очистили параши,
распространив по трюму
зловоние. Потом начали запасать воду. Шен
герей просился
поработать, чтоб р азвея ть; тоску. Но, бродя по палубе и осматривая
окружающее быстрыми, ищущими глазами, еще сильнее загоревал.
День стоял холодный,
блеклый.
Быстро
заносило
непогодье. Кама, казалось, зябко
вздрагивала. С поймы летели желтые, про-зрачные листья. В затишке плавали гуси, пе
рекликаясь осенними позывными голосами.
Шенгерей изредка останавливался с ведром
воды и, разгибая спину, горестно шептал:
— Уй, плохо! Совсем пропал.
Самарцев первым спустился в трюм. Смерт
ники окружили его и начали подробные рас
спросы.
— Заносит? Да, сейчас дождя нужно...
■— Стоим-то где? У Смыловки?
— Народ на пристани есть?
— А на этой стороне что — лес?
—■ А поля как? Видно поля?
— А река здорово обмелела?
Со всех стэрон лезли, расспрашивали. Са*
82
марцев сначала
терпеливо
отвечал, но под
конец не выдержал:
— Очумели вы! Да у меня что — десять
глаз? Где мне все разглядеть?
— А ты смотрел бы!
— Да сколько я был там?
— Минут пятнадцать был!
— Тьфу! Да за пятнадцать минут, скажите
на милость, разве можно...
— А то нет? Д а если...
— Эх, ты! Сходи-ка да разгляди...
Пока смертники спорили с Самарцевым, на
палубе случилось неожиданное... Перед тем
как спуститься в трюм, Шенгерей остановил
ся, взглянул по сторонам, на небо, на поля.
В этот момент из каюты вышел поручик Бо
лотов. Лицо его было нахмурено, весь он
подтянутый, настороженный. Шенгерей хотел
уже спуститься в люк, — Ягуков прикрикнул
на него, — но вдруг ему пришла в голову
дерзкая мысль. Он опустил на палубу ведро, подбежал к поручику и боязливо позвал:
— Господин начальник...
— А? В чем дело? •— обернулся Болотов.
— Господин... — голос Шенгерея рвался.
— Эк говорит, как жвачку жует!
— Пускай,
пожалыста... — закончил Шен
герей. болезненно улыбаясь.
— Что?!
— Диревню домой-та пускай, пожалыста.
— Тебя?!
— Правда, правда, миня...
8*
S3
Подобного на барже не случалось.
Это
первый заключенный попросил пощады. «З а
бавно...» — подумал Болосов и, сдвинув свет
лые брови, внимательно осмотрел Шенгерея.
Перед ним стоял небольшого роста татарин, в распахнутой мягкой поддевке, в яловочных
сапогах на коротких, немного кривых ногах.
Он стоял ссутулившись, пригнув голову, по
крытую теплой, похожей на колпак, шапкой.
Из-под шапки торчали, отливая бронзой, ко
роткие волосы. Лицо было -маленькое, -высох
шее, перевитое бороздами морщин, на подбо
родке рос кустик чахлых волос, а уши, ото
гнутые шапкой, были желты и прозрачны, как
омертвелые листья.
Бологов повернулся к Ягукову, указал гла
зами:
— Закрой люк.
Еще раз окинул Шенгерея неясным, ничего
не выражающим взглядом.
— Так тебе захотелось домой?
— Диревню надо, господин начальник.
Шенгерей обрадовался, что поручик оказы
вает внимание, но что-то удерживало его
распахнуть душу; он заговорил стыдливо и
осторожно:
— Сам знаешь, работать надо—дома рабо
тать, поле работать. Баба есть, — какой толк
баба?
Туда — баба,
сюда — баба,
третье
место — баба...
А баба — худой. С тяжелой-та работы кругом ломался баба! Да ребятиш
ки связали рука-та, нога-та...
84
— Сколько их — ребятишек?
— Две парнишка, пять девчонка...—Шенге
рей поднял голову, на посеревшем от голо
духи лице ярко светились затравленно мечу
щиеся глаза. — Семь ребятишка будет моя.
