Не знаю, как это движение называют китайцы, но у меня «мельница». «Шест» крутится беспрерывно перед тобой, создавая непробиваемую защиту. Вот и незадачливый боксер крепко получил по рукам и с гортанным криком отпрянул назад. Он, видимо, считал, что у меня просто относительно легкое дерево. И сразу справа вперед выпрыгнул второй молодой абрек. Судя по хваткам вольник или «классик». Крепкий, он скинул перед боем рубашку и сейчас задорно играл мышцами. В ближнем бою мне его точно не одолеть.

Потому я и не стал мудрить. Правильная стойка на полусогнутых, моментальный выпад вперед на левую ногу и удар шестом, как копьем стал для противника довольно неожиданной комбинацией. Ведь палка улетела вперед метра на полтора. Так быстро не прыгнешь. Получив чувствительный удар в грудак, чеченец невольно отскочил в сторону и почти сразу же на меня напал старший. Этот скорее всего имел навыки боевого самбо, попросту рукопашки. То есть умел работать руками и ногами. Реакция у него была отменной, так что мой пробный выпад он отбил, зло оскалившись.

Я лишь сплюнул:

— Зря лыбишься, в следующий раз получишь в горло. Жалеть не буду.

Чеченцы тяжело дышали и злобно поглядывали на меня. Три на одного. Но вместо легкой добычи им попался опасный горный барс. Отступать они никогда не умели, потому и проигрывали. Внезапно послышался резкий звук тормозов и знакомый звонкий голос.

— Мужики, наших бьют!

Вениамин Подолин кроме редкого имени обладал редкой тяжести кулаками. Поэтому длинный чеченец после его увесистого удара отлетел прямо к забору. Старший абрек заорал:

— Ванька, вали отсюда по добру по здорову! Зарэжу!

— Я те счас зарежу, джигит! Не ссы пацан! — Вениамин глянул на меня, разминая кулаки. — Счас мы этих хачей уделаем.

Он повел широкими работными плечами. По виду настоящий помор, высокий, крепкий. Такие северяне в былые времена дошли до Аляски. И мы были с ним знакомы, он возил к нам стройматериалы. Хороший работящий мужик.

— Наших бьют! Мужики, все сюда!

Драка закончилась быстро, как и началась. Зазвучали разноголосые голоса, к нам подбегали местные. Бежавшему впереди невысокому мужичку тут же досталось от старшего абрека, он ойкнул и кубарем полетел в пыль. Но идущий следом светловолосый кряжистый паренек нес в руках оглоблю. Кто-то из местных как-то застал меня за упражнением с шестом и показал, как они раньше дрались село на село. Как я и догадывался, мужики не просто махали палками. Движения слегами, так правильней называть такие оглобли, были осознанными и напоминали те, какими пользовался я. Видимо, остатки старинной боевой культуры. Ведь копьями пользовались буквально до двадцатого века. Таскали против медведя далеко в лес. Жаль, что никто не догадался её записать, и она канула в лету. Позже она из деревень полностью исчезла. Подсудное ведь дело!

Пошел крик, гам, раздался женский визг. «Милиция, убивают!»

Местные бойцы больше мешали, чем помогали, создавая излишнюю суету и облако пыли. Я боялся кого-нибудь задеть, потому встал на месте. В общей сутолоке чеченцам удалось смыться. Оказывается, рядом стоял их «Газик» с водителем.

— Парень ты как? Чего они на тебя напали?

Меня окружили, каждый норовил пощупать. Кто-то приподнял «шест» и ойкнул.

— Такой оглоблей можно отмахаться.

Раздался пьяный гогот, оказалось, что от магазина прибежала на зов хорошенько подвыпившая компания. Да мне было по фигу. Все равно приятно, что за этот месяц мы студенты стали для них «нашими».

Истомин прибежал первым и тут же уволок меня в общагу. Затем куда-то исчез. Появились ребята, осмотрели место драки, никакого криминала не заметили. Но день был испорчен. Подошедший Николай отвёл меня в сторону и вывалил новости:

— У чеченов грузовик около магазина остался. Как пить дать, это они наш цемент увели. Видишь?

