– Спорим на ящик шампанского, что Олег Капитонов женится на мне! – сказала однажды Ленка.

Мы посмотрели на тощую, невзрачную Ленку и на наших лицах отразилось сомнение. Однако мы ударили по рукам.

Было интересно увидеть сам процесс соблазнения Капитонова.

Через некоторое время, я стала видеть Лену Протасову в комнате Олега. Она делала страшно заинтересованный вид, разглядывая хитросплетения микросхем, поглаживала своими короткими пальчиками корпус радиоприемника и неустанно восхищалась умом Олега.

Через полгода, Ленка по секрету сообщила нам, что беременна.

Ее плоское веснушчатое личико торжествующе выпячивалось, как знамя победы. Как ей удалось склонить Олега, озабоченного только своими микросхемами к теме телесных взаимоотношений, непонятно.

Вряд ли близорукая, плосколицая Ленка была предметом мечтаний Олега, однако, беременность служила в наше советское время мощным орудием принуждения к вступлению в брак.

Стоило Ленке, которая, ко всему прочему, была дочерью военнослужащего, погибшего при исполнении воинского долга, написать письменную жалобу в ректорат института, как тут же студента Капитонова исключили бы из числа студентов за аморальное поведение.

Вскоре мы всей компанией гуляли на свадьбе Капитоновых.

Нашей компании пришлось сброситься по пять рублей и купить ящик шампанского торжествующей Ленке. Мрачный Олег держал за руку свою невесту, сияющую от счастья. А через пару месяцев Ленка поселилась в доме родителей Олега, в самом центре Иркутска.

Она закончила институт с нами, не прибегая к академическому отпуску. С уходом за ребёнком помогали две бабушки.

Причем, почти всегда Ленка была недовольна своими добровольными няньками. Она вела себя как королева, подарившая миру долгожданного наследника престола.

Мама Лены, как всегда, оказалась права.

Олег Капитонов сразу после института был назначен заместителем главного врача городской больницы, а впоследствии стал главным врачом. Он активно участвовал во всех врачебных конференциях, проводил различные конкурсы профессионального мастерства. Его фамилия часто мелькала в «Медицинском вестнике», печатном издании нашего института.

Когда мы заканчивали четвертый курс, Ленка пришла на лекцию, бросила папку с конспектами на стол и схватила меня за руку.

С видом заговорщика, она отвела меня в сторону и сообщила, что «выбила» для нас с Надей Ефремовой приглашения на международную встречу с немецкими молодыми коммунистами.

– Почему именно мы с Надей пойдем? Кто нас выбрал? Почему все так секретно? – спросила я.

Особыми успехами в учебе я не отличалась. В моей зачетке почти по всем предметам стояло «удовлетворительно». Меня это вполне устраивало.

У меня никогда не возникало желание лидировать и управлять. Даже в школе я старалась сидеть в среднем ряду, за спиной тех, кто впереди. Одна мысль о том, что придётся выходить к доске и стоять перед всем классом, выбивала из меня дрожь. Мне казалось, что те, кто впереди слишком ярко освещены вниманием учителя.

А я предпочитала находиться в комфортной полутени.

« Не проявляет инициативы, хотя выполняет порученное ей дело добросовестно. Сторонится участия в общих праздниках и школьных фестивалях. Стеснительна, закрыта, сдержана в эмоциях, » – было написано в моей школьной характеристике.

– Ты мозги включи? Каждая из девчонок хотела бы там оказаться, я уверена. Но всем нельзя, ни в коем случае. Олег попросил меня выбрать двух умных, воспитанных и красивых девушек. Чтобы у молодых немецких коммунистов осталось хорошее впечатление о советских медицинских специалистах. Поняла? Да, кстати, никаких импортных джинсов! Немцы решат, что у нас нет своих отечественных красивых товаров! Оденьтесь поприличнее и во все советское! – эмоционально ответила Лена.

Утром мы с Надей накрутили на волосы резиновые бигуди, подвели голубые тени на веках. Щедро поплевали в коробочки с ленинградской тушью и густым слоем накрасили ресницы.

