очистили параши,

распространив по трюму

зловоние. Потом начали запасать воду. Шен­

герей просился

поработать, чтоб р азвея ть; тоску. Но, бродя по палубе и осматривая

окружающее быстрыми, ищущими глазами, еще сильнее загоревал.

День стоял холодный,

блеклый.

Быстро

заносило

непогодье. Кама, казалось, зябко

вздрагивала. С поймы летели желтые, про-зрачные листья. В затишке плавали гуси, пе­

рекликаясь осенними позывными голосами.

Шенгерей изредка останавливался с ведром

воды и, разгибая спину, горестно шептал:

— Уй, плохо! Совсем пропал.

Самарцев первым спустился в трюм. Смерт­

ники окружили его и начали подробные рас­

спросы.

— Заносит? Да, сейчас дождя нужно...

■— Стоим-то где? У Смыловки?

— Народ на пристани есть?

— А на этой стороне что — лес?

—■ А поля как? Видно поля?

— А река здорово обмелела?

Со всех стэрон лезли, расспрашивали. Са*

82

марцев сначала

терпеливо

отвечал, но под

конец не выдержал:

— Очумели вы! Да у меня что — десять

глаз? Где мне все разглядеть?

— А ты смотрел бы!

— Да сколько я был там?

— Минут пятнадцать был!

— Тьфу! Да за пятнадцать минут, скажите

на милость, разве можно...

— А то нет? Д а если...

— Эх, ты! Сходи-ка да разгляди...

Пока смертники спорили с Самарцевым, на

палубе случилось неожиданное... Перед тем

как спуститься в трюм, Шенгерей остановил­

ся, взглянул по сторонам, на небо, на поля.

В этот момент из каюты вышел поручик Бо­

лотов. Лицо его было нахмурено, весь он

подтянутый, настороженный. Шенгерей хотел

уже спуститься в люк, — Ягуков прикрикнул

на него, — но вдруг ему пришла в голову

дерзкая мысль. Он опустил на палубу ведро, подбежал к поручику и боязливо позвал:

— Господин начальник...

— А? В чем дело? •— обернулся Болотов.

— Господин... — голос Шенгерея рвался.

— Эк говорит, как жвачку жует!

— Пускай,

пожалыста... — закончил Шен­

герей. болезненно улыбаясь.

— Что?!

— Диревню домой-та пускай, пожалыста.

— Тебя?!

— Правда, правда, миня...

8*

S3

Подобного на барже не случалось.

Это

первый заключенный попросил пощады. «З а­

бавно...» — подумал Болосов и, сдвинув свет­

лые брови, внимательно осмотрел Шенгерея.

Перед ним стоял небольшого роста татарин, в распахнутой мягкой поддевке, в яловочных

сапогах на коротких, немного кривых ногах.

Он стоял ссутулившись, пригнув голову, по­

крытую теплой, похожей на колпак, шапкой.

Из-под шапки торчали, отливая бронзой, ко­

роткие волосы. Лицо было -маленькое, -высох­

шее, перевитое бороздами морщин, на подбо­

родке рос кустик чахлых волос, а уши, ото­

гнутые шапкой, были желты и прозрачны, как

омертвелые листья.

Бологов повернулся к Ягукову, указал гла­

зами:

— Закрой люк.

Еще раз окинул Шенгерея неясным, ничего

не выражающим взглядом.

— Так тебе захотелось домой?

— Диревню надо, господин начальник.

Шенгерей обрадовался, что поручик оказы­

вает внимание, но что-то удерживало его

распахнуть душу; он заговорил стыдливо и

осторожно:

— Сам знаешь, работать надо—дома рабо­

тать, поле работать. Баба есть, — какой толк

баба?

Туда — баба,

сюда — баба,

третье

место — баба...

А баба — худой. С тяжелой-та работы кругом ломался баба! Да ребятиш­

ки связали рука-та, нога-та...

84

— Сколько их — ребятишек?

— Две парнишка, пять девчонка...—Шенге­

рей поднял голову, на посеревшем от голо­

духи лице ярко светились затравленно мечу­

щиеся глаза. — Семь ребятишка будет моя.

