Я критиковал её, и я бы сделал это снова. Я зашёл в «Крошки», а она стояла за кассой. Она улыбнулась мне такой милой улыбкой, что у меня защемило сердце. И я сказал ей, что круассан, который она дала мне накануне, был сухим, её волосы выглядят немного без объёма, а мука, покрывавшая её джинсы и футболку, была усовершенствованием, потому что делала ее наряд менее скучным.

Не самый приятный способ поздороваться, но это стёрло её милую улыбку, и в моём сердце осталось только чувство вины.

Я планировал извиниться, когда увижу её в следующий раз, но в тот же день позвонил её отец и сообщил мне, что мои должностные обязанности должны измениться. Он договорился с Клео. Больше никаких телохранителей. Никакой круглосуточной охраны.

Всё это было чушью.

Единственная сделка, которую заключил Рэй, была со мной. Моя команда должна была обеспечить безопасность Клео с незаметного расстояния.

Без бизнеса Рэя пострадает мой собственный. Поэтому последние три месяца один из членов моей команды наблюдал за ней издалека. Было лишь вопросом времени, когда она заметит нас или поймает на обмане своего отца, хотя я ожидал, что это произойдёт в Калифорнии, а не в Монтане.

Когда мы вернёмся домой, будет бардак. Если мы вернёмся домой.

— У тебя есть тридцать секунд, чтобы начать собираться, — сказал я. — Либо ты сделаешь это сама, либо я сделаю это за тебя.

— Я тебя ненавижу, — её губы скривились.

Стук в дверь прервал её рычание.

— Собирайся.

Я прошёл мимо неё, отчаянно нуждаясь в свежем воздухе, и распахнул дверь. Парень, лет восемнадцати, встретил меня улыбкой. Она исчезла, когда он встретил мой ледяной взгляд.

— О, э… простите, — его взгляд метнулся к листку бумаги на подносе, который он нёс. — Я ищу мисс Хиллкрест. Здесь указан номер четыре-десять.

— Я здесь, — Клео появилась рядом со мной, ткнула меня локтем в рёбра и пробормотала: — Двигайся.

Я сглотнул. Твою мать, у неё острые локти.

— Можешь прислать ещё одну бутылку? — спросила Клео, взяв с подноса ведёрко со льдом и шампанское. — Мне понадобится две.

— И ещё один бокал, мэм?

— Нет, — она выхватила один фужер, который он принёс, и бросила на меня взгляд. — Он уходит.

Взгляд парня поднялся к моему лицу, и я кивнул в сторону прихожей, чтобы он убирался.

Он выполнял приказы, даже невербальные, гораздо лучше, чем упрямая женщина, которая маршировала обратно в номер.

— Я никуда не поеду, — заявила она, ставя шампанское на ближайшую тумбочку. — Я приехала сюда в отпуск, и чтобы отпраздновать Рождество на своих условиях. Я не собираюсь проводить ещё один бессмысленный, материальный, поверхностный праздник со своей семьёй.

Клео достала из ведра зелёную бутылку, сняла с неё фольгу и открутила мюзле. Затем она прижала большие пальцы к пробке, ожидая хлопка. Но пробка не сдвинулась с места. Её щеки покраснели, а губы сжались, когда она взяла бутылку в одну руку, а другой попыталась выкрутить пробку. Но она не сдвинулась с места.

Я зарычал и шагнул ближе, вырывая бутылку из её рук.

— Эй. Отдай, — она потянулась за ней, но я крутанулся и заблокировал её плечом.

С поворотом и рывком пробка выскочила на свободу.

— Вот.

Она забрала бутылку и протопала, как только может топать человек в пушистых белых тапочках, до фужера, наливая до тех пор, пока пена не дошла до краёв.

— Мой отец обещал мне, что больше не будет охраны. Он обещал.

— Это между вами двумя.

Она проглотила весь бокал шампанского и тут же наполнила его снова.

— Как долго? Скажи мне правду. Как долго ты следил за мной?

Рэй попросил меня не говорить Клео о нашем соглашении. Но взгляд в её глазах, отчаяние и нужда в том, чтобы хоть кто-то был честен с ней, сломило мою решимость.

— Мы никогда не останавливались.

Её плечи опустились.

