Литмир - Электронная Библиотека

— Обстановка, Сидор Артемьевич, Демьян Сергеевич, Семен Васильевич, сложилась такая, что надо пойти к командиру вражеского полка. Такой риск неизбежен. А раз так, можете положиться на меня полностью. Если расстреляют или повесят, то прошу передать дочке, что мама ее была настоящей патриоткой, коммунисткой и долг свой перед Родиной выполнила до конца.

Карповну одели по-модному, и она ушла…

В Наровле, почти тридцать лет спустя, я попросил Александру Карповну заново рассказать о том, как это все было.

— Мне нужно было незаметно проскользнуть в местечко Хойники, где находился штаб охранного полка, — вспоминала она. — Письмо Ковпака, написанное на лоскуте от парашюта и зашитое в поясе юбки, я должна была вручить командиру полка. У меня были добротные документы, приготовленные нашей разведкой, и адрес явочной квартиры.

Добралась я до Хойников благополучно. Переночевала на явочной квартире. Утром хозяйка квартиры показала мне дом в парке, в котором находился штаб полка. Я направилась к этому дому. На крыльце дома стояли жандармы, потом из дверей вышла группа офицеров. Они с любопытством рассматривали меня. Я подошла к ним и не смущаясь сказала:

— Мне нужно видеть господина командира полка подполковника Иозефа Гусара.

— Подполковника нет, — ответил один из офицеров и встал между мной и командиром полка.

— Как нет? А вот он стоит, — сказала я, улыбнулась офицерам и кивнула на командира полка. Он вышел из-за спины офицера.

— Что вы хотите?

— Господин подполковник, мне нужно поговорить с вами по личному делу, — сказала я.

И вот в его кабинете состоялся наш разговор:

— Что вы хотите? — спросил он меня снова.

Я ответила, что пришла как представитель Красной Армии. А он пристально посмотрел на меня и говорит:

— Насколько мне известно, Красная Армия не подошла еще к Днепру.

— Красной Армии, действующей в тылу немецких войск.

— Что вы хотите?

— Мой генерал Ковпак призывает вас, чтобы вы начали действовать, как действуют все настоящие патриоты Чехословакии, как действует полковник Людвик Свобода.

Он так взглянул на меня, что сердце мое сжалось.

— А знаете ли вы, что я через пять минут расстреляю вас?

Страх во мне вдруг куда-то пропал, и я спокойно ответила:

— Знаю.

— Если вы знаете, что я вас расстреляю, зачем же вы пришли? Вас же ждет неминуемая смерть.

— Не грозите, не надо, — ответила я. — О смерти, если хотите, поговорим в конце нашего разговора. У вас найдется время расстрелять меня или повесить. Я принесла вам письмо от генерала Ковпака.

— Письмо от генерала Ковпака? — переспросил он. — Да… Тогда я понимаю ваше хладнокровие… Давайте письмо.

Я быстро выдернула из пояса юбки кусочек парашюта, на котором было написано письмо Ковпака, и подала ему. Подполковник повертел тряпку в руках, удивленно ее рассматривая.

— Я могу вас все-таки расстрелять, — повторил он угрозу с прежней твердостью.

— Я пришла к вам потому, что это очень важно для советских партизан.

Гусар приказал мне читать письмо. Он понимал по-русски.

Я прочла письмо Ковпака. Гусар молча ходил по кабинету, а потом повернулся ко мне и говорит:

— Нет, я не отдам вас в руки немцев. Никогда… на парламентерские переговоры с генералом Ковпаком я не пойду. На сторону Красной Армии, действующей в тылу немецких войск, перейти с полком не могу. Я не имею никакого права поставить под угрозу уничтожения шесть тысяч семей наших офицеров и солдат.

«Ого, полк располагает шеститысячным составом», — мелькнуло у меня в голове.

Тогда я сказала Гусару, что Людвик Свобода воюет вместе с Красной Армией. В ответ подполковник покачал головой и сказал, что Людвику Свободе было легче, чем ему. Он же с полком находится в тылу немецких войск, а за переход словаков на сторону советских партизан немцы мстят. Есть специальный приказ, по которому такие словаки-перебежчики расстреливаются, имущество их конфискуется, а дома сжигаются. Потом Гусар подошел ко мне и негромко сказал:

— Если начнется массовый переход солдат моего полка на сторону генерала Ковпака, немцы немедленно уберут полк, и тогда на занимаемые нами рубежи придут эсэсовские части. Вам тогда будет совсем плохо. В этом районе происходит большая концентрация немецких войск. Они подтягивают сюда моторизованную пехоту, артиллерию и танки. Знает ли об этом генерал Ковпак?

