куски! И Самарцева тошнило от голода. И

сот у него целая краюха хлеба! Сдерживая

слюну, он, почему-то крадучись, ушел со сво­

его места ближе к борту, где не было смерт­

ников. Пристроился там, раза два осторожно

откусил от краюхи. И тут услышал тихий

стон. «Кто-то хворый...» — подумал Самарцев

и вдруг почувствовал себя неловко. Спрятал

краюху под полу пиджака. Прислушался.

Стон повторился. Самарцев пополз к стонав­

шему.

— Это кто?

— Овражнин... Кузьма.

— Что с тобой?

— Так, пустяки. В боку немного ломит.

— На вот, подкрепись... — поспешно ска­

зал Самарцев, обрадованный тем, что может

оказать услугу товарищу.

Кузьма Овражнин взял хлеб, положил на

грудь, ощупал. Хлеб был ржаной, хорошо

пропеченный, с

мягкой коркой,

пахучий.

Овражнин неспеша, с наслаждением откусил

один раз, другой, третий... И больше не мог.

Откусить еще раз? Больше, чем тот, кто от­

дал ему хлеб? Нет, если он откусит еще

раз, — это будет нехорошо. Очень нехорошо.

«Я ведь еще ничего, здоровый, — уверенно

подумал Овражнин. — А вон, скажем, Тимо­

фей — он хуже меня». И пополз к товарищу.

— Тимоха, поешь хлебца,—шепнул О враж ­

нин.

— Где взял?

i l l

— Кто-то подсунул, не знаю.

— А ты что? — удивился Тимоха.

— Я ничего, потерплю.

— Потерпеть — и я потерплю, — возразил

Тимоха. — Не привыкать.

Надо, вон, лучше

Полозова подкормить. Он плохой...

Так и пошла краюха ржаного хлеба гулять

по трюму из рук в руки. Беря хлеб, каждый

почему-то начинал считать, что сосед слабее

его и больше нуждается в поддержке. Краю­

ха побывала у многих. Наконец попала к Гай-нану Зайнуллину. Он подполз к Ивану Вель­

скому, потрогал за плечо.

— Ипташ... — Бельский не отвечал, и Гайнан потряс за плечо сильнее.— Товарищ!

Спал?

— Задумался.

— Бери, ашай...

С минуту Иван Бельский удивленно вер­

тел в руках кусок хлеба. А внезапно поняв

все, — порывисто прижал его к груди. Об­

кусанный и обнюханный десятками голодных

людей, он был теплый и влажный. У Вель­

ского перехватило горло.

X X

Потерянно, словно заблудившись на вечер­

ней реке, заревел буксир. Он повернул про­

тив течения. По палубе забегали люди. Гро­

хоча цепью, полетел в воду якорь. И опять

на палубе затихло. Но трюм ожил. Заш еве112

лились смертники, зашуршали соломой. Кто-то ржавым голосом сообщил:

— Остановились.

По трюму приглушенно закипели разго­

воры.

Остановилась баржа ниже Кубаса, в глу­

хом месте — берега здесь невысокие, сплошь

затянутые густыми зарослями, селения дале­

ко, за поймой. Плыл вечер — тяжелый, су­

мрачный. Пойма, набухшая сыростью, дрема­

ла. Д аж е совы, удрученные непогодой, не

кружились над полесьем. Вдали смутно мер­

цали огни. Река густо дымилась.

Вскоре к люку подошли

солдаты с вин­

товками. Холодно брякнули ключи.

Степан

Долин потянулся к Вельскому:

— Вот когда... Вот...

— Молчи!

Захар Ягуков открыл люк, нагнулся, спро­

сил:

— Спите?

Никто не отвечал.

— Раненько улеглись, — насмешливо про­

тянул Ягуков. — Пойдете, голубчики, досы­

пать на тот свет. Слышите? А ну, выходи по

фамилиям... Гайнан Зайнуллин! Эй, татарчо­

нок! Слышишь, или уши заложило?

По трюму пополз

шопот:

смертники то­

ропливо прощались, ободряли друг друга...

К лестнице прошел Гайнан.

Остановился

на первой ступеньке, простодушно спросил:

— Зачем звал?

