— Я не собирался вечно держать тебя подальше от лодки, — произнес он. — Думал, что к следующему лету ты придешь в себя.

Я наклонилась вперед, не понимая, о чем он.

— Папа, со мной все хорошо.

Отмахнувшись от этого заявления, как от черной мухи, он продолжил:

— Я так не считаю. Никто не в порядке. И нет ничего хорошего. Я должен был защищать вас. Тебя и Леви. Но Леви я не смог сберечь.

Мне стало больно, и я поспешила прервать его:

— Ты ни в чем не виноват. Мы все это знаем.

— Послушай, — сказал он. Отец сел в кресло, скрестив руки на груди, и заморгал. Он говорил со мной дольше, чем когда-либо. — Ты Диксон. Мы не такие, как родственники со стороны твоей матери. Ты продолжаешь считать себя виноватой, и это засело в твоей голове. Со мной тоже самое и по тем же причинам, Уилла.

Глаза щипало, а слезы катились по щекам.

— Что мы будем делать до тех пор, пока мне не вернут лицензию?

Вновь уйдя в себя, папа качнулся в кресле.

— Я займусь своими делами. А ты своими.

— Папа.

— Я рассчитываю на то, что ты закончишь школу. — Натянув кепку на глаза, отец сделал вид, что собирается вздремнуть. — А это значит, у тебя много работы.

Он притворился, что спит как раз вовремя, потому что моя мать вернулась в дом. Она захлопнула дверь и пронзила меня взглядом. Кажется, мама считала, что просто сидеть в доме это не строгое наказание, поэтому указала в сторону кухни.

— Помой посуду. Я слишком зла, чтобы на тебя сейчас смотреть.

Поднявшись с дивана, направилась на кухню. Обычно Леви либо споласкивал посуду, либо тыкал меня локтем, порой сжимал бутылку со средством так, что оттуда вырывались мыльные пузыри, окутывающие нас. Но даже несмотря на тот факт, что Леви больше нет, я чувствовала себя почти нормально. Есть некоторые нюансы, но в принципе все начинает налаживаться.

Музыка играла на моем компьютере, а блокноты Бейли покрывали мою кровать. Мне стало страшно от осознания того, сколько хлама она хранит в своем рюкзаке.

Она делала заметки для каждого урока, записывала каждое задание и всегда знала, как и что должно быть.

Отношение Бейли к школе было таким же, как и к контактному спорту. Кажется, она собиралась победить и здесь. Бейли идеальный кандидат для получения стипендии. И для меня, потому что так я могла выяснить, запомнила ли хоть что-нибудь с начала обучения.

— Я знаю, что ты этого не делала, — заявила Бейли. Она положила передо мной копию задания. — Это была групповая работа.

Выругавшись себе под нос, я вчиталась в задание.

— Ну, я и сейчас это не смогу выполнить.

— Просто попробуй.

Закатив глаза, я отложила листок в сторону.

— Угу.

— Ты наказана, — сказала Бейли. Она схватила задание и снова положила его передо мной. — Тебе все равно больше нечем заняться. Я твой босс, не забыла?

Да уж. Мама разрешила приходить Бейли, возложив на нее важную миссию — заниматься со мной. Если я хочу общаться с кем-то, а не просто пялится на стены своей спальни, мне следует позволить Бейли помогать мне с заданиями. Эту работу Бейли обожала настолько сильно, что я уже пожалела о своих прогулах.

Ходя кругами по комнате, Бейли наконец вытащила на свет груду заданий.

— Эти самые легкие. Сделай для начала их. Так сказать, небольшой разогрев.

— Эссе, — произнесла я с несчастным видом.

— Именно. Я подготавливаю тебя к исследовательской работе, которую нужно сдать Экон.

Соскользнув на пол, застонала. Я справлюсь, потому что так надо. Но мне это не нравится. Даже самую малость. Пробежав глазами задания для эссе, я выполнила их, а затем протянула листок Бейли.

— Ну как?

— Сигнал тревоги, — бессмысленно ответила Бейли.

Снаружи были заметны красные и синие огни. Сколько бы Сет ни доказывал, что мигалка не издает звук, Бейли все равно называла ее сигналом тревоги.

Мы прошли мимо блокнотов, чтобы достигнуть окна. Уже второй раз за эту неделю ко мне приходил полицейский.

