Темная комната, в которую едва поступал дневной свет, и правда выглядела зловеще.

Людмила сидела в коляске и отчужденно смотрела в стену. Увидев, что в комнату вошла Юля, она дернулась.

Девушка, не обращая внимания на судью, принялась вытирать засохший на полу суп.

Юля так увлеклась, что не заметила, как инвалидная коляска уткнулась ей прямо в спину.

От неожиданности девушка испуганно вскрикнула и едва не разлила ведро с водой.

– Контуженая идиотка, – вырвалось у Юли. – Даже в коляске нет от тебя никакого покоя.

Девушка знала, что судья ее слышит и все понимает. Это было ясно не только по ненавидевшему взгляду Громовой.

Была бы ее воля, она бы сейчас вскочила с коляски и вцепилась Юле в густую шевелюру.

– Тварь, ненавижу тебя, – не сумев сдержаться, снова прошипела девушка.

Она бы еще отвесила Громовой парочку обидных слов, но в этот момент в комнату вошел Егор.

Юля домыла пол и молча вышла в коридор. Егор осторожно затворил за собой дверь.

– Мам, я даже не знаю, как нам теперь быть, – мужчина задумчиво принялся ходить по комнате. – С Юлей у вас никак не ладится. Что же тогда делать? Я не могу бросить работу. Может, тебе сиделку нанять?

Услышав его слова, Людмила хлопнула в ладоши, давая понять сыну, что хочет, чтобы он подал ей бумагу и ручку.

Егор удивленно протянул матери все, что она просила, и принялся удивлением наблюдать за тем, как Громова с большим трудом что-то писала.

– По этому номеру позвонить по поводу сиделки? – удивился Егор, беря из рук у матери листок. – Ты уверена?

Судья несколько раз кивнула, показывая, что она просто настаивает на этом звонке.

Из комнаты не доносился голос Егора, поэтому Юля облегченно вздохнула, возможно, он успокоился и не будет больше ее сегодня пилить.

Но она не знала, что ее ждет еще большее огорчение, поскольку на пороге квартиры появится еще одно лицо, которое ненавидело Юлю всеми жабрами и фибрами.

Настойчивый звонок в дверь заставил девушку, мывшую посуду на кухне, испуганно вздрогнуть.

Посмотрев в глазок, Юля увидела Игоря, старшего сына судьи Громовой.

Первое знакомство девушки с ним как-то не заладилось. Произошло оно уже после стрельбы.

Именно в больнице Юля впервые столкнулась с Игорем и его женой Ларисой.

Оба произвели на девушку отталкивающий эффект. Оба сразу же показали Юле, кто она такая и где ее место.

Юля покорчила лицо, прежде чем открыть Игорю дверь. Не ожидая, как и ранее, что он будет с ней здороваться, она впустила мужчину в квартиру.

– Егор где? – недовольно поинтересовался Игорь, окинув Юлю презрительным взглядом.

– У матери, в комнате, – грубо ответила девушка и пошла на кухню.

Но Игорь, вместо того, чтобы пройти к матери и к брату, последовал за Юлей.

– А тебе, кто дал право со мной так разговаривать? – войдя на кухню, надменно спросил он. – Мать в инвалидную коляску посадила. Теперь ждешь, наверное, не дождешься, пока в могилу ее сведешь?

Мышцы на лице Юли дрогнули. Она схватила со стола нож и крепко сжала его в руке.

Но не заметила, что сжала не рукоятку, а лезвие. Кровь частыми каплями стала капать на пол.

– Ты больная что ли? – увидев кровь, Игорь ошарашенно попятился и выскочил из кухни. – Егор?

Только тогда, когда раздражитель скрылся из глаз, Юля почувствовала боль в ладони.

Обмотав руку полотенцем, она отправилась на поиски бинта. С трудом Юле удалось его найти.

Слава Богу, этого всего не видела маленькая Машенька. Едва Юля перевязала себе ладонь, как в комнату вошел Егор. По его поведению было видно, что он на взводе.

– Ты что белены объелась? – закричал он.

– Чего тебе еще? – девушка с бледным лицом повернулась к мужчине. – Что я опять не так сделала?

– Какого черта ты бросаешься с ножом на моего брата? А потом и мать на очереди? – Егор резко схватил Юлю за порезанную руку.

Боль от этого прикосновения была такой силы, что на лбу девушки сначала выступил холодный пот, а потом она просто обмякла в руках Егора, потеряв сознание.

