В этот момент позвонил домофон – скорая приехала. Надя оставила дверь в квартиру открытой и вернулась.

– Скорую вызывали? – послышалось в прихожей.

– Проходите, – выглянула в коридор Надя. – Вот, маме плохо. Задыхается.

И тут поняла, что шумного маминого дыхания не слышно. В квартире повисла тишина, которую нарушил звонок маминого телефона. Звонил Лев.

Похороны назначили через неделю. Льву Васильевичу никто не решился сообщить страшную новость. Наврали, что маме стало плохо, отвезли в больницу, а телефон она забыла дома. Посещения в больнице запрещены из-за ковидных ограничений, телефон передадим на днях. Успокоили как могли. Боялись нового инсульта. Договорились, что расскажут ему накануне похорон.

На следующий день после смерти Анны Владимировны Лев Васильевич позвонил Наде:

– Здравствуй, Наденька. Есть новости по маме? Мне сегодня приснилось, что Аню завтра выписывают, и она попросила меня приехать и привезти ботинки с широким голенищем, а то ноги что-то отекли. У нас, ты знаешь, с ней телепатия, она только подумает, а я уже и так знаю.

У Нади перехватило дыхание.

– Надя, алло, алло, не слышно тебя!

– Лев Васильевич, я вам через минутку перезвоню, – хрипло прошептала Надя и, бросив трубку, разрыдалась.

Кое-как успокоившись, решила открыть правду сейчас, эта затея с враньем была заранее провальной. Сказать все равно придется. Чему быть, того не миновать.

Позвонила, но ответа не было.

На следующий день Льва Васильевича нашел сын, обеспокоенный тем, что не смог дозвониться. Дедушка лежал на диване, с первого взгляда казалось, будто спит.

В прихожей, упакованные в пакет, стояли приготовленные для Анны Владимировны ботинки с широким голенищем.

– Забрала Аня своего Льва с собой, чтоб не скучал, – шептались старики на похоронах.

Похоронили пару в один день под общим памятником. Ботинки те тоже положили, мало ли…

Алена выскочила из автобуса и быстрым шагом пошла к магазину, на ходу вытаскивая из сумки связку ключей. Она работала товароведом, совмещая должность кассира в маленьком продуктовом магазинчике, и в ее обязанности входило открывать и закрывать магазин.

У дверей уже ждал охранник, по совместительству дворник, вместе с которым они были трудовым коллективом магазина, и какой-то помятый дядька, которому явно с утра требовалось опохмелиться. Пока возилась с замком, он нетерпеливо переминался с ноги на ногу, шмыгал носом и тяжело вздыхал, а рядом с ним спокойно и даже с достоинством сидел большой рыжий кот.

Алена метнулась в подсобку, чтобы надеть форменную жилетку, и споткнулась о кота, который незаметно прошмыгнул вместе с ней и теперь невозмутимо разлегся посреди заваленного коробками помещения.

– Посторонним сюда нельзя, – подтолкнула кота ногой в сторону выхода.

И крикнула в торговый зал:

– Мужчина, кота своего заберите!

– А это не мой кот, – возразил мужчина. И добавил: – Мне полторашку светлого.

– Володь, – обратилась Алена к охраннику. – Разберись с котом, а то, не дай бог, Анна Владимировна заедет, за кота нам влетит.

Ей уже мерещился голос Анны Владимировны, хозяйки магазина: «Это ж антисанитария, а у нас тут продукты, вот нассыт вам на мешок сахара, сами потом его и купите!»

Володя подошел к коту, который терся об Аленины ноги, взял за шкирку и вынес на улицу.

Вечером, закрывая магазин, Алена увидела кота. Он сидел чуть в сторонке от крыльца, но, завидев ее, поднялся и, подойдя поближе, снова сел, уставившись огромными желтыми глазами. Кот был крупный, полосато-рыжий, с большой лобастой головой и забавными пушистыми усами, торчащими в разные стороны.

– Ты что, так и сидел здесь весь день? – ласково удивилась женщина.

Кот басовито мяукнул и начал тереться о ноги.

– Нет, мой хороший, в доверие даже не втирайся, мне тебя взять некуда.