Один девчонка сосет, -малай юбка держит...
Вот какой! В о т !— Шенгерей нарисовал в воз
духе лесенку. — Сам знаешь, беда. Пускай, пожалыста...
— За что посажен?
— Ш абра парнишка... мал-мал вилам тро
гал... — запнулся Шенгерей, жалобно помор
щился, ожидая
новых
неприятных
вопро
сов. — Шабра-та приехал диревшо, меня бил.
Зачем бил? Не знай.
— Большевик?
— Не знам. Какой большевик?
— Врешь! Все ты знаешь!
— Правда сказал,
господин начальник,
правда. Сирдечный
правда!
Большевик не
ходил, — заторопился Шенгерей. — Своя дн-ревня жил мы.
— Хорошо... Но как тебя отпустить?
— Пускай, пожалыста, — умоляюще протя
нул Шенгерей.
— Обожди... — остановил
Бологое. — Д о
пустим, что я тебя отпущу. Но тебя отпус
тить на волю — ты две возьмешь. Так?
Шенгерей
часто-часто замигал. Он понял: начальник сейчас потребует раскаяния и заве
рений, что он больше никогда не будет про
тивиться новой власти. Лицо его стало еще
85
серее и угрюмей.
Ему было совестно, что
придется лгать, — Шенгерей
всем
своим
сердцем ненавидел новую власть, но ему так
хотелось вернуться в родную деревню, к ж е
не, к ребятишкам, что он решил перетерпеть
все, на все согласиться. И он ответил:
— Зачем возьмешь-та? Не надо! Ничего-та
не надо!
— Начальство в деревне будешь слушать?
— Будим, будим... Как не будим?
— С большевиками будешь таскаться?
— Ай,
господин
начальник... — Шенгерей
устало раскинул руки. — Ни буду! Верь сло
ву — нет. Пускай, пожалыста. господин на
чальник...
«Странно... — опять подумал Бологов. —
Может быть, Черемхов и некоторые дру
гие — это исключение?
Очень странно. Вот
пошлю сейчас этого татарина в трюм, и
пусть он там скажет, что раскаялся <л его от
пускают...Да, пошлю! И посмотрим еще. что
из этого произойдет! Это тоже очень за б а в
но...» Бологов приподнял носок сапога, крик
нул:
— Ну, целуй, сволочь! Отпущу.
Несколько секунд Шенгерей стоял, как ог
лушенный. Потом медленно подогнул подра
гивающие ноги, оперся
руками о
палубу,
опустил голову, — она была тяжелая и горя
чая. Он нагнулся совсем низко
над матово
поблескивающими носками сапог. Губы Шенге
рея судорожно подергивались. Он медленно
86
тянулся к сапогам поручика, словно боялся
ожечься. Вот еще немного, еще немного, —
он прижмется к ним на одну секунду и полу
чит волю. Только один раз прижаться, поце
ловать—и жизнь спасена! Он вырвется из зат
хлой баржи. Он понесется с радостно бью
щимся сердцем домой, к Фатыме, к ребятиш
кам. В глянце хорошо вычищенных сапог по
ручика Шенгерей уже видел быстро мелькав
шие картины—смутно очерченное лицо жены, ребятишек, силуэт своей избы с березкой у
порот...
— Ну, целуй! — крикливо повторил Боло
тов. — Отпускаю!
Глаза Шенгерея стали сухи и насторожен
ны. Он вдруг оторопело отшатнулся, взгля
нул на поручика, поднял голову и голосом, упавшим до холодного шопота, сказал:
— Нет, не буду...
— Что-о? — Болотов отступил, приподняв
плечи.
— Ни желам! Нет!
— A-а, вон что!
Откинув правую ногу, Болотов резко уда
рил Шенгерея в зубы. Шенгерей ахнул, упал
на спину, закрыл лицо руками. Болотов, дро
жа от ярости, наскочил на него и начал изо
всей силы бить сапогами по голове, лицу, по
