Четыре души за сто лет. Невыполнимая задача, так было всегда. Сизиф и его гора. Я и эти души. Я бы рассмеялся, но ничего смешного больше нет.

Я все время выбрасываюсь с маяка. Снова и снова погружаюсь в море. Разорванный на части и перевоплощенный, начинаю находить небольшое удовольствие в том, что причиняет слабую боль. Какая бы магия не собирала меня снова, она истощена и устала.

Я перестал завтракать и ужинать. Если бы я был человеком, у меня пересохло бы во рту, потому что в течении нескольких дней, а может, и неделю я не пью воду. Подарок самому себе — позволить ускользнуть времени. Намного лучше, чем музыкальные шкатулки, книги и вся та чепуха, о которой я мечтал.

Как осень сменяется зимой, так и я уступаю туману.

Как монах, побрился налысо. Как аскет, разделся до пояса. Ни обуви, ни перчаток, ни галстука.

Теперь понимаю, какой выбор был у меня, когда я занял место Сюзанны. Коллекция душ только отвлекала. Это было гораздо важнее, или, лучше сказать, намного проще.

Стать человеком или туманом. Заманить следующего претендента на остров или сдаться. Все это время остров знал, я должен был погибнуть.

Магия надо мной издевается. Смеется и отдается эхом среди деревьев.

Уилла приехала только для того, чтобы устроить представление. Повеселить древнего Бога или демона, обитающего в этом маяке.

Разум подсказывает мне, что она всего лишь пешка. Стихия живет сама по себе. Капризна и непостижима, у нее нет совести. Я ненавижу и проклинаю ее. Стою здесь на краю мира, держа в руке душу брата Уиллы. Я понятия не имею, что будет, если разобью сосуд.

Что случилось, когда я забрал его душу? Этот вопрос только сейчас приходит мне в голову. Помешал ли я его пути в ад или рай? Существуют ли вообще эти места? Этот свет в сосуде мог быть чем угодно — дыханием, мыслью. Вот он весь смысл живого существа, а я храню его, как банку с вареньем в шкафу.

Перегнувшись через перила, я поднимаю сосуд вверх. Маяк стонет, луч света совершает еще один оборот. Когда свет освещает меня, я выпускаю из рук свою свободу. Цель моего существования. Четыре души за сто лет, а теперь у меня осталось три. Море ревет, а шестеренки скрипят.

Кружится и шепчет ветер. Стихии шумят, поглощая звук, разбивающегося о камни стекла. Я жадно наблюдаю. Но свет не поднимается вверх. Никакого мерцания, погружающегося в глубину. Видимо, если я освобождаю душу, не происходит ровным счетом ничего.

Я разочарованно призываю туман. Он сгущается вокруг света. Я тоже капризен, поэтому изгоняю его силой воли. Затем вновь выбрасываюсь с маяка. Ощущение тяжести сменяется внезапной сотрясающей болью.

Когда я прихожу в себя, понимаю, что стою перед шкафом. Оставшиеся три сосуда вибрируют. Выглядит так, что они реагируют друг на друга. Когда я тянусь к одному из них, свет внутри тускнеет. Возможно, они чувствуют, что произойдет дальше.

Знают, что я монстр на этом острове.

Глава 21

Уилла

Туман был хаотичным, поэтому одиннадцатиклассники сопровождали маленьких детей в школу. Родители провожали их к подножию холма, а затем мы ждали, когда соберется весь класс, чтобы двинуться дальше.

Тепло от дороги рассеивало дымку, давая нам четкий обзор от городка до школы. Пока кто-то стоял на тротуаре, мы могли спокойно спускаться и подниматься.

Это как-то само собой организовалось. Сет сопровождал детсадовцев, Бейли вела шестиклассников. По пути в школу у них не возникло никаких проблем. Чего не скажешь обо мне. Я следила за четвероклассниками. И хотя доказательств не было, мне казалось, что их родители вместо завтрака дали им Red Bull и сахар.