Один девчонка сосет, -малай юбка держит...

Вот какой! В о т !— Шенгерей нарисовал в воз­

духе лесенку. — Сам знаешь, беда. Пускай, пожалыста...

— За что посажен?

— Ш абра парнишка... мал-мал вилам тро­

гал... — запнулся Шенгерей, жалобно помор­

щился, ожидая

новых

неприятных

вопро­

сов. — Шабра-та приехал диревшо, меня бил.

Зачем бил? Не знай.

— Большевик?

— Не знам. Какой большевик?

— Врешь! Все ты знаешь!

— Правда сказал,

господин начальник,

правда. Сирдечный

правда!

Большевик не

ходил, — заторопился Шенгерей. — Своя дн-ревня жил мы.

— Хорошо... Но как тебя отпустить?

— Пускай, пожалыста, — умоляюще протя­

нул Шенгерей.

— Обожди... — остановил

Бологое. — Д о­

пустим, что я тебя отпущу. Но тебя отпус­

тить на волю — ты две возьмешь. Так?

Шенгерей

часто-часто замигал. Он понял: начальник сейчас потребует раскаяния и заве­

рений, что он больше никогда не будет про­

тивиться новой власти. Лицо его стало еще

85

серее и угрюмей.

Ему было совестно, что

придется лгать, — Шенгерей

всем

своим

сердцем ненавидел новую власть, но ему так

хотелось вернуться в родную деревню, к ж е­

не, к ребятишкам, что он решил перетерпеть

все, на все согласиться. И он ответил:

— Зачем возьмешь-та? Не надо! Ничего-та

не надо!

— Начальство в деревне будешь слушать?

— Будим, будим... Как не будим?

— С большевиками будешь таскаться?

— Ай,

господин

начальник... — Шенгерей

устало раскинул руки. — Ни буду! Верь сло­

ву — нет. Пускай, пожалыста. господин на

чальник...

«Странно... — опять подумал Бологов. —

Может быть, Черемхов и некоторые дру­

гие — это исключение?

Очень странно. Вот

пошлю сейчас этого татарина в трюм, и

пусть он там скажет, что раскаялся <л его от­

пускают...Да, пошлю! И посмотрим еще. что

из этого произойдет! Это тоже очень за б а в ­

но...» Бологов приподнял носок сапога, крик­

нул:

— Ну, целуй, сволочь! Отпущу.

Несколько секунд Шенгерей стоял, как ог­

лушенный. Потом медленно подогнул подра­

гивающие ноги, оперся

руками о

палубу,

опустил голову, — она была тяжелая и горя­

чая. Он нагнулся совсем низко

над матово

поблескивающими носками сапог. Губы Шенге­

рея судорожно подергивались. Он медленно

86

тянулся к сапогам поручика, словно боялся

ожечься. Вот еще немного, еще немного, —

он прижмется к ним на одну секунду и полу­

чит волю. Только один раз прижаться, поце­

ловать—и жизнь спасена! Он вырвется из зат­

хлой баржи. Он понесется с радостно бью­

щимся сердцем домой, к Фатыме, к ребятиш­

кам. В глянце хорошо вычищенных сапог по­

ручика Шенгерей уже видел быстро мелькав­

шие картины—смутно очерченное лицо жены, ребятишек, силуэт своей избы с березкой у

порот...

— Ну, целуй! — крикливо повторил Боло­

тов. — Отпускаю!

Глаза Шенгерея стали сухи и насторожен­

ны. Он вдруг оторопело отшатнулся, взгля­

нул на поручика, поднял голову и голосом, упавшим до холодного шопота, сказал:

— Нет, не буду...

— Что-о? — Болотов отступил, приподняв

плечи.

— Ни желам! Нет!

— A-а, вон что!

Откинув правую ногу, Болотов резко уда­

рил Шенгерея в зубы. Шенгерей ахнул, упал

на спину, закрыл лицо руками. Болотов, дро­

жа от ярости, наскочил на него и начал изо

всей силы бить сапогами по голове, лицу, по