Я утвердительно кивнула. У себя мы ломали головы, пытаясь разобраться в обстановке. В последнее время мы натыкались на новые и новые подразделения вражеских войск. Сказанное Гусаром для нас было неоценимо.

Подполковник прошел к окну, посмотрел в парк и вернулся ко мне.

— Немцы, — заговорил он вполголоса, — разрабатывают операцию «мокрый мешок», намечено полное уничтожение войск генерала Ковпака. Передайте генералу Ковпаку, что я рекомендую ему немедленно, слышите, немедленно начать переброску своих войск на правый берег Припяти. В этом спасение его людей. Немецкие части концентрируются… — и он начал называть знакомые мне деревни, местечки. — Иначе немцы сбросят вас в Днепр и Припять и утопят.

Как нуждались в этих сведениях раскиданные по междуречью наши батальоны!

— И это все? — спросила я.

Он долго смотрел на меня, а потом посмотрел на дверь.

— Уходите, — сказал он тоном приказа. — Я вас не задержу и не выдам. — Он оглядел меня и улыбнулся. — Зачем вы так хорошо оделись? — спросил он. Я сказала, что когда человек родится, его одевают в новую рубашку. В могилу человек должен сойти тоже в новом платье. Гусар пристально посмотрел на меня.

— Уходите, — еще раз сказал он, — уходите, вам надо жить. Такие, как вы, должны жить.

Я все-таки спросила:

— Будете переходить на нашу сторону или нет?

— Сдать полк не могу. Жалко семей моих офицеров и солдат. Передайте генералу Ковпаку, что я с ним заключаю тайное перемирие. Когда немцы погонят мой полк в бой против его подразделений, мои солдаты будут стрелять вверх. От моего имени попросите генерала Ковпака отдать приказание, чтобы его солдаты стреляли с превышением, а иногда маневрировали бы, делая вид, что я тесню вас. Уходите. Сейчас в полку много немецких офицеров.

…Почти тридцать лет спустя Александра Карповна встретилась в Братиславе с подполковником Гусаром, который во время войны поступил, как настоящий патриот Чехословакии. Он рассказал ей:

— Я очень боялся за обратный ваш путь к генералу Ковпаку. Потом я понял, что все обошлось благополучно, потому что Ковпак начал строить переправу и мой полк как бы прикрывал ее. Мы затевали такую стрельбу, что немецкие офицеры быстро садились в машины и уезжали из полка. Вы, конечно, поняли нас, когда готовили переправу и когда переправлялись? Мой полк двое суток так стрелял, что мы израсходовали очень много боеприпасов. Если бы немцы только знали!..

— Я ответила этому доброму и мужественному словаку, — рассказывала теперь Александра Карповна, — что Ковпак отлично понял его и поэтому построил добротную переправу, перебросил на правый берег Припяти не только людей, но и коней и артиллерию.

— Письмо генерала Ковпака на лоскутке материи я хранил всю войну и передал в музей наших оборонных сил, — сказал Гусар.

…Это только один эпизод из жизни партизан. А сколько их было, таких дней! И таких героев, как Александра Демидчик, маленькая женщина, которая сегодня учит ребятишек…

Необычайные дела творило соединение Сидора Артемьевича в Карпатах.

Уже после того как Ковпак вышел из немецких тылов, я записал его рассказ о Карпатском рейде.

— Мы двинулись в Карпаты в дни, когда шла битва на Курской дуге, — начал свой рассказ Сидор Артемьевич. — К тому времени по тылам врага с боями мы прошли уже около двенадцати тысяч километров. Немцы почувствовали, что дело имеют с сильными партизанскими отрядами, и стали стягивать вокруг нас свои силы. Тем временем мы подошли к Скалату, с ходу атаковали вражеские части и на их плечах ворвались в город. Гарнизон был разгромлен, захваченные склады продовольствия мы отдали населению. Это был большой наш успех.

22
{"b":"813456","o":1}