Было очень сложно объясниться с Володей. Он был слишком категоричен, искренне верил в меня и видел во мне черты, мне не свойственные.
Однако стаи гусей и пара жирных свинок в загончике, которые решил заиметь Володя для качественного питания в деревне, подьем в четыре часа на утреннюю дойку и радостное кудахтанье кур, которых я буду кормить перед работой, не входили в мои жизненные представления о комфорте.
А самое ужасное для меня – в картину счастливой жизни Володи входили шесть детей, а лучше семь или восемь.
Мне было стыдно признаться Володе, что я хочу иметь единственного ребенка. При этом, слово «хочу» было лукавством чистой воды. В моем представлении, если уж так необходимо иметь ребенка, то надо сделать все возможное, чтобы это был единственный ребенок.
Я не осмеливалась сказать об этом прямо. В наше советское время не любить детей, означало наличие у женщины скверного характера и эгоистичное нежелание увеличить народонаселение самой счастливой страны в мире.
Но я сама была единственной дочкой и меня это только радовало.
– Что плохого в многодетной семье? Это весело и не скучно. В нашей семье я – четвертая дочка, а всего у мамы пять детей. Ты что не хотела иметь брата или сестренку? – спрашивала меня соседка по комнате Надя Ефремова.
– Никогда. Мне было хорошо в моей комнате, – искренне отвечала я.
Володя приходил еще несколько раз, стучал в нашу комнату, я пряталась под кровать и просила Надю отвечать, что я внезапно уехала к родне на окраину Иркутска.
– Почему ты прямо не скажешь Володе, что не хочешь с ним встречаться? Он – такой хороший парень! – удивлялась Надя.
– Он спросит, почему я не хочу выйти за него замуж. А что мне ответить? Сказать, что я не люблю жить в деревне и рожать детей? Это как-то некрасиво… Нет, не могу… Лучше пусть он рассердится на меня и бросит приходить сюда! – малодушно ответила я.
Как я могла объяснить доброй искренней Наде, что не умею разговаривать с мужчинами, строить с ними равноправные взаимоотношения. Я была подобна тонкому зелёному вьюнку, который цепляется за опору и держится только благодаря ей. Моя сила притяжения к мужчинам была равна силе отталкивания. Я не понимала, какой мужчина мне нужен. Но уже смутно представляла, какой не нужен.
По большому счёту, мне вообще не нужен был никакой мужчина. Из воспоминаний мамы и бабушек я вынесла не очень лестные представления о представителях сильного пола. По их рассказам мужчины представали передо мной теми, кто вносит в приятную женскую жизнь горькие нотки сожаления и беспокойства. Много раз я наблюдала, с каким сочувствием говорят мои близкие о старых девах, тех, кто по их словам влачит жалкое и бессмысленное существование. Матери-одиночки также подвергались яростному осуждению моими близкими. Выходит, с мужем одна морока и без замужества никак не обойтись.
Моя двоюродная тетя Майя неустанно твердила, что стала по- настоящему жить только тогда, когда овдовела в сорок лет. С тех пор она была одна и всякий раз повторяла: Живу, как хочу! Встала, села, пошла! Никто мне не указ! Я уже не говорю о сексуальном рабстве!
Но в моей жизни ещё был мой папа…
Моя связь с отцом была поразительной. В раннем детстве я не могла уснуть, если папы не было дома. Я донимала маму вопросами, пока она не начинала сердиться. Став постарше я научилась сдерживать свои эмоции. Но в день, когда папа погиб, со мной творилось что-то невообразимое. После обеда я начала трястись и плакать. Мама не понимала, что со мной происходит, ей ещё не сообщили эту трагическую весть. Но я сама этого не понимала. Потом мне показалось, что папа пришёл и стоит за дверью. Я бросилась открывать ему, но лестничная площадка была пуста. Когда мне сказали, что папа умер, я никак не отреагировала, лежала на кровати с закрытыми глазами.
– Она будто что-то предчувствовала… – услышала я тихий голос мамы, переговаривавшейся с тетей Валей.
–Что она может предчувствовать? Ей только десять лет! – тихо возражала тетя Валя.
