Мэтр Липринор сам магией, как и большинство жителей, не обладал. Вся его семья, многочисленная надо сказать, магией тоже не владела. Но очень уважала тех, кто ею обладал. Поэтому узнав, что мой дар еще не раскрыт, мэтр так обрадовался, что может стать свидетелем его пробуждения, что даже согласился сдать мне комнату за полцены у него, на самом верхнем этаже. Высоко, но я молодая, доберусь. Его «высоко» носило гордое звание «третий этаж». Угу, попробовал бы он на шестой добраться и при этом с сумкой, а лифт с лифтером вместе пьют.

В первые две недели, когда я вырвалась наконец из больницы, я только и делала, что носилась по городу, носящему имя Лютеция, что переводилось как «город из ила». Это была своеобразная столица, потому что это был самый большой город. В этом мире, к моему удивлению, были условные деления только на области. Лютецией я не могла насмотреться и надышаться. Мне все было ново и необычно. И в городе действительно не было высоких домов, самые большие особняки были в пять этажей. Хотя потом, в самом престижном районе, я увидела парочку замков, но на общую картину города они не влияли. Столица была очень красивой. Каждый дом был маленьким шедевром. Это было что-то наподобие нашей средневековой Европы, только без помоев, льющихся сверху, грязи и крыс. Город был очень чистый. За этим тщательно следили.

И, конечно, самой необычной для меня была магия. Она была повсюду: в автомобилях, в оформлении витрин магазинов, в пролетающих мимо меня магических письмах и даже на шляпках некоторых дам. Город был наполнен волшебством. Он меня заворожил и покорил.

Позже я вспомнила, что Лютецией раньше звалось поселение, которое было на месте современного и знакомого мне Парижа. И хотя здесь не было Эйфелевой башни, в городе имелся Лувриор. Крупнейшее собрание искусства со всего мира. Огромнейший музей, с множеством залов, прекрасным парком и оранжереей.

Я проработала у мэтра Липринора почти два месяца. Он был мной доволен, исправно платил мне зарплату, не сказать, что шикарную, но, учитывая скидку на квартиру, мне хватало. Квартирка была маленькая, но плюсов было много. Жить рядом с работой – мечта, по-моему, каждого. Мне достаточно было спуститься на первый этаж, и я была на месте. Кроме того, потрясающий вид на город, его крыши, видневшиеся замки, как из сказки о Золушке. Более высокие особняки знати тоже впечатляли воображение. Ну и конечно, вдали виднелся Лувриор.

Почти все деньги, которые мне выдали в качестве компенсации и «на первое время», ушли на покупку одежды и предметов первой необходимости. Оставшуюся часть я отложила на случай крайней необходимости. И, проработав два месяца, даже умудрялась пополнять свой небольшой счет. Я не привыкла шиковать, зато привыкла копить. И здесь отказаться от старых привычек было сложно.

Сразу после выписки я в больничном платье была отведена в магазин готовой одежды. Арчибальд Дрейм уверил меня, что для меня это самый приемлемый выход. На шикарные платья у меня пока денег не было. И непонятно было, когда они появятся, потому-как если магия будет полезной, то мне понадобится лицензия. А она стоила денег. Вот на нее-то я и откладывала. Я имела смутное представление, как она проявится. Арчибальд Дрейм привел мне множество примеров от курьезных и смешных, до страшных и опасных. Но все равно было малопонятно, как это применимо ко мне. Я не могла себя представить этакой суперженщиной, кидающей молний, или архивариусом, точно знающего, куда положить новую книгу.

И когда это все-таки случилось, я и не поняла, что это оно и есть. И моя единственная способность наконец-то нашла меня.

День был ничем не примечателен. Я позавтракала, как всегда, в любимом кафе, поболтала с Элли, официанткой. И побежала открывать магазин. Сначала мэтр всегда спускался, проверяя, как я справляюсь, но вот уже две недели мне было доверено открывать магазин самой. Утром все равно наплыва покупателей не было. И я вполне уже справлялась без помощи мэтра. Я даже успела продать две фарфоровые статуэтки двум старушкам, когда мэтр Липринор все же спустился. Он при всем своем большом росте и солидном брюшке был очень подвижным и шустрым. Про него можно было сказать, что он как тот слон. Зашел в посудную лавку и умудрился не разбить ни одного блюдечка. Он так продвигался сквозь загромождения фарфора, мраморных скульптур и лежащих и стоящих картин, что я невольно завидовала. Я все время боялась что-то зацепить платьем. Хотя по габаритам я ему уступала раза в три. Нет, в четыре.

