– Почему же я всё чаще и чаще задаю себе этот вопрос, готова ли я? Может быть, я что-то упускаю из вида и не понимаю этого? Может ли быть вот так идеально всегда? Или это обман, ловушка, иллюзия?

– Ты просто дёргаешься перед свадьбой. Это нормально. Не каждый же день замуж выходишь. Ты думаешь, жених не переживает и разные вопросы себе не задаёт? Это как мост от прошлой жизни к какой-то совсем другой. И пройти по нему надо быстро, но это очень волнующе. Так что, бросай терзаться, всё отлично.

Алиса недоверчиво посмотрела на картину. Ей нравилась эта фотография. Она была сделала не по правилам – горизонт завален, свет не с той стороны, расположение объектов неровное – но тем она ей нравилась больше. Эта фотография была неидеальная, но любимая. Она как будто каждый раз заново открывала атмосферу того дня, когда глотала эмоции от новой встречи с новой вершиной. В прямом и переносном смыслах.

Её мысли о смыслах перебил телефонный звонок. Артур в очередной раз извинился и сказал, что в Санкт-Петербурге нужно ещё немного задержаться, потому что тамошние слушания постоянно переносились. И к финалу дело двигалось крайне медленно. Алиса психовала, ругалась матом, но сделать ничего не могла. «Наверное, он тоже там переживает. И ему проще волноваться перед свадьбой на расстоянии», – успокоила она себя, воспользовавшись советом неидеальной картины.

Сразу после Артура позвонила Арина Митина. Она на радостях визжала в трубку, что снова помирилась с Сергеем. Теперь, по её словам, в их отношениях всё будет совсем по-другому, потому что он согласился сходить с ней вместе к её волшебному психологу, и уж она-то – психолог – точно разберётся, в чём у них проблема! Алиса в это не верила: «Сергей хочет жену-хранительницу домашнего очага, а тебя днём с огнём не сыщешь. Тебя же хлебом не корми, дай телезвезду разукрасить. Ты хранительница своего большущего чемодана с косметикой, а никакого не очага. Как тут психолог поможет?»

Арина в счастливом от примирения порыве сказала, что Алиса просто ничего не знает о чудесах, которые может творить хорошая психотерапия. «Важно грамотно договориться. Тогда всё возможно».

«Важно найти мужчину, с которым тебе комфортно. Тебе комфортно, Арин?» – этот вопрос получился риторическим.

После разговора с подругой Алиса встала, погрызла вафлю, попила зелёного чая, вылезла в окошко. Всё как всегда. Мелкий дождик падает на щёки, люди по тротуарам ходят злющие, потому что летом особенно хочется солнца и тепла, и тут серо и хмуро.

«А мне комфортно?»

Она смотрела на дождь и больше никаких мыслей в её голове не появлялось.

«Мне комфортно с Артуром?»

Она высунула голову, и волосы быстро намокли.

«Или мне удобно? Я, как страус, засунула голову в песок. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не чувствую, знать больше ни о чём не хочу! Достало об этом думать!»

Она закрыла окно и потрепала волосы, чтобы они быстрее просохли.

«Мне комфортно! И хватит об этом!»

Медленно в левый висок стала пробираться лёгкая боль. Она была странная, поначалу вроде какая-то ненавязчивая, но постепенно меняющая своё настроение. Уже через полчаса в левом виске по сосудам стучал молоток, и этот стук отдавался к затылку. Половина головы нестерпимо ныла. Алиса выпила нестероидную таблетку и снова вылезла в окошко. Она думала, что воздух поможет быстрее справиться с болью.

Прошло ещё полчаса. Голова болела так, что казалось, глаза скоро начнут искриться. Воздух не помог, и она свалилась в кровать. Она лежала и не могла пошевелиться. Ещё через час от свирепой боли из глаз потекли слёзы.  Она и не знала, что голова может так болеть. Она позвонила Ане, но её телефон был выключен.

«Господи, что же это такое! Я здесь скончаюсь сейчас. И никому до этого нет никакого дела».

Левая часть головы разрывалась. Алиса выпила ещё таблетку обезболивающего. Во рту появился жуткий металлический привкус, но боль не утихала. В мозг лезли истории о том, как у кого-то однажды что-то там в голове лопнуло или расширилось, и на этом всё, то есть совсем всё, и закончилось. Стало жалко себя, слёзы опять потекли из красных глаз.

