Пока я ходил по дому, пацаны покидали свои вещи и намылились было смыться всей бандой проинспектировать местные кабаки с тавернами. Но я пресек безобразие железной рукой и первым делом назначил ночные и дневные вахты — пара парней на базе должны быть при любом раскладе, и как минимум один должен бодрствовать и бдить, ибо проснуться с голой задницей на Карибах можно было запросто. Полиции здесь нет и за сохранность своего имущества каждый отвечает сам. Ну а если ты настолько глуп, что не следишь за своими вещами, значит, тебе они не нужны и сам бог велел тебя от них избавить — мораль у местных была далека от христианских заповедей, несмотря на показную религиозность.

— Ну что, может уже поговорим насчет моего импл… — прервал мои размышления назойливый Антонио.

Я закатил глаза и кинул ему в руки изъятый у Виктора коммуникатор.

— Пароль я снял, открывай приложение «Мое имущество» и делай со своим имплантом все что пожелаешь…

— Но подожди, мы так не договаривались! Ты обещал, что можешь просто его сжечь, — нахмурился толстяк, — Почему ты обещаешь одно, а делаешь другое, кидалово какое-то получается…

Я раздраженно фыркнул и от души бабахнул в его сторону ЭМ-импульсом. Антонио вздрогнул всем телом, потом как стоял, так и завалился навзничь.

Я подошел к телу, приподнял веко, пошлепал толстяка по щекам и вздохнул — мужик был в глубокой отключке. Как бы моя команда не уменьшилась еще на одного человека, да еще на такого важного как квартирмейстер. И когда я научусь сначала думать, а потом делать?!

— Алексис! Иди сюда срочно! У тебя еще один пациент объявился!

Кошкодевочка влетела в большую залу через десять секунд, кинулась к телу нашего квартирмейстера, проверила пульс и кинула на меня вопросительный взгляд.

— Я сжег его рабский имплант, — сухо пояснил я, — С мощностью похоже перестарался.

— Эндрю, у меня просто нет слов! Почему нельзя было это сделать в более подходящей обстановке, подготовленными?! У меня все оборудование упаковано, мне сейчас надо шприцы искать, адреналин доставать, и пока я это делаю, он может отойти! — возмущенно всплеснула руками кошкодевочка.

— Извини Алексис, он был слишком назойлив, а я поддался раздражению, — буркнул я виновато, — Был не прав — признаю!

— В этом весь ты, Эндрю Блад! — припечатала меня кошка, — Кто-то что-то тебе не то сказал, ты вспылил, и вот вокруг тебя штабеля трупов и все пылает!

— Я таков каков есть, — раздраженно сказал я, — И если тебя что-то не устраивает, Алексис, то ты всегда можешь свалить ко всем чертям из экипажа!

И не слушая, что мне скажет в ответ кошкодевочка я широкими шагами вышел прочь, от души шарахнув напоследок дверью.

«Ну, коза ушастая, достала!» думал я, в раздражении вбивая пятки в отсыпанный битым камнем дорогу. И почему с этими бабами всегда так — стоит дать ей палец, так она сразу пытается откусить руку по плечо?! И неважно с ушами баба или без ушей вовсе, родилась из пробирки или естественным путем — все они одним миром мазаны! И то, что эта зараза права, раздражает еще больше. Твердо решив назавтра избавиться от кошки и найти на ее место обычного нормального коновала с которым не придется трахаться в прямом и переносном смысле, я обнаружил себя стоящим перед большим двухэтажным заведением с ярко горящими буквами поверху: «Веселый Висельник». Светящийся неоном скелет с петлей на шее и бутылкой в руках не оставлял сомнений в предназначении заведения. А пьяные крики, доносящиеся из кабака не оставляли сомнений что передо мной самое что ни на есть злачное место.

Отлично, кажется, ноги принесли меня туда, куда мне сейчас и надо — в место, где можно от души набить кому-нибудь рожу, чтоб выпустить пар. И довольно ощерившись, я толкнул створки заведения, чтоб окунуться в атмосферу разгула. За крепкими, тяжелыми столами сидели откровенно бандитского вида рожи одетые в разнообразное рванье, в углу тренькал на гитаре лысый и усатый бард, которого впрочем, никто не слушал. Я в своем шикарном костюме-тройке выглядел в этом кабаке, как павлин в компании помойных чаек и все взгляды присутствующих немедленно скрестились на моей скромной персоне.