Представить, что у меня родится ребёнок, у которого не будет отца, я не могла. Значит, всё же замуж…
Внешне я представляла образ своего будущего мужа, как нечто среднее между артистами Василием Лановым, Вячеславом Тихоновым и космонавтом Юрием Гагариным.
Если бы кто-то задал мне прямой вопрос, кого я хочу видеть рядом с собой, я вошла бы в полный ступор от растерянности.
– Лита, ты точно не любишь Володю? – спустя пару месяцев, спросила меня Надя.
Я внимательно посмотрела на нее: Точно! А что?
– Просто хотела уточнить, что ты не будешь злиться на меня. Недавно мы стали встречаться с Володей. Оказалось, мы так похожи! – Надя мечтательно возвела глаза к небу.
А через пару месяцев Надя переехала с Володей на съемную квартиру. Она была беременна.
После встречи с Верой Николаевной, Леонид перестал приезжать ко мне. Его не было довольно долго. Это отчего-то задевало меня. Выглядело так: на меня посмотрели, я не подошла и меня отвергли. Такие невесёлые размышления роняли тень на мою женскую самооценку.
Я уже приготовилась вести тихую жизнь старой девы, когда Леонид приехал. На этот раз я встретила его приветливо. Он сказал, что ездил в командировку и добавил, что Вера Николаевна положительно отозвалась обо мне. Она даже предложила после регистрации пожить в их квартире, пока нам не выделят отдельное жилье.
Меня озадачило такое доброе отношение матери Леонида. Возможно, я слишком критична по отношению к людям. Возможно, я страдаю огромным комплексом неполноценности.
Хотя, почему возможно. Определенно, страдаю.
Так или иначе, Вера Николаевна не стала препятствовать нашему союзу с Леонидом.
Мы зарегистрировались, когда до распределения оставался месяц. Никакого особенного торжества я не хотела.
Регистрация брака не была для меня праздником. Изображать из себя влюбленную невесту на протяжении всего вечера показалось мне процессом утомительным.
– Если не хочешь свадьбы, не будем! Просто пообедаем в кафе с родственниками. Я готов сделать всё, что ты пожелаешь! – сказал мне Леонид.
Я знала, что он планировал торжественную регистрацию брака с банкетом в приличном ресторане. Но всё отменил к неудовольствию родни и друзей.
Мы пригласили двух родственников Леонида и мою маму в скромное кафе возле аэровокзала. Вера Николаевна пронизывающим взглядом изучала свободный покрой моего светло-голубого свадебного платья.
Выражаясь точнее, я вышла замуж по расчёту.
Но, как сказал, один из классиков, брак по расчету – самый прочный. Этому союзу не присущи большие ожидания и, стало быть, ему не грозят большие разочарования. Так оно и оказалось.
Теперь нашему браку более двадцати лет.
Этот брак плавно входил в сценарий моей жизни. Сначала я получила диплом, потом вышла замуж, потом у меня родился ребенок. Всё, как у всех. Всё по плану.
Поняв, что я беременна, я сообщила об этом Леониду в один из вечеров, когда мы уединились в своей комнате.
– Ну, что ж…хорошо. Ты возьмешь справку в женской консультации, и нам дадут двухкомнатную квартиру,– спокойно сказал Леонид. Жилплощадь выделялась из расчёта двенадцать квадратных метров на человека. Семье из трёх человек полагалась двухкомнатная квартира.
Его реакция на мою беременность озадачила меня и разочаровала. Наверное, я начиталась сверх меры романов, где возлюбленный с восторгом бросается к ногам жены при известии о том, что у них будет ребёнок.
Когда я ушла в декретный отпуск, Леонид делал всё, чтобы у меня было мало поводов выходить из дома. После работы он покупал необходимые продукты и детские товары. Я была рада этому.
Лука рос спокойным и здоровым мальчуганом. Когда он родился, я с удивлением испытала невероятную любовь к этому крошечному существу. С каждым днем я любила своего сынишку всё сильнее и сильнее. С удовольствием кормила его грудью и укачивая, пела колыбельные песни.
Уложив спать сына, я часами читала или смотрела телевизор. Я прекрасно себя чувствовала при таком распорядке дня. Сын так гармонично вписался в моё личное пространство, словно всегда был со мной. Он был моим биологическим продолжением, и мне было приятно это осознавать, что мой ребёнок здоров и красив.
