– Я уснула? – беря стакан из рук мужчины спросила я.

– Нет.

Он был среднего роста. Довольно взрослый. Я бы сказала старый. С седой щетиной, переходящих в короткую начинающую бороду. Худое лицо. Кончик носа приплюснут и вытянут вперед. Из-за этого он походил на клюв. Губы тонкие. Их почти не видно. Широкая шея. Узкие плечи.

Я откинулась на спинку кресла. Начала пить воду, вкуса которой совсем не чувствовала. Темно. Мужчина смотрит на меня, стоя чуть в стороне. У него длинные волосы. Они завязаны сзади лентой желтого цвета. Почему желтого? Не красного, не черного, а именно желтого? Дурость.

– Легче стало? – спросил он.

– Немного.

– Не старайся противиться.

– Чему?

– Головной боли. Побороть не удастся, – ответил мужчина.

– Лучше в ней раствориться?

– Да.

– Мне пора домой.

– Тебя проводить?

– Нет. Сама дойду, – ответила я, допивая воду. После этого поставила стакан на край стола и поднялась. В этот раз голова уже кружилась меньше. – Спасибо.

– Не за что, – ответил он. Внимательно смотрел на меня. – Точно дойдешь?

– Дойду. Я могу идти?

– Иди. Я тебя не держу, – ответил он.

Почему-то я думала, что он чего-то еще скажет, но мужчина промолчал. Я поспешила уйти из кабинета. На лестнице было темно. Внизу, около входной двери слабо горел фонарь. Пришлось спускаться на ощупь. Дверь была не заперта. Я легко ее открыла и тут же поежилась от холодного ветра. Ночь разгоняли фонари. Особенно много их было около таверн и салонов, куда приходили познакомиться, пообщаться и потанцевать. Телег в это время почти не было. Зато было много карет, как частных так и наемных. Иногда приходилось прижиматься к стене, чтоб они меня не задавили.

Лошади недовольно ржали. Что-то непонятное и неприятное витало в воздухе. Опасное. И этому я не могла дать объяснения.

Повернув с Торговой улицы, я свернула на площадь фонтанов. Она была украшена разноцветными огнями. На площадь ходила гулять молодежь после работы. Небогатые, работающие на фабриках и в цеховых мастерских, они все равно хотели любви и семьи. Я много знала таких историй, которые проходили перед моими глазами в общежитии. На собственное жилье у них не было денег, поэтому они и селились в комнатах с одном туалетом на десять комнат и без кухни, где можно приготовить нормальную еду. Иногда такие семьи вставали на ноги. А бывало, что ничего хорошего из таких браков не получалось.

Опять закружилась голова. Нужно было что-то съесть. В кармане как назло денег почти не было. Пары медяков хватило лишь на небольшой пирожок с овощами. Невкусный, зато хоть чувство голода притупилось.

Холодно. Если бы я не уснула тогда в кабинете, то вернулась бы домой раньше. Там бы взяла денег и пообедала бы в ближайшей таверне. Я не брала много денег на работы, чтоб не потратить их в заведениях на Торговой улицы, где цены были выше, чем на окраине. Сейчас я бы не пошла в таверну. Четвертый сигнал – это время середины вечера. Можно сказать, что веселье в самом разгаре. Но когда я вернусь домой, то будет время пятого сигнала. Почти шестого. Когда люди будут не то что веселиться, а будет время драк, беззакония и когда каждый будет отвечать за свою безопасность самостоятельно. Может для замужних девушек опасности меньше. Ни каждый мужик пойдет обижать ту, за кого может кто-то постоять. Но для одиноких женщин ночь была временем полным опасности.

Когда отца не стало, то я хорошо поняла как это жить одной. Было ли это плохо? Скорее нет. Страшно? Да. Но если вспомнить брак, то мне было проще жить одной, чем с Артуром. Я сама за себя отвечала. Жила так, как хотела и не боялась, что это ему не понравиться. Проще было следовать простым правилам: не выходить из дома после пятого сигнала, не открывать дверь комнаты на стуки и просьбы о помощи, не ругаться с соседями и случайными людьми, которые часто ошивались у общежития.

Опять пошел дождь. Чем ближе я подходила к общежитию, тем сильнее пахло сыростью от рек, на берегу которой стояли рабочие дома. Мне осталось пройти еще один переулок и я бы дошла до дома. Но какое-то предчувствие заставило остановиться. Пустая улица. Почему? В такое время народу обычно предостаточно. Сейчас же тишина. Дождь. Сырость. Холод. Тишина.