Я нагло усмехнувшись прямо во все эти рожи, сбил с рукава пылинку и проследовал к барной стойке, на которой спало какое-то пьяное мурло и за которой протирал бокал усатый одноглазый бармен который мрачно уставился на меня исподлобья.

Приподняв за шкирку спящего алкаша, я протер им чем-то залитую стойку, после чего сбросил его под ноги и уселся на его место. Тишину, которая установилась после моей выходки, можно было резать ножом. Даже бард перестал тренькать на своей гитаре и уставился на меня приоткрыв рот.

— Ну и че ты на меня пялишься, одноглазый, не видишь клиент пришел, выпить хочет, — сказал я бармену, — Где в конце концов твоя клиентоориентированность, м?!

— Клиенточто? — поднял брови бармен.

— Да не парься, тебе не понять, — отмахнулся я, — Колы мне налей лучше, пока не началось!

— Не началось что?! — брови одноглазого взлетели еще выше.

— Слышь пижон, а ты здесь чего забыл вообще?! — приземлился справа от меня какой-то громила в драной черной футболке, — И с чего взял, что с Хорхе можно так обращаться?!

— А все, началось, — оскалившись, сказал я бармену, — Теперь можешь не наливать.

С этими словами я подхватил со стойки здоровенную глиняную кружку и разбил об голову громилы в черной футболке, явно не ожидавшего такого стремительного развития событий. Парень, закатив глаза, сполз под стойку.

— С виду такой бычара здоровый а на проверку слабоват оказался, — доверительно сообщил я ошалевшим собутыльникам громилы, — Ну и зачем было быковать, если ложишься после первого удара?!

— Слышь, пижончик, сейчас ты у меня сам здесь ляжешь! — угрожающе взревел мужик со шрамом через все лицо и в красной бандане, один из собутыльников отдыхавшего под стойкой бугая, — Пацаны, хули вы на это все смотрите, это же охренеть какая наглость! Давайте разделаем этого щегла на орехи и протрем его шикарным костюмчиком пол!

— А ты я смотрю языкастый, — одобрительно поцокал языком я, — А у меня как раз мокасины не чищены!

Ответить мне шрамированный не успел — оглушительно бахнул выстрел, и все взоры обратились на вновь объявившегося персонажа, здоровенного татуированного с ног до головы латиноса в кожаной жилетке на голое тело. Хорошо знакомого мне латиноса.

— А я-то думаю — кто это там внизу буянит? — весело спросил пират, засовывая обратно за пояс пистолет, — А это Эндрю Блад сподобился наконец посетить своих братьев по оружию! Айда с нами братан, наверху почище будет, не то что в этом клоповнике!

Я вздохнул, поднялся на ноги, прошел мимо резко поскучневшего и потерявшего всякий ко мне интерес громилы со шрамом и сказал пирату:

— Диего, ты сейчас мне драку обломал!

— Знаю я твои драки, Хэдхантер, — хохотнул пират, — А нам потом таверну по-новой отстраивай!

А на втором этаже кабака и правда оказалось почище и посветлее. И народ, здесь был посерьезнее чем на первом этаже — сплошь взрослые, пожившие, уверенные в себе мужики с оценивающими взглядами прожженных убийц, но такими мелочами меня было не испугать, я и сам уже давно не белый зайчик.

— Братва, хочу представить вам нашего нового братана — Эндрю Блада, коего пацаны окрестили Хэдхантером! — громко возвестил Диего Мясник.

Народ сдержанно загудел, я удостоился нескольких заинтересованных взглядов, как видно слава о моих недавних деяниях уже и до этих мест докатилась. Офигеть, куда это я забрел случайно — на сходку пиратских аксакалов?!

— Ааа, этот то скороспелый капитан, который сходу ухитрился поссорить Братство сразу с десятком банд Син Сити? — раздался чей-то раздраженный голос, — У нас что, так плохи дела, что мы нынче в братство берем всех подряд, даже откровенных шизиков?

Я нашел глазами говорившего, высоченного и тощего как жердь мужика с вислыми усами и длинными волосами, заплетенными в косичку, что разглядывал меня с откровенной неприязнью. На голове у мужика красовалась самая настоящая треуголка.