Вдохнув ноздрями резкий запах нашатыря, который тут же прокатился по глотке, заставив ее закашляться, Юля резко распахнула глаза.

Девушка лежала на полу. Рядом на корточках сидел Егор, держа в руках флакончик с нашатырем.

В проеме двери, прижимая игрушку к груди и скуксив детское личико, стояла маленькая Машенька.

– Машуль, все хорошо, – Юля попыталась подняться с пола, но слабость во всем теле не дала ей сделать это с первого раза.

Егор тут же вызвался ей помочь, протянув руку. В ответ Юля холодно взглянула на мужчину и поднялась сама.

– Мы с Машенькой уезжаем, – сухо бросила она и, осторожно взяв на руки дочь, отправилась в комнату.

– Куда это, можно спросить? – Егор, чувствуя свою вину, пошел следом за Юлей. – Разве тебе есть куда ехать?

– Найду куда, лишь бы здесь не оставаться, – безразлично ответила девушка, доставая из-за шкафа огромный чемодан.

На самом деле мужчина был прав: ехать Юле было некуда…кроме одного места…деревни, где могла приютить ее сердобольная старушка тетя Люба.

– Машу оставь, – проговорил Егор, встав в проеме двери. – Нечего ее за собой таскать.

– С чего вдруг? – Юля подняла на мужчину глаза. – С кем она здесь будет находиться? С тобой? Смешно! Ты всегда на работе. С твоей матерью. Еще смешнее.

– Чем тебя не устраивает жизнь со мной? – занервничав, спросил Егор.

Он прекрасно понимал, что если Юля приняла это решение, так просто от него она уже не откажется.

– Она меня не устраивает всем! Я снова каюсь, что связалась с вашим семейством, – комкая вещи, Юля принялась утрамбовывать их в чемодан. – Твоя мать не дает нам жизни даже в инвалидном кресле.

– Причем тут моя мать? Ты ее даже не видишь, – возразил мужчина.

– Зато ты видишь. И этого достаточно. Теперь к ней и твой брат подтянулся, – оценивая взглядом, сколько еще вещей войдет в чемодан, ответила Юля. – Я устала, Егор! Я сдаюсь! Она победила! Пусть все будет так, как она и мечтала: ты будешь крутиться возле ее юбки, а мы с Машей будем жить дальше.

– Ты несешь какую-то чушь. Это все неправильно. Дочь должна жить с родителями.

– Она должна жить в тишине и в покое, а не смотреть с содроганием, как отец ежедневно пилит ее мать, – Юля достала из шкафа одежду дочери. – Препятствовать вашим встречам я не буду.

– Мама не сможет без внучки, – Егор, видя, что на этот раз девушка не шутит, вырвал у нее из рук детское платье.

– Вот смотри, ты не говоришь о том, что будет хорошо для нас. У тебя везде: а как мама, а что мама, – Юля попыталась отнять у Егора Машину вещь. – Хватит уже чувствовать свою вину перед ней. В том, что случилось, виновата только она! И никто больше!

– Нет, Юля, в том, что случилось полгода назад, виноваты мы все! – развел руками мужчина.

– И я? – лицо девушки выражало искреннее удивление.

– И ты тоже!

– И в чем же я виновата, Егор? В том, что твоя мать сначала «заживо похоронила» нас с Машей? Хотя, нет. Наверное, в том, что, когда моя дочь, действительно, была при смерти, твоя мать врала, что у нее нет родителей? Или в том, что она хотела сбросить Машу с моста? А может, за психушку, в которую она меня не без твоей помощи упекла, я должна ее благодарить? – Юля рывком закрыла молнию на чемодане.

Машенька моргала глазами и непонимающе смотрела на мать, тащившую чемодан к выходу.

– Дочка, пойдем гулять, – Юля поманила Машу рукой. – Сейчас шапочку оденем, потом – курточку, а потом – ботиночки.

Девочка подбежала к матери и уткнулась лицом ей в ноги. Егор с сожалением смотрел на то, как Юля одевала их дочь.

– Вещи собрала? Вот и чеши отсюда, – раздался мужской голос, – пока всех не поубивала.

Юля удивленно приподняла голову. Это был Игорь. Он как раз вышел из комнаты судьи Громовой.

– Выгнал эту змею? – продолжая оскорблять Юлю, обратился он к брату. – Или у самой совесть проснулась?