Она презрительно расхохоталась.
- Вы рассуждаете, как мальчик. Но давайте будем друзьями, по крайней мере хоть до того момента, когда вы отправите меня на виселицу. Я убила его правой рукой. - И она протянула мне пальцы левой.
Я прикоснулся к ним губами.
- Поцелуй Иуды! - предупредил я ее.
- Я думаю, вы немного утонченный Иуда, - возразила она мне.
Глава 3
Прошли месяцы, прежде чем я получил нужную мне информацию и сделал соответствующие приготовления. Наконец, все было готово. Однажды в пятницу утром, в сорок минут двенадцатого, я вышел из своего запыленного "форда", около колониального магазина Бейля, на углу Мэнвуд-стрит, расположенной в одной из северных предместий Лидса. Убогие дома. Скверная мостовая. Когда кончается работа на соседних фабриках, на улицах полно народу - мужчин и женщин; но до 12 часов, пока дети в школах, а мужчины, так же, как и большая часть женщин, заняты на работе, улицы почти пустынны. Красивый серый автомобиль, "даймлер", в котором сидели какой-то господин и дама, остановился на другом углу, в тени огромного плаката. Шофер занялся накачиванием бензина. Тщательно осмотревшись кругом, я убедился, что больше не было ни души.
Почти никем незамеченный я прошел по раскаленному асфальту улицы, так называемому бульвару. Налево от меня находился пустырь, куда даже дети не приходили играть. Черный и вонючий, заваленный отбросами и пустыми коробками из-под консервов и различными бутылками. Направо стояло несколько недостроенных домов, оставленных под лесами вследствие забастовки каменщиков, оказавшейся как раз мне на руку. Единственным обитаемым здесь зданием был дом, который я собирался почтить своим визитом. Медная доска на дверях указывала, что здесь находится отделение банка Броуна, открытое ради удобства фабрик, расположенных в этой местности. Сжав ручку вращающихся дверей, я осмотрелся кругом. Мне несомненно везло, так как не видно было ни души. Внутри за решеткой заведующий отделением банка и кассир заняты были отсчитыванием денег. Когда я вошел, они вопросительно посмотрели на меня. Чужие, вероятно, приходят сюда очень редко. Незнакомец вроде меня, во всяком случае, был редким гостем, которого они едва ли могли рассчитывать встретить снова.
Мой план был разработан до мельчайших подробностей. Я не стал терять время на излишние театральные жесты, вроде "руки вверх!". И хотя все произошло с молниеносной быстротой, мой мозг зарегистрировал каждую мелочь. Я увидел, как постепенно поблекла деловая любезная улыбка на губах заведующего отделением, увидел, как его взгляд принял недоверчивое выражение, как испуг отразился на его лице, которое исказилось болью, когда я прострелил ему правое плечо. Кассир был труслив, как заяц. Он стоял передо мной, подняв вверх руки, бледный, как смерть, и умолял о пощаде. Я уверен, что если бы даже я ему ничего не сделал, он бы в следующие пять секунд и так умер от страха. Но для большей безопасности я дал ему удар под подбородок. Он покатился без сознания на пол. После этого я разрешил себе взять семь с лишним тысяч фунтов государственными ассигнациями и приблизительно через полторы минуты после того, как я вошел в отделение банка, я медленно возвращался обратно по той же дороге, по которой пришел.
На углу я оглянулся. Вокруг банка все было спокойно. У строящихся домов играли дети, и за окнами, мимо которых я проходил, видны были занятые работой женщины. У двери одного дома стояла женщина, бранившая своего ребенка. Она не обратила на меня почти никакого внимания. Моя шляпа была нахлобучена на глаза, что не могло привлечь ничьего внимания, так как солнце жгло немилосердно. У поднятого верха моего "форда", который я оставил на углу, стоял какой-то человек. Не оглядываясь на него, я прошел прямо к серому "даймлеру". Мотор тихонько жужжал, шофер сидел у руля, готовый ехать. Я опустился возле Дженет, лицо которой было спрятано под вуалью. Мы отправились к северу. Когда мы мчались по широкому проспекту, незаметно было ничего подозрительного. Подымаясь на Чейплтоун Хилл, мы увеличили скорость и поехали дальше в Шотландию.
Вскоре после того, как мы оставили за собой предместья, Дженет протянула мне серебряный флакон. Я покачал головой.
- Ты знаешь, что я обычно ничего не беру в рот до часу дня, зачем же мне пить раньше положенного времени.
Сквозь вуаль я увидел ее взгляд, устремленный на меня, полный благоговейной преданности - преданности, завоевавшей мое безграничное доверие.
- Против нервов, - сказала она.
- У меня нет нервов, и мне незнакомо чувство страха. Тебе пора уж знать об этом.
- Все шло гладко? - спросила она.
- По программе. Единственной помехой мог бы быть какой-нибудь посетитель банка, но их обыкновенно не бывает в это время.
- Как ты действовал?
- Я прострелил заведующему плечо, - сообщил я. - Возможно, что разумнее было бы прострелить ему сердце, но в этом не было необходимости, так как вследствие сильной жары шторы были спущены, а моя панама скрывала мое лицо не хуже маски. Кассир помертвел от страха прежде, чем я его коснулся. Потратить на него пулю оказалось совершенно лишним.
- Сколько? - спросила она.
- Немногим больше 7000 фунтов. Слишком малое вознаграждение за труд, сопряженный с такой опасностью. Но что-нибудь должно было быть предпринято.
Мы проезжали через равнину, где нечего было опасаться взглядов любопытных. В течение 10 минут мы с Дженет разделили деньги на три пачки. Потом она поглядела на карту.
- Следующая деревня Артингтон, - сказала она.
Мы подымались на крутую гору. Достигнув середины, мы натолкнулись на маленькое авто с поднятым верхом. Владелец его был, как видно, занят починкой мотора. Когда мы подъехали, он обернулся к нам. Я протянул ему черный портфель, который был при мне во время посещения банка и в котором теперь находились моя панама и одна из пачек с деньгами. Он небрежно приподнял шапку.
- Все в порядке? - спросил он.
- В отличном, - ответил я.
Двадцатью милями дальше повторилось то же самое. Человек, сидящий на краю дороги у своей машины, при нашем приближении встал. Я передал ему вторую пачку.