На этот раз, похоже, не ко мне. На крыльце стоял мой кузен Скотт, а мои родители вышли на улицу.

Бейли задернула шторы, и я как можно тише приоткрыла окно. Хотя звука сирены не было, двигатель патрульной машины работал. Разобрать что-либо было трудно, предложения казались искаженными.

Бейли наклонилась ко мне и прошептала:

— Кажется, он сказал, что начали рассматривать дело?

— Какое?

Мы не были уверены в его словах. Я прижалась к стеклу. Пыль попала в горло, и я едва сдержала кашель.

— Что? — рявкнула мама.

Это прозвучало ясно и чисто. Но то, что ответил кузен, мы не расслышали.

— Бесполезно. — Расстроенная, я закрыла окно. Указав на лестницу, я сказала: — Просто пойду и спрошу.

— Тебе нужно закончить с заданиями, — ответила Бейли так, словно она не пыталась подслушать разговор вместе со мной.

Она так сказала лишь для того, чтобы доказать, что выполняет свою миссию. Бейли последовала за мной, но поскольку это было семейным делом, остановилась на верхней ступеньке лестницы. Я спустилась первой, Бейли вслед за мной. Мы ждали, пока родители вернутся в дом.

Когда они вошли внутрь, были словно лед и пламя. Мамино лицо побагровело, а отцовское побелело. Родители закрыли дверь, а Скотт все еще стоял снаружи. Увидев меня, папа удивленно покачал головой и отпустил мамину руку.

— Я заварю кофе.

Он прошел мимо меня, не сказав ни слова. Мое сердце остановилось. Потянувшись к матери, я спросила:

— Что случилось?

— Тебе нужно заниматься, — ответила она.

Я не сдвинулась с места.

— Мама.

— Скотт не уверен, — произнесла мама. В ее голосе звучало осуждение.

— Но он думает, что присяжные странно себя ведут.

Взглянув на лестницу, я увидела, что Бейли прижала руки к груди. Я успокоилась. Бейли понимала, что я чувствую — обиду, настороженность и страх. Я погладила маму по спине, а она повторила мой жест так, словно я снова была маленькой, и у меня болел живот.

— Что это значит?

— Как я уже сказала, Скотт не уверен, — огрызнулась мама, все еще злясь. — Он приехал сюда, чтобы предупредить нас, потому что «там» болтают. На работе я всю ночь это слушаю. И нет необходимости нестись сюда, включая мигалку.

— Все в порядке, да?

Из кухни появился отец.

Булькнул кофейник — обычный звук сейчас казался неуместным. Дом застонал, покачиваясь у нас под ногами. Вновь зазвучала сирена. Она раздавалась в темноте, словно где-то вдали.

— Плохие новости распространяются быстрее хороших, — сказал папа.

— Но я должна дать показания. — Поворачиваясь к ним, казалось, что я умоляю. Меня охватила паника, лишившая меня рассудка и здравого смысла. — Я была там! Разве это не имеет значения?

Мама положила руку мне на плечо.

— Уилла, прекрати это. Пока ничего не известно. Уверена у Бейли есть другие заботы, поэтому не трать ее время.

Подталкивая меня к лестнице, мама ждала, пока я уйду. Она серьезно считала, что я смогу продолжить занятия? Присяжные — это не судья. Они просто рассматривают бумаги в поисках улик. Мисс Парк объяснила, что они решают достаточно ли доказательств, чтобы посадить в тюрьму Терри Койне.

Я была там! Я все видела. Ощущала и точно знала, кто стрелял из пистолета. Это факт, так что же случилось с присяжными? Я опознала преступника. Когда я поднялась наверх, Бейли схватила меня за плечи.

— Все в порядке, — сказала она. — Все будет хорошо.

Но когда наши глаза встретились, я поняла, что это не так. Бейли единственная, кто всегда оптимистична, но сейчас в ее взгляде вместо уверенности читалось беспокойство. А я выглядела сумасшедшей. Хотя думаю, мы обе имеем на это право.

Грей

Вот он я, свирепствующий.

Я стою в комнате с душами, держа в руке сосуд. Свет внутри него не такой яркий, как тот, что позади меня. Когда я поднимаю сосуд вверх, он кажется почти пустым.