— Значит так, — начал отец, положив руки на стол, — Сейчас ты поедешь в больницу, проведаешь бабушку, только не расстраивай её, ей нельзя волноваться. А я тем временем сгоняю на вокзал за билетами.

— Игорь, что ты задумал? — насторожилась мама. Признаться, я подумала о том же.

— Так больше продолжаться не может. Я не позволю, чтобы моя дочь отвечала за какого-то урода. Она не сирота, у неё есть семья. Какого черта она должна жить в чужом городе, рискуя и собой, и Варей? Я не позволю. И что это за магазин такой, в котором каждый прохожий качает свои права? То алкаши оборзевшие, то тварь та, Господи, прости. Нет, дочка, вместе поедем в Александровку. Заберем Варю, вещи и сразу домой. Нечего ютиться в чужих квартирах. Ничего те люди нам не сделают. Поодиночке, да, могут и запугать, но когда мы будем вместе, они не смогут нас победить. Тем более, сразу же по возвращению пойдем в милицию и напишем заявление.

У меня на глазах проступили слёзы. Ну почему они раньше не демонстрировали так свою поддержку? В разы было бы легче.

— Пап, спасибо большое за помощь, честно. Я очень ценю вашу с мамой поддержку, но я не хочу подставлять вас с бабушкой. Мне и сейчас опасно тут находиться. А ещё… — замялась, подыскивая правильные слова, — я должна Глебу деньги. Он не единожды выручал меня и если бы не его своевременная помощь — я не знаю, как бы всё сложилось и где бы мы были с Варей. Поймите, я не могу вот так просто взять и ехать, не отдав ему долг. Так не делается.

Мама с папой переглянулись. Я замерла, ожидая ответа. Идти против них я не хотела, особенно после столь неожиданного понимания, но кинуть Глеба на деньги я тоже не могла. Пускай он и не говорил, что помогал в долг, но я ведь не дурочка. Это не сто рублей, о которых можно было забыть.

— Хорошо, сколько ты ему должна?

Я назвала сумму. Папа и бровью не повел, а вот мама заметно напряглась.

— Часть денег у нас есть, а вторую часть я одолжу у Прокоповых до зарплаты, — вынес вердикт папа, выразительно посмотрев на маму.

— Но папа…

— Не обсуждается. У меня одна дочь и я не собираюсь рисковать ею сидя дома. Я уже дважды терял тебя из-за собственных предрассудков, больше я такой ошибки не допущу. Всё. Закрыли эту тему. Ты давай езжай к бабушке, там посещения до четырех часов, а я сначала на вокзал, а потом уже к Грише.

— Может, сначала пообедаем? — предложила мама, засуетившись возле плиты.

— Потом, Оль. И так много дел.

— А ты? — мама застыла с половником, наблюдая за нашими сборами.

— Спасибо, мам, я тоже потом. Сначала увижусь с бабушкой.

В больницу ехала с легким сердцем. Ну как, с легким. Чувство вины было, причем, огромное, но оно не было отяжелено недопониманием. Мне постоянно казалось, что я сплю, настолько нереальным были произошедшие с родителями изменения. А с другой стороны, я давно не была дома и не могла знать достоверно, как поменялись их отца. Да, мама говорила, что отец часто спрашивал обо мне и Варе, что сожалел о многих поступках, но я даже представить не могла масштабы сих изменений. Если бы мама не старалась перевоспитать меня и приняла с самого начала мой выбор, возможно и не было бы всех этих ошибок.

После того как я, накинув на плечи белоснежный халат и нацепив на сапожки бахилы, вошла в просторную четырёхместную палату, время словно остановилось.

Этот факт меня слегка обрадовал. Всё-таки бабуля не сама коротала время, а в компании таких же «сердечниц» пенсионного возраста. Правда, лучше бы на тот момент их не было, так как мне было не по себе раскрывать свою душу при посторонних.

При моем появлении старушки всполошились, а потом подозрительно притихли. Бабушка отреагировала на их поведение и медленно повернула голову к двери.

У меня сердце едва не разорвалось на ошметки от увиденного. Вот где был удар так удар. Понятно, что болезнь ещё никого не красила, а волнение и тревоги оставляют отпечатки на наших лицах, но бабушку случившийся приступ подкосил капитально. И хуже всего то, что она не могла толком сказать об этом.

