Ногу под оковами цепи она уже переставала чувствовать, постоянная тяжесть металла на щиколотке не способствовала ничему хорошему. Будь она человеком, наверняка, разодрала бы кожу и занесла инфекцию, но, к счастью, это ей не грозило. Заражение не могло её убить, как и какая-либо рана. Для смертной Чистейшая казалась очень даже неуязвимой. Жаль, что это не распространялось на моральную боль…

Она в очередной раз разбила камеру, и новую ей вешать не спешили. Возможно, они нашли другой способ наблюдать за ней, более скрытный. Или же просто перестали это делать.

Отказываться от еды она больше не собиралась, поэтому прикончила свой обед, который, к слову, оказался очень приличным. Ей давали много мяса, овощей и даже приносили десерты к кофе и чаю. Упираться и морить себя голодом Лиз смысла не видела, поэтому стала кушать всё. Конечно, мысль, что в какой-то момент её могут отравить или напичкать таблетками против «вампиризма», не оставляла девушку, но за несколько дней никаких изменений в себе и своих силах она не ощутила.

Кайл больше не заходил к ней надолго, а отца она практически и не видела всю неделю. Какая-то маленькая часть внутри неё ненавидела себя за то, что обидела папу, но разум твердил более правильные мысли.

«Он охотился на тебя, посадил на цепь, как пленницу. Он же обманывал всю жизнь…»

Очень многое она могла обдумать, находясь наедине с собой, но ни одна из её мыслей не включала возможность присоединиться к охотникам. Она понимала, что, основываясь только на том, что видела в фильмах или читала в книгах, более правильной мыслью стала бы та, в которой охотники хорошие, а вампиры плохие. Но всё оказалось иначе. Полностью хорошим не был никто.

Вампиры использовали свою силу, чтобы убивать людей, но также находились и такие, как Флоренс, которая готова себе в ущерб не пить «живую» кровь.

А охотники, которые по идее должны защищать простых людей от агрессивно настроенных вампиров, вели охоту на обычную девчонку, которая о своей сущности-то узнала недавно.

Переодевшись в новую клетчатую рубашку, которую Джефф передал вместе с парой брюк и футболок, Элизабет вернулась к своей кушетке, застав там отца. Он сидел спокойно, будто и не посадил дочь на цепь больше недели назад.

Для него, казалось, ничего не изменилось. Всю жизнь Джефф заботился о Лиззи, и у неё ни одной мысли не могло возникнуть против него. Только любовь, забота, семья. А теперь… перед ней находился какой-то чужой человек. Неужели все эти двадцать лет он притворялся?..

– А я как раз хотела с тобой поговорить, – как можно равнодушнее произнесла Лиз, проходя к кушетке, чтобы сложить в рюкзак грязную одежду, из которой она переоделась. В этом сыром подвале одежда очень быстро приходила в негодность.

– Неужели? – Джефф улыбался, смотря на свою дочь. Как же Лиз хотелось дать ему пощёчину, да посильнее, чтобы он, наконец, пришёл в себя. Стал её папой снова, а не этим человеком, которого она знала всего лишь неделю. – Я тебя слушаю, милая.

– Не очень знаю, с чего начать, – её сердце колотилось, пока она убирала одежду и закрывала рюкзак. Она бросила его под кушетку, как часто и делала.

Это новое чувство рядом с отцом Лиз попросту ненавидела. Недоверие, страх, неприязнь… «Это же твой отец! Что ты делаешь?» – кричала она себе внутренне, но вновь и вновь вспоминала о том, что она уже почти десяток дней на цепи из-за него.

И это всё ещё выглядело неправильным. Тут должен быть подвох…

– Тогда я начну, – он поднялся, возвышаясь над дочерью. Высокий статный мужчина. Лиз всегда восхищалась, как он держал свою форму, строил тело, выглядел отлично… а теперь она точно узнала, как так вышло. По той же причине и Кайл из щуплого подростка вырос в накаченного юношу. – Тебе тут удобно? Всё хорошо?

– Хорошо? – она покачала головой, стараясь говорить всё также равнодушно, не переходя в крик и злость, которые распирали её изнутри. – Ну, да. Замечательно, на самом деле. Мы с цепью теперь лучшие друзья.

