Развитие нейронных сетей и искусственного интеллекта заставляло его более внимательно относиться к той части своей науки, которая, вдруг, стала активно востребованной.

Детально занимаясь каким-то проектом в области AI, он пришел к наблюдению: молодой и не сильно развитый искусственный интеллект, через материальную периферию участвующий наравне с человеком в простых операциях, оперирует при этом логикой, в которой нет ни одной молекулы. Что и натолкнуло его на мысль, в плане логических построений и обратных связей с различными весовыми коэффициентами, что человек и нарождающийся искусственный интеллект являются в каком-то смысле, родственниками. И природы их «умственной» деятельности очень похожи. А, скорее всего, вообще, одна и та же.

Он, в свое время, сделал робкие попытки заявить об этом во всеуслышание, но встретив кругло-квадратное непонимание, даже от своих близких коллег, только написал и опубликовал несколько своих работ, выводя в них некие параллели. И опять же, не услышав в ответ почти никаких комментариев, он перевел эту тему для себя в факультатив-хобби и перестал озвучивать для других.

***

Но, эти-то, как раз, его работы и не прошли незамеченными для научной редакции громадины-корпорации СМИ. Её шеф-редактор, сам в прошлом ученый, почувствовал, да, именно, почувствовал после чтения сообщения о предстоящем докладе ученого Павлова на форуме в Индии, а потом, и после прочтения уже самого доклада, что ведущая в мире инфокорпорация не должна пройти мимо или пропустить мимо ушей, может быть не столь очевидную, но уж, во всяком случае, свежую струю в научном пространстве. Тем более, что со всех сторон все чаще стало доноситься, будто материализм зашел в тупик и уперся в какую-то стену и так далее. «Свежая струя» – ключевое понимание, которым и руководствовался шеф-редактор, тратя деньги корпорации, которые сама их контора и не заметит, наверное, в принципе. И организовал, пользуясь своими связями, переезд группы Павлова из Дели сюда, в Нью-Йорк.

Все, что касается искусственного интеллекта, нейросетей и другого, чего-либо, подобного, в изобилии уже встречалось в публикациях редакции. Но, чтобы проводить некие параллели…

И еще одна вещь в уме у редактора была в пользу переезда Павлова. Америка – страна, которая привыкла во всем лидерствовать. И упускать лидерство она не собиралась и не собирается. Другое дело, что её усилия любой ценой оказаться во главе колонны, приобретают, порой, некие комические формы или какую-то неумытую физиономию. Типа: «Ой, мама родная, что вы там ели, ну-ка покажите!». Но и, даже при таком внешнем виде этот «шестиногий восьмиконечник» продолжает рваться в лидеры. Как говориться: «А мы, и не взирая».

У России нет такого позыва. Любой ценой – в лидеры. У неё и её народа есть один лозунг-вездеход: «Да здравствует то, благодаря чему мы, не смотря ни на что!». Хотя, в этом случае, никто бы с такой скоростью не перевез бы Павлова и его команду в Россию и не разместил бы в непоследних по звездочкам отелях или гостиницах. Да еще и с оплатой ресторана.

Но, Америка – другая страна. Привыкла быть лидером. Так и рассудил шеф-редактор, что, хоть, и начали тему русские в Индии, но акцент на этом всем нужно сделать в США. Русских и Индию забудут, а публикации начнутся в Америке. Да.

***

Девушка-брюнетка, которая неотступно следовала за авто команды Павлова в Нью-Дели, на этот раз уже никуда не ехала, а сидела в удобном кресле, куря сигарету, и беседовала со своим начальником. Звали её Эшли Джаред. Она была агентом известной в Америке разведывательной организации.

– Ну, и как же это у вас заглох автомобиль, который, проверяя часом позже, наши механики спокойно завели и отогнали на стоянку? – серьезно спросил Коннан. Такое прозвище дали шефу подразделения его же подчиненные.

– Он заглох, когда я перестраивалась в полосах на шоссе, чтобы далеко не отрываться. Я не могу ничего добавить к этому. – защищалась Эшли.

– Что вы заметили при этом? – перекладывая телефон поближе к себе, продолжил он.