Порывшись в пакете, достала кольцо «Краковской», купленной к ужину, отломила кусок и положила перед котом.

– На, поешь, а мне на автобус пора.

И побежала на остановку.

Уже дома, вернувшись от матери, вспомнила про кота: что он тоже рыжий, как она и сын. Вернее, каким был сын. Игоря не стало ровно год назад, разбился на мотоцикле, что они с мужем подарили ему на восемнадцатилетие. Алена была против такого подарка, но Игорь бредил мотоциклом, да и муж был не против. Подарили в марте, а в июне их единственный сын погиб.

За этот год Алена прошла долгий путь: от человека, не желающего больше жить, до человека, строящего планы на будущее. Пусть и безрадостные планы на безрадостную жизнь.

Подала на развод, брак не выдержал испытания горем и развалился на части мерзлыми кусками, остались только боль и альбомы с фотографиями счастливой семьи. Договорилась с подругой, переехавшей в Питер год назад, что приедет к ней пожить, найдет работу и снимет квартиру, дальше видно будет.

А сегодня, в годовщину, сказала родителям, что уезжает через три недели. Билеты уже куплены, на работе заявление на увольнение написано. Нет никаких сил жить в этой квартире, где он вырос, гулять по тем же улицам, что и он, проходить мимо его школы, встречать его бывших одноклассников и друзей. Невыносимо.

Утром кот так и сидел около крыльца магазина, как будто и не уходил всю ночь.

– Привет, котяра. Зря я тебе, видимо, колбасы вчера дала, будешь теперь здесь отираться.

Кот сделал неуверенный шаг к Алене, но она топнула ногой, и он остался на месте.

Днем кот несколько раз забегал в магазин вместе с покупателями, но Алена с охранником выпроваживали назойливого гостя. Вечером Володя посадил кота в машину и повез в приют для животных по совету кого-то из покупателей.

Алена работала по графику два через два. И первое, что увидела, вернувшись после выходных, – рыжего кота.

Одно ухо у него было в крови, на морде царапины, но все так же невозмутимым сфинксом он сидел около крыльца.

– Володя, ты же обещал его отвезти? – с нескрываемым раздражением спросила Алена.

– Отвез, час в пробке стоял. Они вообще брать не хотели, мест нет. Я уговорил, денег на корм дал.

– И как он вернулся, что-то не пойму? У него навигатор там встроенный, что ли? – удивилась женщина.

– Не знаю, там километров десять точно.

– Ладно, заходи, – кивнула коту. – Перевязать тебя надо.

Кот с достоинством прошел в магазин и улегся около рабочего места Алены. Она принесла аптечку, достала антисептик и склонилась над «пациентом», осматривая повреждения.

– Нормально так тебя потрепали, – протирая царапины смоченным в антисептике бинтом, приговаривала женщина. Кот, зажмурившись, терпел.

Достала из пакета контейнер с тушеной картошкой, которую принесла себе на обед, и пару сырников со сметаной, выложила в одноразовые тарелки и поставила в углу подсобки.

Кот неторопливо подошел, как будто нехотя, обнюхал угощение и приступил к трапезе. Он ел почти час, по итогу оставив тарелки идеально чистыми, как будто в них и не было ничего. Вышел из подсобки, присел у ног Алены и еще час умывался и вылизывался.

– Володя, давай объявление напишем, повесим на входе и на кассе. Может, кто кота заберет. Анны Владимировны сегодня и завтра не будет, уехала она, так что пусть пока кот в магазине побудет.

Кот весь день усиленно терся об Аленины ноги, и ей казалось, что скоро у нее появятся мозоли, а у него – лысина.

– Надо как-то тебя назвать, рыжая морда. Может, подскажешь?

– Ма, – пробасил кот.

– Ок, будешь Мао, умный был дядька, да и ты вроде не дурак.

К вечеру кот освоился и перебрался на колени к Алене. Тарахтел, как трактор, подсовывая голову под руки, чтоб гладила.

– Мао, ты клинья-то не подбивай, у нас с тобой ничего не получится. Уезжаю я, а тебя бы пристроить в хорошие руки.

– Так этого кота отдаете? – спросила пожилая женщина, их постоянная покупательница, несколько минут назад вошедшая в магазин.