К вечеру Алису стало подташнивать, и она никак не могла объяснить, почему от боли её начинает мутить. Хотелось хоть что-то ещё для себя сделать, но она понятия не имела, что ещё можно съесть или выпить, чтобы хоть чуточку полегчало. Она ещё раз набрала Ане, но автоответчик отчеканил, чтобы она позвонила позже.

«Позже у меня голова разлетится на части, или я просто издохну здесь в одиночестве!» – и она выбросила трубку.

Стало темнеть. Алису рвало, но боль не проходила. Она плохо соображала. Она не понимала, что с ней. Становилось по-настоящему страшно. Она начала думать про скорую помощь, но не знала, можно ли вызывать экстренных врачей с головной болью.

К 10-ти часам вечера она уже не вставала, не включала свет. Скрючившись, Алиса лежала на диване и тихонечко выла. От сильной боли она почти ничего не соображала. Зазвонил телефон, и она остро пожалела, что выкинула его в угол. «Может, это Аня? Она же врач по образованию, она же, наверняка, что-то дельное посоветует». Вставать или не вставать? Несколько метров казались просто огромным расстоянием, а лишнее, даже малейшее движение вызывало такой наплыв разнообразных ощущений в голове, что она никак не могла решиться на это. Телефон всё звонил и звонил. Его трели, как железом по чугунку, отдавались где-то внутри черепа, Алиса зажала уши руками, и начала подниматься.

– Алло…

В трубке раздался отбой. Она приложила её к виску, и тут прямо в ухо телефон запел снова.

– Да, – жалостливо и еле слышно проговорила Алиса.

– Привет, – Алиса сразу даже не распознала голос.

– Угу, – это всё, что она смогла вымолвить в ответ на приветствие.

– Чем занимаешься? Я тебя случайно не разбудил?

– А кто это? – всё, что она могла понять – это не Аня. Значит, не интересно, потому что от «обычных» людей разумных советов, куда ей деть её голову, она не ждала.

На том конце повода догадались, что что-то не так.

– Алиса, у тебя всё нормально? Это Егор.

Как только Алиса признала знакомый голос, она разревелась. Перед неизвестным человеком она сдерживалась, а тут как будто последняя перегородка терпения рухнула, и она прямо в трубку начала заливать слова слезами.

– Егор, мне очень плохо. У меня голова болит. Я понимаю, что это звучит не совсем нормально, что голова хоть раз в жизни болит у каждого человека, но это невыносимо. Она с обеда начала. Я уже две таблетки выпила, или три… я не помню. И ничего не помогает. Я, наверное, скончаюсь к ночи, если она не перестанет, – Алиса ревела в трубку. Ей было жаль себя, молодую и красивую, замученную болью.

– Я сейчас приеду, – в трубке опять раздались гудки.

Алиса никак не отнеслась к сказанному. Вернее, она к сказанному не отнеслась серьёзно. Ну, куда он приедет? И какой толк от того, что он приедет? Она поднялась, стараясь не шевелить головой, вытащила из шкафа плед, завернулась в него как в кокон, и легла на диван. В окно забарабанил дождь.  Она начала дремать. Но заснуть не получилось. За окном стемнело. И только свет от фонаря еле-еле пробирался сквозь оконное стекло. Голова болела и болела. Алиса выла.

Что-то несвязное и нецензурное пробубнила Алиса, когда в дверь позвонили. В этот момент она не могла представить, как встанет и пойдёт к двери.

Звонить продолжали. Она медленно потыкала. Она хотела поздороваться с Егором, но слова слишком сильно резали по черепу, а поэтому она просто помахала ему рукой, посильнее укуталась в плед, и отправилась на диван, даже не пригласив Егора зайти. Он зашёл без приглашения. Закрыл все замки, разулся, и почему-то тоже не включив свет, прошёл в комнату. Алиса даже не взглянула на него. Она не шевелилась и тупо смотрела прямо перед собой. Егор увидел коробочку с лекарствами.

– Не тем лечилась, – только и сказал он.

– Это обезболивающие… Они хорошие, всегда помогали, когда что-нибудь болело.