Джефф засмеялся, хоть Элизабет совсем не шутила. Она хотела его задеть хотя бы такой мелочью, как сарказм, но с ним это никогда не работало.

– Твоё чувство юмора на месте. Отлично.

– Точно, – огрызнулась девушка, решив всё же брать разговор в свои руки, пока она попросту не врезала мужчине перед собой. Она бы смогла это сделать, определённо. – Расскажи, почему я стала такой.

Элизабет не интересовалась ни о чём слишком долго. Пришла пора узнавать свою историю…

– Ты родилась такой, Лиззи, – снова мягко говорил он, но его тону больше никакого доверия не было. Всю жизнь она верила каждому его слову, каждому объятию, всей информации о своём детстве и рождении… у неё не возникало ни единого повода не доверять собственному отцу, а теперь он неожиданно стал чужим человеком.

«Мой отец погиб», – и пусть не физически, но морально – да, нынешний Джефф будто бы убил образ отца Лиззи, единственный, который она когда-либо знала.

– Просто так вампирами не рождаются. Мама была вампиром?.. – Лиз знала, что придётся говорить о ней. Конечно, знала… но оказалась к этому не готова, поэтому даже вздрогнула от мысли, что говорит о ней честно и вслух.

– Её обратили за несколько месяцев до твоего рождения, – в его глазах пробежала искорка боли, её оказалось очень легко различить в целом холодном взгляде. – Это был шок для меня. Для нас обоих, конечно же… – он делал паузы между предложениями будто бы для передышки. Неужели ему настолько больно это вспоминать?..

Недавно Лиз видела сон о матери, в котором на неё нападали. Что если это был не сон, а какое-то странное воспоминание из ещё утробы?

«Глупости…»

– Мы были уверены, что плод погибнет, но всё оказалось в порядке. Твоё сердце твёрдо билось… в отличие от сердца Бэтти, – он вздохнул, опуская взгляд.

Лиз ощущала, что она попросту не выстоит. Ноги подкашивались так, будто одновременно обе попали в тот жуткий капкан. Мама была вампиром… и она всё равно смогла родить малышку.

– Естественно, обратиться к простому врачу мы не могли, поэтому я начал искать вампиров, – Джефф даже как-то горько усмехнулся. – Представляешь, я, простой работник из книжного, выискиваю вампиров по всем близлежащим городам?..

– Подожди, – Лиз внимательно его слушала, не перебивая, но вопросы накапливались, поэтому она не смогла не задать хотя бы один. – Я родилась не в Батори?

– Ты родилась в Батори, – он кивнул в подтверждение своих слов. – Но мы с Бэтти переехали туда из Сан-Антонио.

Элизабет промолчала, лишь кивнув на новую поступившую информацию. Джефф всегда говорил, что они с мамой переехали в Батори сразу после их свадьбы…

– Я не представлял, куда обратиться, разумеется, поэтому копал там, где не стоило бы. Но кто же знал? – он покачал головой. – Таким образом на меня вышел Кристиан, – Лиз всегда удивляло, что папа называл их доктора по фамилии, хоть они и дружили, но, видимо, это нечто вроде клички в их охотничьем клане. – И мы переехали в Батори, где он наблюдал Бэтти все оставшиеся месяцы беременности.

Вот он и подошёл к тому моменту, когда всё сломалось. Переезд в Батори… дальше шла смерть мамы Лиз и становление Джеффа охотником.

Элизабет хотелось закричать «Хватит! Замолчи!», но она держалась, слушая его так спокойно снаружи, но внутри её разрывало каждое слово правды, которой она никогда и не знала. Те прекрасные истории об их свадьбе, жизни в маленьком, но дружном Батори, месяцах беременности неожиданно рассыпались в прах и падали к ногам Лиз.

На одной из которых всё ещё находились оковы из-за её собственного отца.

– Кристиан тогда не являлся главой клана, а был так же молод, как, собственно, и я сам. Он рассказывал мне невероятные вещи, а я слушал и недоумевал, но самым важным для меня стало твоё рождение. Живой и здоровой…

– Вампир не может родить самостоятельно, верно? – всё же вставила довольно сухой вопрос, но Лиз просто необходимо стало хотя бы что-то сказать, иначе она бы просто сорвалась в крик.