию вокруг сопки на расстояние до километра.

Семён бегом поднимается на сопку, помогает себе руками, всё-таки подъём крутой под пятьдесят градусов. Новички разделяются по парам, на удивление девочки идут не вместе, а пары образуют с парнями, разбегаются по сторонам. Я также поднимаюсь на сопку.

Вид с вершины сопки открывался такой же величественный, какой я от сюда наблюдал зимой. Только вместо белого безмолвия, сейчас буйство зеленого цвета всех оттенков, с разрезающей его сине-голубой ленты реки, сверкающей на солнце, а сверху всё великолепие накрывает голубое небо, на востоке поддерживаемое тёмно-серыми Уральскими горами.

На юго-западе от подножья сопки, на что зимой не обратил внимание, расположен полуостров, который с востока, юга и запада огибает широкой дугой, почти петлёй, русло Сылвы. С севера полуострова перешеек, с востока упирающийся в сопку, на которой я стою, а с запада еще в одну сопку, высотой метров двадцать пять и в реку, делающей крутой поворот градусов в сто двадцать, образуя на противоположной стороне реки острый мыс с широким пляжем. Диаметр полуострова в районе трех километров, а площадь полуострова, на взгляд, не меньше двенадцати километров. Ширина перешейка в районе одного километра. Полуостров представляет собой ровную площадку, поднятую над рекой на семь-восемь метров, с растущими на ней одинаковыми стройными соснами, возрастом не более восьмидесяти-ста лет. Скорее всего выросли на месте пожарища.

«Да тут огромное городище по местным меркам можно построить, а об его защите природа уже сама позаботилась», — фиксирую себе в памяти. — «А на этой сопке через год, максимум два, надо ставить крепостицу».

Пока я всё осматривал и обдумывал, возвратились новички из разведки. Как я и предполагал, на севере в девственном лесу следов жизнедеятельности человека и даже его следов они не обнаружили.

Время приблизилось к семи часам вечера, еще час ушел на приготовление ужина, после которого прошелся вверх по речушке, ширина которой в устье около тридцати метров, вверх по течению уже через километр не превышала двадцати метров. На шлюпе вверх по течению пройти можно, но не далеко, в узкой речке поток ветра слабый, а вот развернуться вообще не получится. Тут скорее всего для перевозки груза небольшая вёсельная ладья нужна, у которой с каждой стороны нос. Но грести на грузовой ладье пока не кому, ребятишкам надо подрасти. Вернувшись на шлюп, распределил ночные дежурства и дал команду «отбой».

Ночь прошла спокойно. В предрассветных сумерках отправились в обратный путь. Управление шлюпом по переменно передавал Семёну и Аршаку.

К трем часам дня вернулись к строящейся крепости. За наше отсутствие, стены крепости обросли строительными лесами, два раба формировали саманные кирпичи, теперь их производство, с учетом привезенных мной форм, увеличилось до одной тысячи ста кирпичей в день. Остальные тридцать пять рабов трудились на стенах и заканчивали возводить сводчатый потолок верхнего этажа подвала.

Двумя экипажами шлюпов стали возводить лесопилку. Рабов к её строительству подпускать нельзя. Эти технологии только для моего племени. Рабы могут на ней только работать, а как она устроена им знать не нужно. Построили за три дня и еще день потребовался на наладку. На пятый день начал проводить испытания. Лесопилка на воловьей тяге превзошла все мои ожидания. Вол со своей задачей двигателя в одну воловью силу справился на отлично. Скорость работы пил была больше, чем на лесопилке с водяным колесом в усадьбе. Я даже на радостях присоединил пятую пилу. Теперь из бревна одновременно получалось четыре доски и два горбыля. Но было много, но — вол уставал, его надо было кормить, в отличии от водяной лесопилки, которая могла работать без устали круглые сутки и есть не просила. С другой стороны, волов можно менять, и они могут работать зимой, а лесопилка с водным колесом зимой простаивает.