Они уже были достаточно взрослыми, чтобы отказываться держаться за руки, но малы для того, чтобы исчезнуть за две секунды. Я потеряла близнецов Ламер, и у меня почти случился нервный срыв. Чувствуя, что у меня пересохло в горле, я четыре раза проверила дорожку сверху донизу. В тот момент, когда я уже решила звонить в полицию, они нашлись. Близнецы сидели на пне рядом с дорогой и строили волшебный домик из ракушек и палок. После этого случая, я заставила детей произносить буквы алфавита по очереди вслух. И если какая-то буква не доносилась до меня, я знала, что у меня появился дезертир.

Мимо пронеслась белокурая Денни с первоклассниками. Когда она оказалась впереди, обернулась. Выражение ее лица было мягким, а губы сжаты.

Она выглядела задумчивой. Или даже виноватой. Сочувствующий взгляд и от него по моему телу пробежал холодок.

Словно два разных человека. Эта не та девушка, которая плюнула мне под ноги и каталась с моим парнем. Я подняла руку, приветствуя ее. Туман клубился вокруг ее головы. Денни просто стояла, а потом вдруг неожиданно произнесла:

— Знаешь, мне нравился Леви.

Напрягшись, я попыталась кивнуть.

— Его было за что любить.

Но чтобы не остановило Денни, это же заставило ее двинуться дальше. Вместе с первоклассниками она пошла в сторону школы, а ее голос эхом отдавался в моей голове. Имя моего брата разнеслось в душе какой-то новой болью. Как если проткнуть волдырь иголкой слишком глубоко. Во рту появился кислый привкус.

Я повернулась к своим четвероклассникам и услышала, как вдалеке меня зовет Ник. На самом деле это была еще одна больная тема. Мы не разговаривали с того самого раза, когда вместе были на вечеринке, и я сомневалась, что хотела этого.

Его младшая сестра училась в четвертом классе, и в моей шеренге ее не было. Видимо они опаздывали.

Я обхватила головы близнецов руками, чтобы они никуда не сбежали и крикнула в ответ:

— Я никуда не пойду!

Из мглы показался Ник, как и всегда лохматый. За руку он держал сестру. Но вместо того, чтобы оставить ее со мной и пойти дальше, он указал на город.

— Твоя мама не может до тебя дозвониться. Она сказала немедленно вернуться домой.

Мое сердце сжалось, я покачала головой.

— Не могу, мне нужно проводить детей.

— Она пахнет сыром, — сообщил Джейми Ламер из-под моей руки.

Ник обхватил его сзади за шею и кивком отослал прочь.

— Я сам. Серьезно, Уилла, тебе лучше идти.

Застыв на месте, я засомневалась на секунду. Этого оказалось достаточно, чтобы передать Нику Эша Ламера. Поблагодарив, я развернулась и почти бегом направилась обратно. Вытащив телефон, потрясла его, словно это могло заставить появиться сигнал.

Неожиданно туман рассеялся. Не постепенно, а мгновенно. Обзор стал четким, я могла разглядеть церковную колокольню на другом конце города. Совершенно голые деревья протягивали свои ветви, такие острые черные полосы на фоне неба. Ни облачка, ничего. Свет делал все ярче, чище.

Свернув на Тэкстэр-стрит, я притормозила. Перед моим домом стояла незнакомая машина. Ее очертания не давали мне покоя. Так, словно я должна была знать, чья она. Как только я открыла входную дверь, все встало на свои места. Посреди моей гостиной стояла мисс Парк — прокурор.

Она выглядела неловко, будто хотела утешить мою мать, но не знала как.

Когда я зашла, она посмотрела на меня. Гладкое бесстрастное лицо ничего не выражало, и моя мама избавила ее от необходимости говорить.

— Они не посадят Терри Койне, — холодно сказала мама. Голос был виноватым, и она протянула ко мне руку. Но лицо ее было суровым. Глаза сверкали, переводя взгляд с меня на мисс Парк. — Его выпустили. А найденные в его машине пули не имеют значения.

Мисс Парк попыталась смягчить ситуацию.

— Мне очень жаль. Но это всего лишь неудача. Мы ищем другие доказательства.

— Невероятно, — сказала я онемевшими губами.

— Мы найдем больше улик, — уверила мисс Парк. Кажется, она и впрямь верила в свои слова. — К тому же у нас есть ты.

— Тогда позвольте мне выступить, — заявила я. — Я все видела, была там! Они должны меня выслушать.