Он показал руки в характерной цементной пыли.

— Откуда они тут взялись?

— Строят речникам в Каменке новый пирс. Наверняка мухлюют, тырят стройматериалы и ведь не первый год. Нет, я это дело просто так не оставлю. Они нам всю стройку остановили, халтурщики!

— Ну сам смотри.

Истомин заметил мой «боевой» шест и забрал его:

— Я пока припрячу на всякий пожарный случай.

Не успел я умыться и прийти в себя, как на крыльце послышался шум и в помещение вошел этот самый «случай» в лице местного участкового. Примечательная, надо сказать, личность. Старший лейтенант несмотря на солидный возраст, и служба в захолустье говорило о многом. Заметное брюшко вдобавок заявляло о манкировании физической подготовкой, а подглазники о нездоровом образе жизни. Все к одному сразу же кратко характеризовали сотрудника внутренних органов. А вы думали все там «дяди Степы»? К сожалению, не так. Каждой твари по паре!

— Ты, студент, устроил драку около магазина?

— Во-первых, вы. Во-вторых, напали на меня. В-третьих, стоило бы сначала представиться.

Я неспешно встал, отлично понимая, что подобным ответом раздражаю участкового. Не люблю я таких уродов, до зубовного скрежета после девяностых не уважаю. Это еще капитан Соколов в начале нашего сотрудничества заметил и не раз попенял. Мол, любой сотрудник органов априори достоин уважения. Участковый набычился и стукнул по сумке, висевшей сбоку.

— Старший лейтенант Шамутдинов! — милиционер уничижающе глянул на меня и процедил сквозь зубы. Видать, я также ему не глянулся. — У меня на вашу честь есть заявление по всей форме. Так что быстро ноги в руки и ко мне в участок. Собирайся я сказал!

Проблемы в виде неподчинения сотруднику при исполнении в дальнейшем чревато. Видать, старлей моими сборами удовлетворился, с любопытством рассматривая скромное убранство общаги для стройотрядовцев.

По дороге в околоток помалкиваю. Руки нарочно держу сзади, чтобы не провоцировать. Менты они такие, им только дай волю. Хотя на самом деле снести этого спесивого старлея дело пары секунд. Ребята уже предупреждены, а имеющиеся козыри используем позже. Судя по фамилии, участковый единоверец, скорее всего татарин. Хотя работает ли это в Союзе не уверен. Это после распада советского государства полезла наверх всякая бесовщина и поповщина. Школы, заведения культуры, библиотеки массово закрывались, а церкви строились тысячами. Вот и пошли народы дичать, особенно нацокраины.

До прибытия Истомина несмотря на угрозы Шамутдинова я отвечать на его вопросы отказывался. Участковый злился, орал, но ничего поделать не мог. Это же не допрос, а предварительное расследование. Я, вообще, до прибытия следственной группы мог отказаться говорить. Совместно с Николаем мы начали раскручивать участкового. А дело получалось по итогу весьма любопытным. Чечены, впрочем, как всегда, решили нанести последний удар первыми. Прибежали по свежаку в околоток и записали заявление об избиении. Затем тут же увезли пострадавшего в райбольницу. Видимо, хотели снять там побои.

На вопрос Истомина, как это так — один студент смог побить четверых здоровых мужиков, Шамутдинов отнекивался. Мол пока не вникал в суть дела, а следствие разберется. Свидетели из местных также нам пока не могли помочь. С компанией подвыпивших мужиков участковый поработать успел, запугал последствиями. Подолин уехал по делам, будет только завтра. Он мужик упрямый, но наверняка и на него у этого хитрожопого старлея найдется компромат. Так что дела мои выходили незавидными. Нет, я не боялся, все решаемо, но летели в тартары все планы. И это меня здорово задевало.

Потребовав перерыв, я послал Николая за записной книжкой, что осталась в рюкзаке.

— Мне надо позвонить в Архангельск.

— Еще чего? Ты у меня сейчас в кутузку поедешь. Деловой какой, позвонить ему!