Вдруг меня осенила догадка. Вчера, когда мы ходили с Мари и Жаклин на озеро, я почувствовала воодушевление и прилив сил. Не зря оборотни считают это место особым. Может именно там у меня получится пробудить свой дар, и заставить работать его в нужном направлении?
Идея мне понравилась настолько, что я незамедлительно решила проверить гипотезу на практике. Внутри всё горело от нетерпения, и решение именно там, на озере, попробовать абстрагироваться и что-то увидеть о той женщине казалось единственно верным.
Движимая внутренним чутьем, я отправилась на озеро. К счастью, на улице было немноголюдно. И навстречу мне лишь изредка попадались оборотни, идущие по своим делам, и не обращающие на меня особого внимания.
Память меня не подвела, и ту тропинку в лесу, которая ведёт к озеру, я нашла довольно быстро.
Лес дарил мне успокоение и придавал сил. Внутренне почувствовала, что этот лес и вся природа вокруг открываются мне и меня принимают. Стало легко и умиротворенно. Впервые на чужой территории я почувствовала себя как дома.
Но на самом озере, к моему огромному разочарованию, я оказалась не одна. Здесь уже находился мужчина. Оборотень. Неосознанно я напряглась, изучая его.
Внешне от него я не ощущала опасности или агрессии. Может быть, потому, что он стоял у большого мольберта с кистью в руках. Непроизвольно я заглянула на полотно, по которому он водил кистью до моего прихода, и восхищённо выдохнула. На его картине был детально и очень реалистично передан окружающий пейзаж.
Мужчина изучал меня в ответ. А в тот момент, когда я пыталась подглядеть его рисунок на мольберте он шумно втянул в себя воздух, принюхиваясь ко мне. Я в нерешительности замерла. Та мы и стояли молча наблюдая друг за другом.
— Извините, если я Вам помешала… — Тихо произнесла я, решившись с ним первой заговорить.
И тут же мысленно дала себе подзатыльник. До меня дошло, что я говорю на своём родном русском языке и вполне вероятно, он меня даже не понимает. Но стоящий напротив мужчина, одетый как художник с картинки в темно-серый пуловер, и небрежно накинутый на шею длинный шарф, с небрежной щетиной на лице и слегка взъерошенными темными волосами, меня удивил. Он мне ответил на чистом русском языке:
— Что Вы! Совершенно мне не помешали.
— Вы говорите на русском? — Мужчина снисходительно хмыкнул на мой вопрос, но всё же ответил. — Вы просто очень юны, поэтому для Вас знание оборотнем языка может вызывать удивление. Но каждый уважающий себя долгоживущий оборотень должен владеть хотя бы теми основными языками стран, которые в мировом господстве занимают лидирующие позиции. А в нашей стае собрались именно такие, умудрённые жизненным опытом и мудростью прожитых столетий, оборотни.
Он замолчал. И мне снова стало неловко… Я пришла, и отвлекла его от творчества, да и сама при нем вряд ли смогу сосредоточиться…
— А Вы давно живете в этой стае? С рождения?
— Не так давно. Лет сто от силы. Но мне здесь нравится. И, кроме того, я жизнью обязан нашему альфе, поэтому себя в другом месте уже не представляю.
Его слова меня заинтересовали. И я, преодолев стеснительность все же уточнила:
— А как он Вас спас, если не секрет?
— Не секрет. — Ответил оборотень и на его лице появилась довольно миловидная улыбка. — Твоя прямолинейность и открытость меня покоряют. Давно ни с кем не приходилось так легко говорить по душам… особенно мне.
— Что Вы имеете в виду?
— Я — омега стаи. И обычно сам исполняю функцию местного психолога. Как правило, это я задаю вопросы и помогаю разобраться в ситуации. А тут мне задают вопрос о моей жизни. Непривычная ситуация. — Оборотень добродушно хмыкнул и начал свой рассказ. — Однажды, сотню лет назад, я влюбился в человеческую женщину. Нетипичная ситуация для оборотня, но она покорила мое сердце.
