В номере прямиком иду в ванную, преследуя две цели: банальную – смыть с тела хлорку и более существенную – дать время Олегу переосмыслить увиденное и понять: мне не за что выказывать претензии.

– Никакого флирта, – неожиданно за спиной звучит ледяной голос так, что я вздрагиваю.

Оборачиваюсь. По лицу мужчины по-прежнему не прочитать эмоции.

– Я только разговаривала.

Взгляд, которым он смотрит на меня, убивает все желание спорить, и я прикусываю язык, хотя по-прежнему чувствую себя невиновной. Что делать если я общительная и обаятельная и ко мне тянутся люди, а Олег – молчун, который все время, что не спит, просчитывает в голове какие-то свои схемы и совсем не расположен к болтовне со мной.

Весь оставшийся день проходит в напряжении. Трусливо не выхожу из номера и загораю на террасе. Не знаю, что Олег сказал Максу, но точно не хочу встретить парня и прочитать в его глазах презрение.

Все-таки как ни крути, а факт остается фактом: я продала себя мужчине.

Вечером, наводя красоту, отвлекаюсь, и настроение немного поднимается. У меня всегда от предвкушения праздника срабатывают какие-то датчики, и уровень серотонина в крови заметно увеличивается, и с ним прямо пропорционально – настроение.

Да и Олег, царапнув по мне взглядом, вдруг кидает комплимент:

– Ты очень красивая!

Считаю эту фразу шагом к примирению и вполне искренне улыбаюсь весь вечер, особенно когда понимаю, что симпатичный знакомый из бассейна не дорос еще до подобных мероприятий и встретить его тут мне не грозит.

Вот только ночью, едва мы пересекаем порог номера, мужчина, грубо схватив меня, задирает мое платье и, отодвинув в сторону шелковую полосочку, имеет меня прямо в коридоре быстро и жестко, словно наказывая за утренний эпизод.

Кусая губы не столько от физической боли, сколько от обиды, я еле сдерживаю слезы и, лишь оставшись наедине со своими чувствами, заперевшись в ванной и зашторив прозрачную перегородку занавеской, даю волю эмоциям, и реву…

Я вещь, которую купили и используют, как и когда хотят.

Просыпаться в постели с мужем после его возвращения из рейса всегда непривычно: снова тесно и холодно на краю кровати без теплого наполовину стянутого с меня одеяла, но сейчас к этому примешивается еще что-то…

Может, снова просачивается совесть, которую я пытаюсь заткнуть логичными аргументами подруг?

Как мне жить с этим? Ведь из памяти не выкинуть, что я добровольно отдалась другому мужчине.

Изменила!

Вылезаю из кровати и пытаюсь удрать от гнетущих мыслей на кухню, но от себя не убежишь.

Надо отвлечься.

Ничего не помогает лучше, чем дела, и я затеваю блины на завтрак.

Когда половина жидкой субстанции из ковшика обретает форму тонких румяных кругов на тарелке, на кухне появляется дочь и, плюхнувшись на табуретку, сонно уточняет:

– Сегодня масленица?

Мотаю головой, чувствуя, что нечасто балую своих близких подобными завтраками, если блины у дочери ассоциируются только с праздником.

Поворачиваюсь к сковороде и слышу голос мужа:

– Наша мама замаливает грехи?! Танюх, в чем она провинилась? Колись!

Мне кажется, сердце остановилось, и я перестала дышать. Хорошо хоть стою спиной и ужас в моих глазах никто не видит.

– Ни в чем, – вступается за меня дочь.

Женя прыскает, видимо смотря на растерянное лицо девочки.

– Шучу.

Жадно хватаю ртом воздух.

Пронесло.

Это всегда так будет?!

Я так долго не протяну.

Даю себе минуту успокоиться и ставлю перед ними тарелку с готовыми блинами, затем достаю из холодильника сметану и сгущенку и снова отворачиваюсь.

– Вкусно, – даже не прожевав, хвалит Таня.

– Ешь на здоровье.

Вот только вместо «спасибо» девочка капризно пищит:

– Хочу в зоопарк.

Видимо, из-за праздничного завтрака она решила, что сегодня можно требовать все.