Чтобы тушь не осыпалась с ресниц, мы слоями наносили мягкой кисточкой бежевые тени. Через полчаса мы были похожи на двух Мальвин из известного фильма про Буратино. Ресницы удлинились, были закручены как надо и выглядели пластмассовыми. Пусть немецкие коммунисты умрут от восхищения.

Надя надела светлое бежевое трикотиновое платье с короткими рукавами. Ее круглое румяное личико, карие выразительные глаза и густые короткие волосы хорошо гармонировали с кремовыми оттенками.

А я вынула из чемодана и впервые примерила новый голубой крепдешиновый сарафан с рисунком в мелкий цветочный букетик, который берегла на выпускной вечер. Чего не сделаешь ради престижа родины! Волосы гладко зачесала и забрала в высокий «конский хвост».

По совету Лены, которая сказала, что яркой помадой в Германии пользуются только дамы лёгкого поведения, мы вообще не стали красить губы помадой. Лишь слегка нанесли польский перламутровый блеск, купленный на «барахолке» по огромной цене.

Советско-германская встреча проходила в актовом зале центральной городской больницы. За столиками чинно сидели наши преподаватели.

Олег Капитонов в нарядной бледно-розовой рубашке с темно-малиновым галстуком расхаживал между столов с микрофоном и приветствовал гостей из дружественной Германии.

За соседним столиком сидело четыре человека: два молодых парня и две немолодые женщины. Одеты они были небрежно.

На женщинах были странные длинные юбки и футболки. На мужчинах старые куртки и темно-зеленые брюки из простой ткани. Это были представители немецкой делегации. Если бы Ленка нас не предупредила заранее, мы могли бы принять эту компанию за грузчиков, уставших и присевших отдохнуть за столики.

Один из немцев – светловолосый остроносый, с маленькими пронзительными глазами, обернулся в нашу сторону и впился в меня взглядом.

Я поёжилась от смущения. Женщина, сидевшая с остроносым парнем за столом, тронула его за руку и что-то тихо сказала.

Немец отвёл от меня глаза и стал слушать Олега.

Потом нам показали документальный фильм о любви к животным. Фильм был без слов. В фильме показывали девочку и ее собаку. Девочка всюду ходит со своей собачкой и кормит ее из своей тарелки, пока не видят взрослые. В конце фильма собаку убивают злые подростки, девочка плачет.

«Странный выбор репертуара…» – подумала я, когда на экране пошли титры.

Видимо, чтобы гости совсем не впали в уныние, Олег распорядился включить музыку. Остроносый немец резко метнулся к нашему столику и галантно пригласил меня на танец. Во время танца он жадно смотрел на мои плечи, бесцеремонно разглядывал грудь. Его рука сжимала мою талию. Я покраснела от стеснения.

– Курт! Я зовут Курт! Какое твое имя? – повторял немец, страстно поедая меня глазами. Я наблюдала встревоженные взгляды моих преподавателей, наблюдающих за нами. Валентина Александровна Пашкова, декан факультета фармакогнозии, осуждающе вздохнула.

Я посмотрела на немца и не осмелилась назвать свое имя.

– Этот белобрысый немец явно положил на тебя глаз! Если ты разозлишь немецкого коммуниста, разразится международный скандал! – шепнула мне Нина, когда танец закончился и Курт привел меня к нашему столику.

Мы прыснули от смеха, но я снова наткнулась на холодный взгляд Пашковой и мгновенно сделала серьёзное лицо. Встреча встречей, а впереди у меня экзамен по фармакогнозии.

Во время перерыва, немецкая делегация удалилась для осмотра больницы. Затем Олег объявил игру.

Все разбиваются на пары и танцуют на определенном кругу, который становится все меньше и меньше. В конце концов, танцующей паре нужно умудриться станцевать на листе ватмана площадью меньше квадратного метра.

Курт в один момент оказался возле меня. Мы стали танцевать. Когда круг уменьшился, Курт ловко подхватил меня на руки, крепко прижал к груди и принялся отплясывать на бумажном кружке вместе со мной.