— Привет, — прохрипела я, присев на краешек койки. — Как ты?

Бабушка расплылась в улыбке. Немного криво, правда, из-за парализованной части, но я поняла. Конечно супер. По-другому она и не ответила б. Родная моя…

— Ва… о… при… ла…

У меня из глаз брызнули слёзы. Бабушка на удивление крепко сжала мои руки здоровой рукой и слегка потрясла, заставляя посмотреть ей в глаза.

— С Варей всё хорошо, она скоро приедет к тебе. Мы будет ухаживать за тобой, и ты обязательно поправишься.

При виде промелькнувшей в её глазах надежды меня накрыла дикая волна отчаянья. Я уже не стеснялась притихших пенсионерок и вовсю обнимала бабушку, целовала её морщинистое, пахнувшее лекарствами лицо, седые волосы, дрожащие от слабости руки. Из-за меня она в таком состоянии. Ладно, отец с матерью. Они могли выплеснуть на меня весь негатив, но бабушка… Она ни разу не осудила меня. Всегда поддерживала и заступалась. Если бы я сразу поехала к ней —это бы и имело свои последствия, но не такие плачевные.

— Прости меня… Я не хотела, чтобы ты попала в больницу. Я думала, так будет лучше для всех…

— Дан… Ы… Ы…

Я отстранилась, вытирая заплаканное лицо. Бабушка пыталась что-то сказать.

— Хо…шо всё. Ве… мне…

— Нет, бабуль, не хорошо, — качнула я головой. — Но я сделаю всё возможное, чтобы ты скорее поправилась.

Бабушка снова улыбнулась, однако взгляд стал пытливым. Конечно, она хотела узнать, что случилось и мне пришлось изрядно так проредить свой рассказ, дабы не вызвать очередное волнение. Когда она услышала, что мы с Варей приедем домой, то заметно обрадовалась и даже как-то взбодрилась.

Я и не заметила, как быстро пролетело время. И только когда дежурная медсестра объявила об окончании отведенного под посещение времени, я с удивлением обнаружила за окном сгустившиеся сумерки.

Попрощавшись с бабушкой и заверив, что в скором времени Варя обязательно проведает её, я поспешила домой. В шесть вечера автобус, а я ещё хотела обсудить с родителями некоторые вопросы.

Когда я вернулась, папа уже был дома и ждал меня с хорошими новостями.

— У меня получилось собрать деньги, — заявил он, как только я переступила порог. — Когда будем забирать Варю, сразу отдадим Глебу деньги.

— Так, хватит болтать! — пригрозила мама ворчливым тоном. — Мойте руки и за стол. Скоро автобус, а вы толком и не ели. Игорь, я собрала вам в дорогу небольшой перекус. Как только приедете, сразу позвоните, сколько бы времени не было. И как будете выезжать утром, тоже дайте знать.

— Оль, сколько можно повторять одно и то же? Немаленькие.

— Ага. Знаю я вас. Что отец, что дочь, слова не вытянешь, а потом вечные проблемы

Я мыла руки и с улыбкой на лице слушала их перепалку. Всё как в старые времена… Ну, практически всё.

Отец уже сидел за столом и нетерпеливо потирал руки, наблюдая за мамой, как вдруг громкий стук в дверь заставил нас всех подскочить на месте. В тот же миг в доме наступила давящая тишина.

Странно, но будто стучали сразу несколько человек. Причем не как всегда, раз-два и всё, а буквально выносили дверь. Зачем, спрашивается, когда есть звонок. И как же Рекс? Почему он не залаял при виде чужих?

Я как стояла, так и замерла возле раковины, парализованная плохим предчувствием. Не знаю, откуда оно взялось, но почему-то стало дико страшно. Мама тихо вернулась к кастрюле и как можно тише опустила в неё половник, а папа медленно поднялся со стула и подошел к зашторенному окну.

— Кто там? — прошептала я сдавлено.

— Не знаю. Отсюда не понять. Плохо видно. Но там точно не один человек.

Мы все испуганно переглянулись друг с другом, а в дверь всё так же продолжали настойчиво стучать, вселяя в меня первобытный ужас.

— Мам, а че так долго? Мы почти в снеговика превратились! — возмутилась Варя, когда дверь чуть отворилась, а потом растерянно воскликнула. — Ой, деда? Деда, а мы приехали! А вы чего не открывали так долго?