Нет, не подумай, она не была моей истинной парой. Мой волк к ней ничего не чувствовал. Но при этом он мне не мешал общаться с этой женщиной. Каким-то образом волк, на удивление мне самому, согласился её принять и видеть рядом. О других подобных случаях в истории оборотней я больше не слышал. Возможно, к моменту встречи с девушкой, я настолько натосковался, и устал от одиночества, что та любовь к человеку стала моим спасением. Нас с волком покорила её наивность, доверчивость и открытость…
Я решился прожить тот недолгий, отведенный ей природой срок человеческой жизни, рядом с ней: защищая, оберегая, помогая… Даже сделал ей предложение, все как нужно по человеческим меркам, чтобы не опорочить её девичью честь и оставаться по отношению к ней до конца честным…
Мужчина замолчал, а я в нетерпении ждала продолжение его романтичной истории.
— А потом? — Поторопила его с ответом я.
— А потом всё оказалось банально и прозаично. Её отец был священником. И, как в дальнейшем выяснилось, непростой. Он был носителем древнейших знаний, и в этих знаниях была информация о нас, оборотнях.
Так что отец Стефани, так звали мою возлюбленную, догадался, кем на самом деле был я. Я же в тот период самонадеянно предполагал, что мы, оборотни, венец творения природы, и нет никого совершеннее и могущественнее нас. На этом и прокололся. В один из дней, я направлялся обусловленное место на свидание со своей любимой. Однако вместо неё там меня ждала засада из отряда хорошо подготовленных людей. Меня поймали, как зверя в капкан, сковали цепями, и мне не удалось ни сбежать, не вырваться. А дальше начался ад. Отец Стефани оказался фанатиком. Он решил углубить и проверить на практике, переданные ему древнейшие знания. И я стал для них подопытным. На мне ставили эксперименты.
Мужчина задрал полу своего пуловера, и я вздрогнула от увиденного. Вся его грудь и живот была в искорёженных шрамах.
— Но как такое возможно с регенерацией оборотня?
— Серебро. Они испытывали на мне, что нам оборотням доставляет наибольшие мучения и хуже всего заживает. Но не это самое страшное…
— А что?
— Вначале я думал, что больнее всего предательство любимой. Она была на некоторых экспериментах с отцом, и равнодушно смотрела на мои мучения. Оказывается, ей внушили, что я оборотень, а не человек, и не достоин её сострадания и любви. И она это приняла, поверила и равнодушно наблюдала за происходящим. Я очень в ней ошибся. Ненавижу после этого людей! Но и это, как выяснилось было не самым страшным.
— Что ещё?
— Получив определенные знания на мне, как подопытном, священник насобирал целую армию людей и неожиданно напал на мою стаю. Стреляя серебряными пулями, сжигая, уничтожая. Из нашей небольшой стаи, состоящей из тридцати оборотней, живыми осталось лишь пятеро. Не считая меня. Четверым удалось сбежать. И они обратились к главе международного клана оборотней за помощью.
Мишель тогда лишь только занял этот пост. И он помог вытащить из плена меня и еще одну молодую самку. Её не убили, во время расправы над нашей стаей, а взяли, чтобы проводить новый эксперимент. Девочке было шестнадцать. По меркам оборотней совсем ребёнок, ведь наши девушки созревают лишь в двадцать пять. Но этим озабоченным фанатикам разве объяснишь? Они насиловали ребенка, проверяя совместимость с людьми, и возможность зачатия совместных детей, над которыми планировались новые опыты. Поэтому у меня долг жизни перед Мишелем. Но не за себя я ему больше всего благодарен, а за ту девочку. Дети для нас бесценны.
Он замолчал. А я переваривала его рассказ, не зная даже, что ему сказать на это. Моя мама человек, и я всегда очень возвышенно и благосклонно думала о людях. Но то, что он рассказал, ужасно.
Я опустила голову, и невольно мой взгляд вновь вернулся к полотну с нарисованным пейзажем. Глаза сами по себе так и тянулись рассмотреть картину повнимательнее… Это не укрылось от мужчины.
— Нравится? — спросил он, видя моё любопытство.
— А можно рассмотреть получше? — Оборотень утвердительно кивнул, и я подошла к полотну, теперь уже во все глаза, разглядывая картину.
Несмотря на то, что она написана маслом широкими мазками по холсту, в ней превосходно прорисованы детали, например, узоры на коре дерева, или его тень, падающая на водную гладь.
