В горячей духоте вагона Я отдавался целиком Порыву слабости врожденной И всосанному с молоком.

Сквозь прошлого перипетии И годы войн и нищеты Я молча узнавал России Неповторимые черты.

Превозмогая обожанье, Я наблюдал, боготворя. Здесь были бабы, слобожане, Учащиеся, слесаря.

В них не было следов холопства, Которые кладет нужда, И новости и неудобства Они несли как господа.

Рассевшись кучей, как в повозке, Во всем разнообразьи поз, Читали дети и подростки, Как заведенные, взасос.

Москва встречала нас во мраке, Переходившем в серебро, И, покидая свет двоякий, Мы выходили из метро.

Потомство тискалось к перилам И обдавало на ходу Черемуховым свежим мылом И пряниками на меду. Март 1941 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "П 1000 олифакт", 1995.

ВЕНЕЦИЯ Я был разбужен спозаранку Щелчком оконного стекла. Размокшей каменной баранкой В воде Венеция плыла.

Все было тихо, и, однако, Во сне я слышал крик, и он Подобьем смолкнувшего знака Еще тревожил небосклон.

Он вис трезубцем Скорпиона Над гладью стихших мандолин И женщиною оскорбленной, Быть может, издан был вдали.

Теперь он стих и черной вилкой Торчал по черенок во мгле. Большой канал с косой ухмылкой Оглядывался, как беглец.

Туда, голодные, противясь, Шли волны, шлендая с тоски, И гондолы* рубили привязь, Точа о пристань тесаки.

Вдали за лодочной стоянкой В остатках сна рождалась явь. Венеция венецианкой Бросалась с набережных вплавь.

* В отступление от обычая восстанавливаю итальянское ударение - П. 1913, 1928 Борис Пастернак. Сочинения в двух томах. Тула, "Филин", 1993.

* * * Любить - идти,- не смолкнул гром, Топтать тоску, не знать ботинок, Пугать ежей, платить добром За зло брусники с паутиной.

Пить с веток, бьющих по лицу, Лазурь с отскоку полосуя: "Так это эхо?" - и к концу С дороги сбиться в поцелуях.

Как с маршем, бресть с репьем на всем. К закату знать, что солнце старше Тех звезд и тех телег с овсом, Той Маргариты и корчмарши.

Терять язык, абонемент На бурю слез в глазах валькирий, И, в жар всем небом онемев, Топить мачтовый лес в эфире.

Разлегшись, сгресть, в шипах, клочьми Событья лет, как шишки ели: Шоссе; сошествие Корчмы; Светало; зябли; рыбу ели.

И, раз свалясь, запеть: "Седой, Я шел и пал без сил. Когда-то Давился город лебедой, Купавшейся в слезах солдаток.

В тени безлунных длинных риг, В огнях баклаг и бакалеен, Наверное и он - старик И тоже следом околеет".

Так пел я, пел и умирал. И умирал и возвращался К ее рукам, как бумеранг, И - сколько помнится - прощался. 1917 Борис Пастернак. Сочинения в двух томах. Тула, "Филин", 1993.

* * * Быть знаменитым некрасиво. Не это подымает ввысь. Не надо заводить архива, Над рукописями трястись.

Цель творчества - самоотдача, А не шумиха, не успех. Позорно, ничего не знача, Быть притчей на устах у всех.

Но надо жить без самозванства, Так жить, чтобы в конце концов Привлечь к себе любовь пространства, Услышать будущего зов.

И надо оставлять пробелы В судьбе, а не среди бумаг, Места и главы жизни целой Отчеркивая на полях.

И окунаться в неизвестность, И прятать в ней свои шаги, Как прячется в тумане местность, Когда в ней не видать ни зги.

Другие по живому следу Пройдут твой путь за пядью пядь, Но пораженья от победы Ты сам не должен отличать.

И должен ни единой долькой Не отступаться от лица, Но быть живым, живым и только, Живым и только до конца. 1956 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

НОЧЬ Идет без проволочек И тает ночь, пока Над спящим миром летчик Уходит в облака.

Он потонул в тумане, Исчез в его струе, Став крестиком на ткани И меткой на белье.

Под ним ночные бары, Чужие города, Казармы, кочегары, Вокзалы, поезда.

Всем корпусом на тучу Ложится тень крыла. Блуждают, сбившись в кучу, Небесные тела.

И страшным, страшным креном К другим каким-нибудь Неведомым вселенным Повернут Млечный путь.

В пространствах беспредельных Горят материки. В подвалах и котельных Не спят истопники.

В Париже из-под крыши Венера или Марс Глядят, какой в афише Объявлен новый фарс.

Кому-нибудь не спится В прекрасном далеке На крытом черепицей Старинном чердаке.

Он смотрит на планету, Как будто небосвод Относится к предмету Его ночных забот.

Не спи, не спи, работай, Не прерывай труда, Не спи, борись с дремотой, Как летчик, как звезда.

Не спи, не спи, художник, Не предавайся сну. Ты - в 1000 ечности заложник У времени в плену. 1956 Москва: Художественная литература, 1977. Библиотека всемирной литературы. Серия третья. Редакторы А.Краковская, Ю.Розенблюм.

* * * Я рос. Меня, как Ганимеда, Несли ненастья, сны несли. Как крылья, отрастали беды И отделяли от земли.

Я рос. И повечерий тканых Меня фата обволокла. Напутствуем вином в стаканах, Игрой печальною стекла,

Я рос, и вот уж жар предплечий Студит объятие орла. Дни далеко, когда предтечей, Любовь, ты надо мной плыла.

Но разве мы не в том же небе? На то и прелесть высоты, Что, как себя отпевший лебедь, С орлом плечо к плечу и ты. 1913, 1928 Борис Пастернак. Сочинения в двух томах. Тула, "Филин", 1993.

* * * Сегодня мы исполним грусть его Так, верно, встречи обо мне сказали, Таков был лавок сумрак. Таково Окно с мечтой смятенною азалий.

Таков подьезд был. Таковы друзья. Таков был номер дома рокового, Когда внизу сошлись печаль и я, Участники похода такового.

Образовался странный авангард. В тылу шла жизнь. Дворы тонули в скверне, Весну за взлом судили. Шли к вечерне, И паперти косил повальный март.

И отрасли, одна другой доходней, Bздымали крыши. И росли дома, И опускали перед нами сходни. 1911, 1928 Борис Пастернак. Сочинения в двух томах. Тула, "Филин", 1993.

* * * Все наденут сегодня пальто И заденут за поросли капель, Но из них не заметит никто, Что опять я ненастьями запил.

Засребрятся малины листы, Запрокинувшись кверху изнанкой, Солнце грустно сегодня, как ты,Солнце нынче, как ты, северянка.

Все наденут сегодня пальто, Но и мы проживем без убытка. Нынче нам не заменит ничто Затуманившегося напитка. 1913, 1928 Борис Пастернак. Сочинения в двух томах. Тула, "Филин", 1993.