Я ненавидел быть тем, кто придаёт её лицу грустное выражение. Так же, как я ненавидел быть тем, кто стирает её улыбки. Но у меня мало времени здесь, и всё будет проще, когда она окажется дома и как можно дальше от меня.

Вся эта поездка была не в её характере. Клео любила рутину больше всех, кого я знал. Это делало её защиту до смешного лёгкой. Подъём в четыре. В пекарню к пяти. Работа до позднего вечера, потом она ехала домой и выключала свет к восьми.

Рэй не поверил мне, когда я позвонил ему утром и сказал, что его дочь только что села на самолёт, конечный пункт назначения — Монтана.

Он обматерил меня с ног до головы, но мы не отслеживали её кредитки. Он сказал нам остановиться три месяца назад, желая дать ей хотя бы такую свободу. Так много для её независимости. С сегодняшнего дня каждое движение Клео, каждая покупка должны будут отслеживаться моей командой. Обо всём подозрительном ему должны будут сообщать немедленно.

Например, как поездка в Монтану на Рождество.

Через три часа после того, как он повесил трубку, я получил инструкции доставить свою задницу в аэропорт, сесть на его частный самолёт и забрать дочь.

Самолёт был припаркован и ждал в аэропорту Куинси, чтобы отвезти нас домой.

— Пей шампанское. Потом мы уходим.

— Нет, — её голос был спокойным и ровным. Решительным, но вежливым. — Мне жаль, что ты проделал этот путь без причины, Остин, но я никуда не поеду.

Дерьмо. Клео редко упиралась пятками в землю, но когда делала, то упиралась крепко и глубоко.

Если она не уедет, велика вероятность, что меня уволят. Рэй обычно был честным человеком в работе, но, когда дело касается его дочери, он не может здраво мыслить.

Возможно, именно поэтому Клео не сказала ему об этом отпуске с самого начала.

Рэй владеет компанией по кибербезопасности, которая процветает последние тридцать лет. «Mirror Networks» оценили более чем в пятнадцать миллиардов долларов, и, будучи основателем и генеральным директором, Рэй обладает таким уровнем богатства, который мне невозможно будет постичь.

Компания физической охраны была в его штате уже более двадцати лет. Компания до моей была его давним провайдером, но когда один из телохранителей приударил за Клео и начал доставлять ей неудобства, он немедленно расторг контракт, как и положено отцу.

Я бы поступил так же.

Это было четыре года назад, и с тех пор он сотрудничает с моей компанией — «Garrison». В то время я был начинающим предпринимателем и из кожи вон лез, чтобы доказать свою состоятельность. Это были самые трудные четыре года в моей чёртовой жизни — и не из-за Рэя.

Из-за Клео.

Хорошо, что Рэю было всё равно, что Клео меня ненавидит. Пока я обеспечивал её безопасность, я оставался в его добром расположении, и ежемесячный платёж поступал на мой банковский счёт первого числа.

Но если я вернусь домой один, он расторгнет наш контракт.

У парней, которые работали на меня, были семьи. Им нужна была стабильная зарплата, и если я потеряю Рэя, мне потребуются годы, чтобы заменить этот доход, особенно если он разнесёт по Лос-Анджелесу слух, что я оставил его дочь в небезопасной ситуации.

Поэтому Клео должна вернуться домой, хочет она этого или нет.

— Самолёт ждёт в аэропорту, — сказал я ей.

— Отлично, — она протянула руку в сторону двери. — Не опоздай на самолёт. Я вернусь после Рождества.

— Клео…

— И подумай, тебе больше не придётся прятаться. Игра окончена. Когда я вернусь домой, ты можешь зайти в пекарню и рассказать мне, как ты ненавидишь мою еду.

Твою мать. В её голосе звучала обида, и это было как нож в сердце. Я сделал это. Я ранил её своей бормочущей критикой и откровенным пренебрежением ко всему, что она создавала.

Но это было к лучшему. Мы из разных миров.

В конце концов, это чувство уйдёт, и она станет просто ещё одним клиентом.

— Почему ты так зациклилась на том, чтобы остаться? — спросила я. — Это действительно то, чего ты хочешь? Рождества в одиночестве в гостиничном номере?

— Да, именно так.

— Почему?