На другом конце улицы появилась большая собака. Она остановилась под фонарем, но я не могла разглядеть ее окрас. Собака посмотрела в мою сторону. Рычание. Предупредительное рычание. Как будто я представляла угрозу. Из-за мусорного ящика раздался скулеж. Собака рыкнула еще раз и быстро пошла в сторону реки. Я же зачем-то пошла к помойке. Хотя я знала зачем. Если собака ранена, то ей нужна была помощь. К человеку я бы не подошла, а вот к собаке или кошке подойти было можно. Причиной тому был страх. Людей я побаивалась больше, чем животных.

За помойкой лежала собака. В темноте было не разглядеть, что с ней случилось, но мне показалось, что она была ранена. Здоровая собака не будет лежать на боку и скулить. Я наклонилась к ней. Хотела погладить ее, но меня что-то оттолкнуло. Поскользнувшись на мокрых деревянных мостках, я упала на пятую точку. Поранила руку об осколок. Рядом со мной появилась большая собака со странной мордой. Она встала передо мной, отгораживая от раненной собаке. Она рыкнула, готовясь к драке. Удар по темечку. Перед глазами все плывет и вдруг зрение становится ясным. Только ракурс становиться другим. И ощущения. Их намного больше. Они острее. Я слышу, как по соседней улице едет коляска запрещенная лошадью. Чувствовала, как лошадь нервничает. Видела крысу, выглянувшую метрах в трехстах от себя, которая высунула любопытной нос, готовясь перебежать улицу. Мне захотелось ее догнать, опередить, поймать. Заглушить голод, который сводил желудок, но вместо этого я осталась стоять на месте. Сейчас не время. Позже я смогу набегаться, а сейчас надо ждать.

Ждать пришлось недолго. Они появились со стороны реки. Трое мужчин, которые шли уверенным шагом. Босиком. Длинные когти на ногах царапают бревна. Руки больше похожи на лапы. Когтистые лапы. Морды наполовину звериные. Вой. Он исходит откуда-то изнутри. Изнутри их грудной клетки, которая расширялась на глазах. Мужчины шли в мою сторону. Я хотела бежать, но не могла. Вместо этого приготовилась драться. Драться. Защищаться.

«Уходи. Тебе здесь не место».

Я обернулась. Рядом со мной стоял худой волк с порванным носом. Я отступила. Закрыла глаза и очнулась, лежащей на мокрых деревянных мостках. На лицо падали капли дождя. Верхняя одежда промокла насквозь. Свистки полиции. Ругань. Приподнявшись, я увидела, что рядом драка. Кто с кем дерется – непонятно. Но мне лучше было отсюда уйти. Я посмотрела в сторону лежащей у помойки собаки, но поняла, что сегодня ей не помогу. Сейчас надо помочь себе, что я и решила сделать. Быстро поднявшись, я пошла в противоположную сторону от драки.

«Правильное решение. О нем позаботятся».

Голос в голове пронесся и тут же исчез, как растворяется порыв ветра в листве деревьев. Похоже я начинала сходить с ума, но при этом ощущения безумия не было. Лишь легкость и ощущение глупой радости, которая вылилась в совсем мне не свойственный тихий смех.

В комнате было холодно, но спускаться за дровами я не стала. У меня просто на это не было сил. Как не было сил, чтоб принести воды, умыться и почистить одежду. Я сняла вещи. Мокрые и противно липнущие они вызывали раздражение. Все вещи мешали. И опять же, это было странно. Я никогда не любила спать без одежды. Мне физически было необходимо ощущать телом плотную ткань длинной ночной рубашки. Да и без нее банально было холодно. Но сегодня все шло не так, как обычно.

Тело лихорадило. Мне казалось, что в комнате очень холодно, но при этом тело горело огнем. Закрыв глаза, я тут же провалилась в странный сон. Опять мир изменился. Я видела комнату иначе. Во-первых, она стала меньше. Превратилась в клетку, из которой хотелось выбраться. А еще в ней плохо пахло плесенью в углу под окном. И под полом что-то гнило. Стены комнаты не спасали от звуков в соседних комнатах. Пустые разговоры, смех, слащавые поцелуи, скрипы, треск дров в какой-то печке, едва уловимый запах еды, при мысли от которой рот наполнялся слюной – все это заполняло сознание, делало его мутным, путанным.