Напомнив суть обвинения своего доверителя, А.А. Пасечнюк задал как бы риторический вопрос:
– Но так ли было на самом деле?
Понимая, что ответить пока на него некому, кроме него самого, сказал:
– Я считаю, что нет, не так, я уверен, что обвинение выдало желаемое за действительное.
Затем еще раз напомнил суть обвинения. Он сказал:
– По мнению обвинителя, Р-н, заведомо зная, что Жигарь имеет значительный денежный доход, из корыстных побуждений, руководствуясь принципами недобросовестной конкуренции, имея намерение завладеет долей рынка таможенного оформления автотранспортных средств, которую занимал Жигарь, вступил в преступный сговор с другим лицом, конечной целью которого было убийство Жигаря.
Казалось бы, повторяя фразы из обвинительного заключения, адвокат помогал заседателям лучше запомнить его содержание, что могло способствовать критичному восприятию обвинения.
Однако А.А. Пасечнюк повторял суть обвинительного заключения с иной целью. Для того, чтобы показать его бездоказательность. Он не отрицал, что Р-н и Жигарь были знакомы. По просьбе Р-на Жигарь занимался растаможиванием ввезенных Р-ным из Германии автомобилей. Кроме того, Р-н, работая барменом кафе «Фест», обслуживал Жигаря и его супругу, когда они посещали это заведение, и пытался с ним поговорить, в частности об очередной операции растаможивания автомобиля. Но, как сказала в суде жена погибшего, Жигарь только поздоровался с барменом пожатием рук. В ответ на просьбу бармена проконсультировать его, Жигарь сказал: «Я работаю на работе, а сейчас отдыхаю». Такое «шапочное» знакомство, не позволяло сделать вывод, что Р-н знал, что Жигарь извлекает значительный денежный доход из своей деятельности. Следовательно, утверждение стороны обвинения о том, что Р-н позарился на доходы Жигаря, ни на чем не основывается. Ни мать, ни жена погибшего не говорили и на следствии, и в суде, что Р-н входил в круг знакомых Жигаря. Значит, он не мог знать, что заходивший в кафе человек хорошо зарабатывает.
Далее А.А. Пасечнюк прочитал еще строчку обвинительного заключения о том, что Р-н, руководствуясь принципам недобросовестной конкуренции, вступил в сговор с Д-о. Опровержение этой части обвинения адвокат начал с вопроса: «Разве Жигарь был конкурентом Р-на?» И ответил: «Нет, конечно, не был. Р-н работал барменом. Значит его конкурентами могли быть другие бармены. Жигарь же занимался совершенно иной деятельностью, никакого отношения не имеющей к работе бармена Р-на».
Защитник Р-на адресовал присяжным заседателям еще один вопрос: «Мог ли бармен квалифицированно заниматься “растаможкой” автомобилей»?
Такой прием общения с присяжными заседателями как бы предлагал им самим найти ответ на этот вопрос. Согласиться или опровергнуть мнение адвоката по этому поводу. А.А. Пасечнюк сказал присяжным, что для того, чтобы успешно заниматься каким-либо делом, необходимо опираться на определенную сумму знаний. Судя по тому что Р-н обращался к Жигарю за растаможкой ввезенных им автомобилей, таких знаний он не имел.
По роду своей деятельности Р-н разбирался в качестве спиртных напитков, а не в тонкостях оформления таможенных документов и в особенностях общения с таможенниками. Далее, ссылаясь на показания матери убитого, А.А. Пасечнюк обратил внимание присяжных заседателей на то, что Жигарь занимался растаможкой автомашин более 10 лет, много сил и времени потратил для достижения успеха, создал команду, которая помогала ему заниматься бизнесом. Все это говорило о том, что один человек не потянет столь непростую работу. Значит, обвинение Р-на в том, что он хотел завладеть долей рынка, где «пахал» Жигарь, ничем не обосновано. Р-ным не мог руководить такой мотив. Он нормальный человек, не строил иллюзий, понимал, что не сможет делать то, что делал Жигарь. Иначе бы не обращался к нему за помощью в растаможке автомобилей. Да и вообще, не понятно, как в реальности после смерти Жигаря Р-н мог войти в его бизнес. Ведь любой бизнес требует устойчивых связей с партнерами. При этом успех в бизнесе связан с личностью бизнесмена. Р-ну невозможно было стать Жигарем и заменить его в бизнесе. После смерти Жигаря он даже не попытался это сделать, то есть никаких действий в этом направлении не предпринимал. Значит, у Р-на не было мотива для того, чтобы желать смерти Жигарю, а следовательно, он не склонял Д-о к его убийству.
