– Алисонька, привет, – мама разговаривала очень высоким голосом.

– Привет, мам. Ты как?

– Нормально. Спина болит. Остеохондроз проклятый. Но я уже привыкла. Что делаешь?

– Ничего. Телек пытаюсь посмотреть. Но там что-то реклама затянулась.

– А я сейчас рыбу жарила, и она у меня подгорела.

– Ну, такое иногда случается.

– Алисонька, на улице-то холодно очень. Я в газете читала, что тепла ещё долго не предвидится. А у тебя платье такое тоненькое.

– Мам, не волнуйся, я шубу накину.

– Алиса! – мама шутки не любила и всегда требовала серьёзного подхода к своим речам.

– Мам, ну шучу я. Что же теперь делать? Не свадьбу же отменять!

– А как Артур? Скоро приедет?

– Нормально Артур. Вчера вечером разговаривали, сказал, что здесь какие-то дела срочные и высокооплачиваемые появились. Так что, скоро вернётся.

– Алисонька, ты так сказала слово «высокооплачиваемые», будто кроме денег в Артуре тебя больше ничего не интересует.

– Нет, мам. Ты не права. Хотя его материальная составляющая, не скрою, меня волнует очень и очень сильно. Но Артур хороший. И уж как тебе не знать, что я это очень ценю. Мне хорошо с ним. Всепоглощающей любви, конечно, нет. Но, думаю, это к лучшему. Брак целее и крепче будет.

– Ты у меня такая умная.

– Такое тоже случается, – спокойно улыбнулась дочь.

– Ты не жалеешь, что из газеты ушла? Сегодня читала её, так там такая безобразная фотография была. Какой-то Тимур Халимов. Не знаешь?

– Нет, мам. Не знаю. Новенький, наверное. А может, кто второе имя придумал. А то, что ушла, ну ушла и ушла. Если бы осталась, вечно была бы уставшая и голодная. И уж точно без жениха. Потому что Артур мне тогда прямо так сказал, что жить хочет со мной, а не с моими фотографиями.

– И хорошо. А то в газетах сейчас такое пишут, что я даже представить не могу, как это можно сфотографировать!

– Это ты про Нелю?

– Да, про неё в первую очередь. Сегодня прочитала комментарий прокуратуры. Всё, как ты рассказывала, уехала с кем-то на шашлыки, а назад не вернулась. Нашли её через три недели в каком-то подвале, всю изъеденную крысами и червяками. Вот так был человек, и не стало.

Алисе стало не по себе от этой беседы. Нелю, про которую так натуралистично писали газеты, в том числе и питерские, она не знала и никогда даже не видела. Когда-то она общалась с её бывшим мужем, и просто знала, что эта женщина есть на свете. А тут её убили, ни за что ни про что, а просто от того, что, может быть, кто-то обпился или обкурился и не совладал с галлюцинациями.

– Да, и вообще один криминал повсюду, – пропищала мама, услышав тишину в трубке, – вот сегодня опять про убийство читала. Это другое издание. Не помню, как называется. Отец вчера с работы принёс. Так вот. Там прямо на первой полосе огромный заголовок  – «Врач, убивающий детей… » И что-то там ещё в продолжении. Очень пафосно и трагично.  А получилось, что какой-то там доктор ехал на машине и задавил малолетнюю девчонку. И что теперь будет?

– Да, ничего. Дадут ему лет десять. И потом ещё пару раз некоторые средства массовой информации будут смаковать на том, что им есть, чем заполнить первую полосу.

– Ну, ладно, дочь. Я, в общем-то, зачем звоню.

– Так ты по делу, оказывается?

– Алисонька, – опять насупилась мать, но быстро смилостивилась и улыбнулась, – я тут какие-то журналы твои выгребла, и книжек немножко. А ещё фотографии старые, когда ты только начинала.

– Мам, выкинь всё это в мусорку. Мне это сейчас совсем ни к чему.

– Тут ещё книжка твоя любимая. Ну, помнишь, которую ты раз десять перечитывала?

– Её тоже выкинь. Я её читать уже вряд ли буду.

На этом Алисонька, которую ужасно раздражало, когда её так называли, но которая давно устала это объяснять, с матерью и распрощались. Алиса вспомнила про книжку. Она ей раньше так нравилась, что не давала оторваться. А главный герой – Егор Казарин – вообще приводил в восторг. Она с подружками даже шутила, что ей никто не нужен, кроме Егора Казарина, что любит она только его, что с ним никто никогда не сравнится. Но время шло, а «Егор» всё не появлялся. Зато появился Артур. «В общем, так, ерунда мечтательная, к жизни не имеющая никакого отношения», – подумала Алиса, всё ещё сидя у телефона.