Над дверью звякнул колокольчик и к нам зашёл посетитель. Одет он был совершенно обычно. На голове довольно широкая шляпа, которая была призвана, на мой взгляд, скрыть его лицо. Пальто было длинным и широким, поэтому что-то сказать о его фигуре было нельзя. Он вполне мог оказаться под ним худой жердью, или мускулистым мужчиной. Он обвел взглядом нашу антикварную лавку и прямым ходом направился к мэтру Липринору. Моя скромная персона явно не внушила ему доверия. Я пожала плечами. И продолжила расставлять в шкафу новые малюсенькие фигурки, наподобие наших японских нэцкэ, которые доставили только вчера.

Посетитель достал из портфеля, зажатого под мышкой, папку с потертыми краями. Положил её на стол перед мэтром, наклонился и о чем-то зашептал. Мэтр кивнул и открыл её. Там оказались рисунки. Я со своего места у шкафа насчитала двенадцать. Они все были разные, по всей видимости, авторы их разнились. Но были и несколько схожих между собой. И все они были выполнены угольным карандашом. Было очень интересно и я, закрыв шкаф, подошла поближе.

– Вы утверждаете, что все это работы старых мастеров? – между тем вопрошал мэтр своим густым басом.

– Вот смотрите сами, это Витто, а это эскиз Герарда Даусма. Он был учеником самого великого Рембрина. А вот эти два рисунка принадлежат руке Альбера Дюбера. Это наброски к его знаменитой «Меланхолии».

– У вас есть доказательства из экспертного совета?

– Увы. Но у меня есть подтверждение, что бумага, на которой сделаны рисунки, принадлежит к тому времени и соответствует годам жизни художников. Вот заключение экспертов. – Он протянул мэтру увешанную кучей печатей бумагу.

– Но позвольте, любезный, этого же явно недостаточно. Необходимы более весомые доказательства.

– У меня их нет. Именно поэтому я прошу за все рисунки скромную сумму в четыреста золотых. Согласитесь, что один только рисунок Дюбера стоит столько. А я прошу за все двенадцать. И у меня есть заключение по бумаге. Если вы возьмете на себя хлопоты по установлению подлинности, то можете заработать на них около двух миллионов золотых. Это гигантская сумма.

– Откуда они у вас? Согласитесь, что это важно.

– Они не были украдены, ведь иначе были бы у вас в каталоге? И тот бы зазвонил, как только я их выложил? Не так ли? Вы же пользуетесь заклинанием всех антикваров для магического прилавка?

– Да. Они не были украдены, но это совершенно не говорит об их подлинности.

– Но вы же сами неплохой эксперт в области антиквариата? И такой опытный торговец способен оценить и степень мастерства, и руку художника. Разве нет? – На мой взгляд, это была прямая, довольно незамысловатая лесть, как в басне про ворону. Неудивительно, что мэтр не поддался.

– Все это здорово. Но я не являюсь специалистом и экспертом в рисунках старых мастеров. И не забывайте, что на каждого художника, нужен свой специалист. – И, тем не менее, из рук рисунок, принадлежавший, возможно, руке Альбера Дюбера, он не выпускал.

– Мне нужно подумать. «Это большая сумма денег», – после некоторой паузы всё-таки произнес он.

– Боюсь, что не могу дать вам это время. Деньги мне нужны и срочно. В противном случае я бы никогда не отдавал их так дешево.

Мэтр снова задумался, продолжая рассматривать рисунки. И тут-то и произошел случай, фатум, рок, стечение обстоятельств, что иногда происходит и всё меняет. Иногда мы даже и не замечаем таких мелких случайностей, способных перерасти в нечто большее, и даже понять не можем: с чего же всё началось. В моем случае всё началось с распахнувшегося окна.