Следует заметить, что эта часть обвинения Р-на основывалась на показаниях Л-ва, с которым он дружил со школьных лет. Поэтому ее анализу А.А. Пасечнюк уделил особое внимание. Он напомнил присяжным заседателям, следующие строки обвинения: «Л-в, рассчитывая на получение материальной выгоды в будущем, желая сохранить уже имеющуюся материальную помощь со стороны Р-на, а также из иных личных побуждений, в том числе основанных на психологической подчиненности Р-ну, согласился принять участие в убийстве».
После паузы, сделанной умышленно для осмысления зачитанной части обвинения, А.А. Пасечнюк сказал, что никто из допрошенных в суде не сообщал, что Л-в находился в какой-то материальной зависимости от Р-на. Не говорили и об этом ни Л-в, ни Р-н. Скорее Л-в был материально зависим от начальника таксопарка, где он работал и которому периодически недодавал полученную от клиентов выручку. Нет никакой ясности и насчет психологической зависимости Л-ва от Р-на. И они об этом никому не говорили. Да, Л-в сказал в суде, что летом 2007 года Р-н, с которым он знаком со школы, хочет устранить Жигаря, чтобы занять его долю в бизнесе. Но на уточняющий вопрос о том, известно ли ему о том, что Р-н собирался заниматься растаможкой, ответил, что не известно. В то же время Л-в показал, что и он просил Жигаря растаможить его автомобиль. Л-в не сообщил суду, откуда он знает Жигаря, но говорил, что Р-н попросил его устранить бизнесмена. Выполнить эту просьбу он отказался. После этого якобы Р-н сказал ему, что нашел других людей, познакомил его (Л-ва) с Д-о, а затем попросил повозить Д-о по городу.
Судя по показаниям Л-ва, о которых суду напомнил А.А. Пасечнюк, 10 сентября 2007 года он отвез Д-о к дому Жигаря, затем заезжал к Р-ну на работу в кафе «Фест». После этого дня их отношения испортились. Они перестали общаться.
В свою очередь Р-н подтвердил суду факт дружбы с Л-вым со школьных лет и их телефонные разговоры по нескольку раз в день. Но категорически отверг утверждение Л-ва о том, что обращался к нему с просьбой устранить Жигаря. Кроме того, Л-ва с Д-о он не знакомил и сам не был знаком с ним до 2018 года. Кроме того, Р-н не просил Л-ва ни 10 сентября 2007 года, ни когда-либо ранее возить Д-о в такси, но мог звонить ему в день убийства Жигаря. В то же время Л-в мог заезжать к нему в кафе в этот день.
Со слов Р-на, стало известно, что Л-в работал до 21 часа пять дней в неделю. Он жил за 75 километров от города, вставал рано, поэтому старался не задерживаться. С Л-вым поссорился после того, как Л-в ушел, не оплатив счет. Вернувшись через день, вместо того чтобы оплатить счет, он стал просить деньги, чтобы отыграться в казино. Р-н ему отказал. Л-в вспылил и ушел, раскидав стулья в кафе. Упомянув о ссоре с Л-вым, Р-н не видел причин для того, чтобы он его оговорил.
По мнению А.А. Пасечнюка, в обвинительном заключении не было значимых доказательств того, что Р-н путем уговоров склонил Д-о и Л-ва к совершению убийства, а о дополнительных доказательствах обвинение не позаботилось. Ну, были два соединения по мобильному телефону, закрепленные документально. Это был единственный документ, который оглашался в суде, по мнению адвоката, имеющий отношение к обвинению Р-на. Правда, 10 сентября 2007 года один раз Л-в звонил в 18:37, другой в 21:57. Длительность первого соединения была одна секунда, за это время даже слово «перезвоню» едва ли успеешь сказать. В связи с этим непонятно, как Р-н мог попросить Л-ва подвезти Д-о и назначить время их встречи.
А.А. Пасечнюк напомнил присяжным заседателям ответы основного свидетеля преступления на его вопросы. Так, на вопрос «Предлагал ли вам Р-н совершить убийство Жигаря?» Л-в однозначно ответил: «Нет, не предлагал». На вопрос о том, знал ли он, идя в подъезд дома, где был убит Жигарь, что его застрелят, Л-в также сказал: «Нет, не знал». На вопрос «Планировал ли Р-н вместе с другими лицами убийство Жигаря?» Л-в также ответил отрицательно. Он сказал: «Об этом мне ничего не известно».