Поворачиваюсь к ней и осторожно произношу:

– Тыковка, маме нужно много чего приготовить и еще убраться, а завтра…

Девочка обиженно оттопыривает губу, не дав мне договорить, и ноет:

– А с бабушкой…

Впервые открыто смотрю на Женю, но он делает вид, что не чувствует мой взгляд и не слышит просьбы дочери, а залипает в своем смартфоне.

Отворачиваюсь и думаю, как правильнее поступить.

– Мама, – ноет Таня.

Не знаю, что на нее сегодня нашло. Обычно она покладистая и некапризная.

Вздыхаю. С бабушкой это значит со свекровью, (моя мама после моей неожиданной беременности и раннего замужества поставила на мне крест, и дочь совсем ее не знает) а обращаться к ней снова с просьбой…

Думаю, что сказать малышке, но слышу голос мужа:

– Не пищи. Позавтракаем, позвоним и спросим.

Субботы для меня – это своеобразный квест: забить свежими полуфабрикатами морозилку на неделю, чтобы после работы можно было быстро приготовить ужин, убрать квартиру и еще урвать время, чтобы провести с дочкой.

Не то что я не люблю домашние дела. Нет. С детства я приучена выполнять подобную работу, просто для меня это самый сложный и нервный день на неделе. Но сегодня, когда Таня не путается под ногами и не пищит через каждый час «мама, ты скоро», дела идут быстрее. Я уже налепила пельменей и котлет, которые так любит дочь, наварила целую кастрюлю борща, приготовила жаркое, да и квартира блестит, словно в рекламе мистер Пропер.

Плюхаюсь на табуретку и чувствую, как усталость разлилась жидким свинцом и утяжеляет конечности, не давая встать, а мне надо еще выкинуть приготовленный мусор.

Заставляю себя подняться и, не переодеваясь, накидываю пальто на вытянутую футболку и старые спортивные штаны.

Всунув ноги в кроссовки, даже не взглянув в зеркало, выхожу из квартиры.

Мешок летит в зеленый помоечный контейнер, а сердце ухает в пятки.

Мерещится. Пытаюсь убедить себя, но стильный парень, вылезший из спортивной тачки и направившийся в мою сторону, слишком не похож на глюк и уж очень напоминает Дениса.

Что делать?

Спрятаться?

Брезгливо оглядываюсь кругом.

Нет!

Хоть на земле ничего не валяется, тут все равно как-то грязно, да и запах…

Быстро скрыться в подъезде?

Да!

В таком прикиде он точно меня не узнает.

Стартую к парадной, сглатывая комок волнения, застрявший в горле, чтобы он не препятствовал попаданию в организм кислорода, и попутно пытаюсь понять: что он здесь забыл?

До подъезда остается пара метров. Оборачиваюсь оценить обстановку и понимаю – зря.

Провидение, видимо, решило надо мной подшутить. Денис поднимает глаза и смотрит на мою ускоряющуюся фигуру именно тогда, когда я пялюсь на него.

Кошмар!

Резко отворачиваюсь в надежде: не узнал, но улавливаю свое имя.

И что теперь делать?

Продолжаю идти по инерции и слышу более громкое:

– Мика!

Останавливаюсь.

Это закон подлости?!

Помимо того, что он тот, кого я меньше всего хочу видеть, так еще и точно не в таком жалком виде.

Парень подходит, и я ощущаю кожей его изучающий взгляд.

Смотреть на него не могу.

Стыдно.

Чувствую себя замарашкой.

– Привет!

Голос Дениса звучит на удивление радостно, и я нахожу силы отодрать глаза от асфальта и посмотреть на парня.

– Что ты тут делаешь?

– К тебе приехал!

В горле пересыхает от волнения, но я выталкиваю хриплое:

– Зачем?

Его брови приподнимаются.

– Это ты объясни, зачем от меня сбежала?!

Глаза пикируют вниз и, ухватившись за кроссовки, начинают изучать их швы, а зубы мочалят губу.

Молчу.

Не могу же я сказать ему правду!

– Тебе не понравилось?

От упоминания о нашем сумасшедшем сексе становлюсь такого же цвета, как суп, который сегодня приготовила, и вообще теряюсь, что можно ему ответить.

– Я думал, услышу: «О, Ден, я рада тебя видеть!»