+++

«Хорошо, что он позвонил именно мне. И дело интересное, и денег немало можно будет получить. Правда, это только если выиграю. И можно будет командировки подсократить, ведь это дело того стоит», – так думал Артур Солнцев, собирая чемодан и перекладывая договоры из одной папки в другую, совершенно не понимая, что может поменяться в документах от цвета папки. Но суть была не в этом. Ещё вчера ему позвонил старый знакомый, одноклассник, и сказал, что готов отдать любые деньги только, чтобы спастись от мест лишения свободы. Солнцев, конечно, сразу согласился. И лишь после этого спросил, что же это такое могло приключиться у преуспевающего невропатолога.

– Я с работы ехал ночью. Тут льёт который день. И тогда тоже дождь шёл. На дороге ни души. И вдруг прямо на повороте вылетает мне навстречу какая-то девица. В общем-то, это я потом понял, что это девица. А сначала был непонятный удар… Короче, я её сбил. Вот теперь меня задержали.

– Подожди, она на тебя заявление написала?

– Артур, она умерла. У меня под колёсами. Сразу.

– Мда…

– А теперь женщина какая-то вычурная пришла, говорит, она её тётка. Орёт недуром. Я её, конечно, понимаю. Но не сбивал я её девчонку. Сама она вылезла на дорогу. Но, мне кажется, кроме меня здесь этого никто не понимает.

– Ладно, ты держись. Я завтра прилечу. И всё обсудим.

– Давай, пока.

Артур положил трубку и задумался. «Интересно, а он, правда, не сбивал эту девочку? – судя по адвокатской практике, верилось в это с трудом, потому как почти все и всегда сначала уверяют, что они не виновны. А потом получается так, как получается. – Хотя, какая мне разница? Я же всё равно  возьму это дело».

Артур всю свою сознательную жизнь стремился к накоплению. Он не был жадным, но зарабатывать деньги, много денег, стало навязчивой идеей. Ещё в детстве он постоянно ругался с родителями, когда просил купить что-то дорогое. Они всегда соглашались приобрести дешёвую безделушку, можно даже сразу две, три, пять, десять, но об одной и дороже речи идти не могло.  А ему хотелось огромный конструктор или железную дорогу, но вместо них он получал по нескольку ненужных медвежат. Однажды маленький Артур пошёл на крайние меры. Ему казалось, что он делает что-то совершенно ужасное, о чём нужно молчать, потому что если кто-то узнает, что он сделал… Он никак не мог придумать, что будет, если его тайна вскроется, но всё равно очень этого боялся. Боялся, но делал. Он украл у родителей деньги. Но он был маленький, и не понимал, сколько денег ему надо. Ему важно было само знание, что у него эти деньги есть. Они его и больше ничьи, ему не нужно за них отчитываться, и он волен их потратить на что угодно. Артурчик аккуратно вытащил из маминого конверта несколько бумажек, как самый настоящий взрослый пошёл в магазин и купил там иностранных конфет и жвачек. Он был невероятно горд собой! Не тем, что украл. Он чувствовал себя большим, взрослым, важным. Когда мама обнаружила пропажу, она и подумать не могла на ребёнка. Ребёнок тоже и подумать не мог, чтобы признаться. Мама поругалась с папой, обвинив его в воровстве, но Артур всё равно был горд собой, и это его первая крошечная материальная самостоятельность затмила всякую совесть.

С тех пор он так никогда больше не делал, но всё чаще кричал матери, что когда вырастет, обязательно купит себе всё, что захочет. Так и произошло. Только вот взрослому Артуру вместо конструктора понадобились совсем другие игрушки. И вот он уже готовится вложиться в своё новое желание. Красивая и эффектная, она сразу обратила на себя его внимание. Он хотел, чтобы всё было по правилам, как полагается, чтобы у него была идеальная семья, в которой всё как надо. Правда, он знал только то, как надо ему, но это его вполне устраивало. Он всё придумал и всё продумал, он заплатил за это деньги, он готов платить и дальше, лишь бы она слушалась и делала всё, как он себе представляет. Алиса делала. Артур был доволен.