На следующий день на шлюпе ухожу с новичками и экипажем, за исключением Опис и Оре, в усадьбу. Начинается сбор урожая и каждые руки на счету. Прощаюсь с Борисом, Эвикой, Опис, Оре, Михаилом и его экипажем — Савлием, Денисом, Олегом, Виктором и Петром:

— Начинается сбор урожая, я нужен в усадьбе. Вернусь не раньше, чем через месяц. Вы без меня справитесь?

— Не волнуйся, Володя. Всё будет в порядке, — с грустью в голосе прощается Эвика.

— Володя, если ты вернёшься только через месяц, то тут всё преобразится. Привези из амбара у моей мастерской всю черепицу, к твоему возвращению она скорее всего понадобится.

Битва за урожай продолжалась весь август. За счёт севооборота, сидерации, внесения перегноя, навоза, селитры в качестве удобрения, да и подкормкой садовых деревьев картофельными очистками, урожай собрали на двадцать процентов больше прошлогоднего. Сад наконец-то дал приемлемый урожай яблок, вишни и слив. Единственно огорчил виноград, так и оставался кислым, по вкусу похожий на изабеллу, так что пойдет на вино, а так хотелось съесть гроздь сладкого винограда. На полях ещё остаются поздние сорта и предстоит еще один покос, но основной сбор закончили.

1 сентября, загрузив шлюп свежими продуктами, кормом для волов и черепицей, отправился к крепости. В экипаже только старички — Аршак, Ракс и Семён. Остальные остаются в усадьбе — началась битва за спасение собранного урожая. На его переработке лишних людей не бывает.

За месяц моего отсутствия на полуострове выросла крепость, нет, скорее средневековый рыцарский замок. Ещё с реки Шаквы, за пару километров до впадения её в реку Сылву, увидели башню, вернее донжон, высотой не менее двадцати метров.

После швартовки, поднимаюсь на утес. Рабы, выстроившиеся в шеренгу, падают ниц. Перед ними стоят Борис, Эвика, Опис и Оре, которые тоже кланяются.

Видя моё, нескрываемое мной, восторженно-удивленное выражение лица, Борис, расплывается довольной улыбкой, а Эвика смотрит на меня нежно-счастливым взором.

Борис дает команду рабам на продолжение работ и разгрузку шлюпа. Десять рабов принимаются за разгрузку, а остальные быстро разбегаются по своим рабочим местам.

Хотя стены и башни замка еще в лесах, но уже полностью видно непреступное великолепие замка. Донжон и три башни четырехугольной формы, две высотой около десяти метров и одна около пятнадцати метров, соединены между собой кирпичной стеной высотой около семи метров, наполовину покрытой известково-зольной штукатуркой. Одна башня расположена на западе прямо на стрелке рек Сылвы и Ирень, на расстоянии шестидесяти метров от нее, донжон, возвышающийся над протекающей под ним Сылвой и смотрящий на север — на устье реки Шаквы, хотя с него просматривается вся территория в округе. Далее в шестидесяти метрах, смотрящая на восток, одновременно на делающее поворот русло Сылвы и в глубь полуострова воротная башня, и последняя, также в шестидесяти метрах, смотрит на юг, возвышаясь над рекой Ирень. Три стены и все башни расположены практически на краю утеса с крутыми обрывистыми краями у подножья которого неспешно несут свои воды реки Ирень и Сылва, соединяясь воедино под западной башней. Только одна стена, соединяющая восточную воротную башню с южной башней, не имеет водной защиты.

Смотрю на это великолепие и только могу вымолвить:

— Борис! Как?!.

— Володя, всё очень просто. Рабы искренне почитают дух огня.

«Два солдата из стройбата — заменяют экскаватор. А один Володин раб — заменяет весь стройбат», — с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться и не продекламировать. Вслух же говорю:

— Борис! Снаружи замок выглядит великолепно. Показывай, что внутри.