93

Внутри земли — огонь. Не будет ошибкой назвать этим словом металл и камень, доведенные до жидкого состояния. Можно и своим умом догадаться об этом, имея в виду действующие вулканы, гейзеры, горячие серные газы, вырывающиеся в некоторых местах. Внутри огонь, а снаружи корка — довольно тонкая в масштабе общих пропорций. Как лед на замерзшем озере. Можно представить, что произойдет, если то, что внутри, прорвется наружу.

А вокруг земли, во внешнем пространстве, в разные стороны движутся не видимые снизу тела — среди них есть камни, и есть горы. В любой момент какая-нибудь такая гора может оказаться слишком близко к земле и упасть на нее — нет, даже не упасть, а врезаться на огромной скорости, и лед земной поверхности будет взломан со всеми последствиями, которые невозможно даже представить.

Еще есть солнце, огонь которого неизмеримо жарче. Вспышки и взрывы на нем, выбросы пламени, которых хватило бы, чтобы сжечь на земле все живое, окажись она поблизости. Глядя на это, можно представить солнце как растянувшийся во времени взрыв — и удивительным кажется его постоянство, длящееся миллионы лет (или миллиарды, одно и другое одинаково не представимо). А много ли надо в масштабах этого огня, чтоб наш океан пару раз за столь долгое время приблизился к точке кипения?

А звезды — это тоже солнца, многие из них больше нашего, многие — горячее. Некоторые могут действительным образом взрываться, за одно мгновение отдавая все то, что иначе отдавали бы в течение миллиардов лет. Конечно, они находятся на не представимо далеком расстоянии от нас, но и мощь их возможного взрыва не представима, с которой они готовы уничтожить все живое. Миллионы миров, подобных нашему, сгорают в одной такой вспышке, — может быть, не в прямом смысле сгорев от жары, но убитые невидимыми смертоносными лучами. И наш мир, таким образом, подобен пылинке, миллиарды лет пляшущей над костром среди языков пламени.

А кроме этих известных нам опасностей, которые раньше были для нас неизвестны, сколько еще существует неизвестных, которые станут известны в будущем по мере роста нашего знания.

И то, что мы живы, и наша жизнь не прервалась за прошлые миллионы лет и не прерывается прямо сейчас, оказывается не представимо малой случайностью.

Однако мы существуем, следовательно и для нашего малого случая есть свое место.

94

Аш первый шел по дороге, которую ему указали, и не далеко отойдя от города увидел у обочины стол, а за столом — человека в мундире.

Это, сразу видно, был командир — настоящий, как отец родной, с двойным орлом на шапке, быком на плече и другими знаками отличия.

Справа от него сидел писарь со стопкой тетрадей. Высокая корзина стояла рядом. В стороне несколько человек солдат лежали и сидели на траве. Одни были при полной форме, другие — новобранцы в шапках. Поодаль был разбит лагерь. Стояли палатки. Работала кухня, где в котле варилось мясо, оттуда слышался запах.

Первый замедлил шаг и подошел к столу.

— Солдат? — спросил командир строгим отцовским голосом.

— Всегда готов, — ответил первый.

— Тогда иди под начало, и будет у тебя командир, который накормит, оденет и спать уложит. И деньги в руку, не отходя от стола.

— Я готов, — сказал солдат.

— Проверим сперва, чего ты стоишь.

Командир поманил пальцем, и к нему подошли двое. Один был седьмой, другой — девятый. С седьмым первый сражался на коротких палках, а с девятым — на длинных. На коротких палках он победил, на длинных свел поединок вничью.

— Неплохо, — улыбнулся командир. — В красную роту и два мешочка, — сказал он писарю.

Тот достал из корзины шапку с нашитым красным крестом и вручил первому. А из ящика в столе — два полотняных мешочка с деньгами.