ИЗ

— Пойдешь к аллаху в гости, сосунок.

— Не пойдем! — отрезал Гайнан.

— Ага,

испугался! — злорадно

зашипел

Ягуков.

— Иди, Гайнан!.. Иди!.. — раздались голо­

са из темноты.

— Он сейчас заплачет! — издевался Ягу­

ков. — Большевик, солены уши!

Про-ле-та-

рия!

— Замолчи, собака!—обозлился Гайнан.—

Я не буду плакать. Ты будешь плакать. Вот : я! Иду...

Вторым вызвали Евсея Лузгина, крестья­

нина из-под Лаишева,

солдата-фронтовика. .

Он был слаб, плохо держался на ногах. Кто-то из смертников, схватив его под руку, по- : мог подняться по лестнице. Выходя из люка, ; Лузгин твердо выговорил:

•

— Спасибо. Здесь сам пойду.

Люк закрыли. Смертники сидели безмолв­

но, прислушиваясь. Ни криков, ни стонов, ни

выстрелов не услышали, — видно, Лузгина и

Гайнана повесили.

Опять раздались шаги. Брякнули ключи.

— Самарцев! Выходи. Приготовиться Зо­

тову.

Иван Бельский сидел, стиснув до боли че­

люсти. Люк то открывали, то захлопывали.

В суровом молчании, лишь изредка

бросая

прощальные

слова,

выходили

из

трюма

смертники.

Теперь

отчетливо

доносились

с кормы выстрелы, брань, стоны, крики. Бель-114

ский закрыл ладонями уши. Но с кормы на­

стойчиво пробивался стенящий гомон. Вель­

скому казалось, что не только на барже, но

и по всей реке, по всей пойме ширится и

крепнет гул выстрелов и человеческих голо­

сов; река, пески, камни, тяжелые ели и ду­

бы, — все стонет, скрипит и рушится, все жи­

вое бьется в предсмертных судорогах... В пер­

вые минуты звуки, долетавшие с кормы, от­

давались в Вельском

больно, жгуче, и он

всячески защищался от них, закрывая уши и

забиваясь в ворох ржаной соломы. Но вско­

ре перестал сопротивляться.

Он напоминал

замерзающего, который покорно сидит и ду­

мает о случайном и мелочном, уже не зам е­

чая, что пурга заметает его.

— ... Приготовиться Чугунову!

— Чугунов, приготовиться!

— Бельский, это ведь тебя зовут...

Эти выкрики, как электрические искры, ударили в тело. Не вставая, Бельский зачем-то стал снимать пиджак. А когда хотел под­

няться, кто-то схватил его за плечо, рывком

бросил на солому. И Бельский услышал

удушливый голос Степана Долина.

— Иван, лежи тихо...

— Пусти, ты что...

— Лежи, Иван! — хрипел Долин. — Я пойДУ-

— С ума спятил? Д а ты — что?

— Молчи! — Напрягая

последние

силы,

Долин навалился своей большой грудью на

8*

115

грудь Вельского, закрывал ему рот. — Иван, понимаешь... Ты, может, спасешься еще... —■

горячо шептал он. — А я... дай мне умереть

хорошо. Дай мне хоть своей смертью... по­

служить... кха!

Я знаю: это моя последняя

просьба. Ты дал слово...

— Ну, што *а м ? — долетело из люка.

— Степан! Пусти! — вырывался Бельский.

— Ванька, чорт!— Долин схватил Вельско­

го за горло. — От всей... партии...

приказы­

ваю... Слышишь? — Быстро вскочил, побежал

к люку.

— Чугунов! Чугунов!

— Иду!.. — крикнул Долин.

К лестнице рванулся и Бельский.

Но за ­

пнулся, упал, а когда поднялся,— было позд­

но: люк уже захлопнули. Но Бельский все

ж е поднялся по лестнице, начал бить кула­

ками в крышку люка. Люк не открыли.

...На корме толпились

солдаты.

Степана

Долина повели туда. На ходу он застегнул

пиджак на все пуговицы, оправил руками во­

лосы, потуже натянул картуз. На корме оста­

новился. К нему подскочил солдат, заломил