- Вы изумительны и кажетесь совсем другой. Вы производите на меня такое впечатление, точно снова обрели радость жизни.

Она горько рассмеялась.

- Я не знала, где искать этой радости.

- Может быть, в вас произошла какая-нибудь перемена? Может быть, вы решили отказаться от ваших лживых богов?

- Я слишком долго шла по этой дороге. Я не могу уже вернуться.

В это мгновение я почувствовал, что для меня будет лучше никогда больше не встречаться с этой женщиной. Наши взоры скрестились, и мне показалось, что она вовсе не так уж враждебна ко мне.

Ее душа лежала раскрытой передо мной, но все же в ней было что-то еще не совсем понятное мне. Я был рад, что начались танцы. Это помогло нам нарушить наступившее тягостное молчание. Дженет танцевала, не обнаруживая особого знакомства со всеми па, но с тонким чувством ритма и настроения танца. Я почти стыдился сознаться себе в радости, которую доставляли мне гибкость и нежность тела этой, казалось, из стали сделанной женщины.

Дженет была в этот вечер очень нервна и тревожна. Мы долго танцевали. Потом она пошла к нашему столику, в то время, как я остановился на несколько минут, разговаривая с каким-то знакомым. Когда я вернулся, она была очень бледна, и ее рука заметно дрожала.

- Что-нибудь случилось? - спросил я озабоченно. - Вы плохо себя чувствуете? Может быть, танцы?..

- Танцы не повредили мне. Я себя отлично чувствую.

Но она сидела неподвижно и молча. Я решил выпить кофе и уйти. Я как раз поднес чашку к губам, как вдруг Дженет вздрогнула и толкнула локтем мою руку. Кофе пролился, скатерть была испорчена. Дженет расхохоталась. Когда скатерть переменили, она снова успокоилась. Она выглядела, как человек, счастливо перенесший смертельный кризис.

- Простите мне мою неловкость. Идемте танцевать, пока приведут в порядок стол.

На этот раз она не танцевала так окрыленно, она казалась отяжелевшей.

- Кто подарил вам эту прелестную золотую пудреницу? - спросил я не столько из любопытства, сколько для того, чтобы завязать разговор.

Прежняя жестокость сверкнула на миг в ее глазах. Ее ответ странно поразил меня.

- От самого дьявола! Но я верну ему его подарок!

Глава 7

Я был на вокзале, чтобы присутствовать при приезде Горти и Мецгера. Я видел, как семь маленьких, окованных медью черных железных ящиков были сняты с повозки и подняты на верх автомобиля. Я был уверен, что содержимое этих ящиков к концу недели будет в моем распоряжении. Я был также твердо убежден, что, по меньшей мере, один из этих двух людей будет бороться до последней возможности, прежде чем уступит их мне. Но они были достойны борьбы.

Была туманная ночь, и я непринужденно проходил в небольшой толпе, явившейся приветствовать этих двух людей. Среди публики преобладали грубо выглядевшие парни, грязная назойливая чернь. Голодные глаза не отрывались от черных ящиков, и я знал - будь они достаточно смелы и умны, они, не долго раздумывая, овладели бы этими ящиками. Горти и Мецгер знали своих друзей и знали, что им нельзя доверять.

Я возвращался сквозь туман в свою маленькую скромную квартирку на Адам-стрит. То были мрачные дни даже для меня, не привыкшего к особенно удобной жизни. Я жил в городе под именем Артура Юнгхэзбэнда, д-ра прав, приходился кузеном известному адвокату в Линкольн Инне и занимался тем, что регулярно обкрадывал Британский музей. Каждый день я отправлялся в эту пустынную гробницу мертвого здания, оставался там около часа и возвращался на свою квартиру.

Никто не шпионил за мной. Мне удалось ввести в заблуждение моих преследователей и отвлечь от себя всякое подозрение. Но это было жалкое существование. У меня мало слабостей, но посещение Дженет очень порадовало бы меня. Маленький обед с ней где-нибудь в кафе Ройаль. Я охотно вступил бы снова в пестрый мир развлечений, лежавший теперь в стороне от моего пути. Мне было определенно известно, что Дженет находится под надзором, да и кроме того, она оставалась для меня загадкой, которую мне необходимо было как можно скорее разрешить, так как она не выполнила моего последнего поручения.

На третий день после приезда Горти и Мецгера я посетил своих поверенных Юнгхэзбэнд, Никольсон и Юнгхэзбэнд, в Линкольн-Инне. Мой "кузен" сразу же попросил меня войти. Мы поговорили некоторое время о моих занятиях и делах. Потом наступила пауза. Дверь была заперта, а стены комнаты очень толсты.

- Как обстоят дела? - спросил я.

Мистер Юнгхэзбэнд благодушно усмехнулся. Когда я оставался с ним наедине, я снимал маску скучного книжного червя и говорил с ним с той резкостью, которая мне присуща. Но мой поверенный всегда придерживался характерной для его профессии глубокомысленной речи. Он был всегда тем же спокойным, точным, вежливым.

- Все идет как нельзя лучше, - сказал он.

- Один из двух интересующих нас людей уезжает, как мы узнали, сегодня вечером в Манчестер, и второй остается совершенно один.

- Вы еще до сих пор не вступили в переговоры ни с одним банком?

- Оба ввиду настоящего положения дел, разумеется, весьма недоверчивы. Им поручили охрану ста тысяч франков в золоте, с помощью которых они надеются добиться для своей страны частных кредитов. С другой стороны, долг их родины Англии в 100 раз превышает привезенную ими сумму. Вследствие этого они боятся, что любой банк, в который они положат свои сокровища, передаст их правительству, или что само правительство на каком-нибудь основании наложит на них арест.

- Итак, золото остается в их комнатах?

- Да. Это они считают самым безопасным.

- И Горти едет сегодня ночью в Манчестер?

- Конечно.

- До сих пор все идет, по-видимому, как нельзя лучше, - сказал я. Все дело в том, что золото никуда не спрятано, и что Мецгер будет один. Остаются лишь некоторые мелочи.

Мистер Юнгхэзбэнд откинулся в своем кресле и сжал кончики пальцев.

- Все готово. Мецгер и Горти остановились в отеле "Милане", в апартаментах №89, которые состоят, как мы знаем, из двух спален, ванной и салона. Ванна расположена между двумя спальнями.

- Я уже познакомился с планом, - нетерпеливо прервал я его. Но мистер Юнгхэзбэнд не торопился. Он вел себя так, словно в каком-нибудь запутанном деле требовался его компетентный совет.