Часть денег первый проиграл тем же вечером в кости. Мог бы и выиграть, но не в первый же день знакомства. На несколько монет взял вина. Был щедр, и две безымянные женщины сидели с ним за столом, обнимая его с двух сторон, а иногда — целуя.

95

У одной птицы была черная голова, у другой — синяя.

Му второй и Бе пятый спорили о том, какая подпрыгнет выше, а Эф третий просто смотрел.

Пятый выиграл три раза, второй — один раз.

Потом птицы перестали подпрыгивать и ушли за угол. Второй и пятый начали играть в кости.

Второй выиграл три раза подряд. Время от времени он брал то, что у него было в мешочке, клал в рот и сплевывал за окошко, потом оно кончилось. Третий и пятый с сожалением подумали, что наверное так и не узнают, что это было.

С этого момента начал выигрывать пятый, он выиграл у второго четыре раза подряд.

— Мне кажется, у тебя есть какой-то чудесный предмет вроде талисмана, который помогает тебе выигрывать, — сказал, наконец, второй, когда проиграл в шестой раз.

— А твое средство из мешочка не для того ли самого? — с подозрением спросил наблюдавший за игрой третий.

— Мы можем считать, что сыграли вничью, — предложил пятый, стремясь к миру.

Двое перестали играть, а третий выдернул свой нож из косяка двери, куда он был воткнут, и принялся выскребать остатки раствора из стыков вокруг плитки в полу, которую он собирался вынуть.

96

У Му второго были три отличительных свойства: первое — подбритая правая бровь на лице, второе — заметный профиль, и третье — привычка доставать что-то такое из мешочка, класть в рот и выплевывать.

Одно отличие ушло, два остались.

— Может ли быть подбритая бровь знаком принадлежности к некоторому тайному обществу? — спросил себя Бе пятый. Он произнес эти слова вслух, поэтому Эф третий и всегда находящийся рядом Му второй не могли не слышать.

— С одной стороны, это кажется абсурдным, — продолжал пятый, — потому что, нося знак принадлежности на своем лице, человек эту принадлежность, казалось бы, перед всеми обнаруживает. Но с другой стороны, то, что подбритая бровь имеет значение знака, может быть известно только членам общества, для непосвященного человека это всего лишь приметная деталь внешности.

Итак, член тайного общества, встретив человека с подбритой бровью на улицах города, сразу узнает в нем себе подобного члена. Но в тайном обществе могут быть приняты и другие знаки вроде длинного ногтя на мизинце, зачерненного зуба, кольца в мочке уха. По этим знакам встретившиеся члены определяют, кто может отдавать распоряжения, кто должен их исполнять, кто по цепочке собирает членов на тайное собрание и так далее.

Может случиться, что какой-нибудь простой человек сам изобразит на своем лице секретный знак общества — случайно или же в подражание тому тайному члену, которого случайно встретил и был впечатлен исходящей от него таинственной силой.

С этого момента течение его жизни поворачивает в другую сторону. Раньше тайные члены, встречая его на улице, проходили мимо, теперь они останавливаются, заводят разговор, знакомятся. В процессе общения человек, может быть, начинает проникаться духом тайного общества, замечает в себе не свойственные ранее мысли и поступки. Кто-то из новых знакомых советует ему отрастить длинный ноготь на мизинце руки или вычернить зуб. Он подчиняется.

И вот, наконец, наступает момент и происходит раскрытие карт. Человеку объясняют, кто он, собственно, теперь, — кем стал, кем сделался, сам об этом не подозревая (впрочем, означенный момент может так и не наступить, и человек всю жизнь будет косвенным образом служить тайному обществу, оставаясь в неведении относительно своей роли). Ему объясняют значение знаков, которые он на себе носит. Значения других знаков, доселе ему неизвестных.

После этого он либо в полной мере становится членом тайного общества — его ухом или глазом, длинной рукой или холодным сердцем, — либо тихо исчезает, так же как исчезли до него многие другие.