– Ничего. Панель мигнула и потухла. Двигатель заглох. Мне пришлось рулить на обочину, – пояснила она, будучи в некотором недоумении, почему уделяется такое повышенное внимание этому, скорее чисто техническому эпизоду. – Здесь нет никакого криминала или недоработки с моей стороны.

– Хорошо. А кто был еще в автомобиле? – резко спросил Коннан.

Эшли оторопела и положила в пепельницу недокуренную сигарету. Она понимала, что такой вопрос просто так не задают.

– Я была одна в автомобиле. – уверенно, но осторожно и медленно пояснила она.

– Тогда, как вы вот это объясните? – он повернул к ней ноутбук. На экране было фото её авто. Это когда она ехала по автостраде в Нью-Дели, вид сзади. Видимо, кто-то и за ней приглядывал.

Но, что удивительно, на заднем сидении она увидела голову и плечи женщины. Причем, характерна была её прическа. Виски полностью выбриты сантиметра на два над ушами, а с верхней половины головы, вроде как, волосы были заплетены в две тугие белые косички. Что было ниже и спереди, а так же её лица видно не было. Но и этого увиденного хватило. Этакий боевой, по нынешним временам, прикид.

– Но, там никого не было!!! – в замешательстве и ужасе вскрикнула женщина-агент. Она вспомнила, сколько раз она смотрела в зеркало заднего обзора. Там не было никого:

– Я бы среагировала на неё в зеркале!

Да и кого она могла посадить в машину? Это было её задание. Чисто ее. Найти способы приблизиться к команде Павлова и, на крайний случай, со временем стать их хорошей знакомой из Америки. Которая тоже участвовала в форуме, сидела в зале, слушала доклад и, типа, прониклась необычным взглядом русских на тему, которую сама, якобы, тоже разрабатывает у себя в США.

– Как вы объясните эту фотографию? – продолжал настаивать Коннан. – У нас нет видео, чтобы понять в какой момент она, а это, именно, она, а не он, это точно, появилась на заднем сидении. Когда вы садились за руль, вы что, не заметили, что в машине уже кто-то есть?

– Перестаньте, Коннан! – вскрикнула Эшли, но, тут же, быстро спохватилась, – извините, мистер Корнуэлл! Я не могу вам предоставить никакого видео, но поверьте мне, я же не первый год служу в агентстве. И, в конце концов, я же очень часто смотрела в движении в зеркало заднего вида. Сзади никого не было.

– Не понимаю. Я не понимаю. Либо вас, либо ситуацию. У вас, да, шикарный послужной список. Наличествуют успешные операции. Но, фотография!!! Не–по–ни–ма–ю! – нараспев сказал Корнуэлл, немного, все-таки, успокаиваясь.

– А я, вообще, не понимаю! – сказала возбужденная агент Джаред. – Вообще. То есть, совсем.

– Ладно. – сказал Коннан. – Я предлагаю вам отдохнуть. Освобождаю вас от дел на три дня. Мы, вы же понимаете, просто, обязаны провести расследование. Те, кто сделал эту фотографию, тоже будут детально опрошены. И сама фотография будет детально изучена. Мы, также, вынуждены подключить наших людей в Нью-Дели, чтобы хорошенько обследовали автомобиль. Этот случай, не понятный нам, останавливает на время ход нашей с вами операции. Мы не имеем права, да и не можем так работать, чтобы какая-то, третья сторона, нам не известная, участвовала бы в ходе событий. Ясно? Все. Свободны. Отдыхайте.

Они поднялись и один за другим вышли из кабинета.

У Корнуэлла зазвонил телефон. Он остановился и сказал:

– Да.

Эшли же направилась к лифту.

– Роберт, – сказал знакомый ему голос в трубке – зайди к ребятам.

– Хорошо. – сказал Корнуэлл, и оглянувшись на лифт, одобрительно улыбнулся агенту, стоящей у дверей в ожидании. И добавил: – До свидания, агент Джаред.

Что она ответила, он уже не услышал, потому, что быстро пошел в противоположном направлении. Если ему говорили: «Зайди к ребятам!», то это означало, что в техническом отделе имеется что-то, что достойно его внимания.

Пройдя четыре двери в различные кабинеты по правую сторону, он вошел в пятое. В нужное помещение, в котором находилось множество различной аппаратуры и компьютеров. И кое-где сидели люди в наушниках. Подойдя к Дэну Гридделу, он вопросительно остановился.