«Вертушки» несолоно хлебавши убрались восвояси. Теперь следовало ждать звонка начальства.

Около полудня зазумерил его, командирский «северок»:

— Дмитрий Михайлович, ты где находишься? — спросил генерал Соколов.

— Нахожусь за Червенем, с отрядом.

— Конкретнее…

— Товарищ генерал-лейтенант, мы же с вами договорились.

— Честно признаюсь, мои орлы-вертолетчики тебя не нашли.

«Что ж, такое признание начштаба дорогого стоит. Теперь другое дело», — решил Герасимов и назвал координаты базирования отряда.

— Хорошо, я к тебе прилечу.

Однако он так и не прилетел, позвонил, что верит данным комбрига.

— А теперь, Герасимов, следующий этап. С этого места отряд за ночь должен преодолеть расстояние до Березины. Действовать он будет на участке…

И генерал Соколов сужает коридор, по которому должны идти спецназовцы, до 6 километров. Герасимов прочерчивает на карте коридор, а там болото и одна ленточка дороги.

Что в этой ситуации предпримет начальник штаба округа? Скорее всего, высадит впереди саперов, те заминируют сигнальными ракетами обочины, а также полосу леса вдоль дороги. Что еще? Разумеется, перебросит в район засадную группу.

— Стало быть, командир, мы действуем следующим образом, — сказал Дмитрий Михайлович, — вперед пошлешь разведдозоры. Человека четыре, не более. Но находиться они будут от основных сил не на прямой видимости, как обычно, а километрах в двух-трех.

— Связь держать тональными сигналами? — спросил командир отряда.

— Только так. Один сигнал — «путь свободен»; два — «остановиться»; три — «противник».

И лес вновь поглотил отряд.

Герасимов верно просчитал «противника». Генерал Соколов высадил роту саперного батальона, та «натыкала» сигналок. Разумеется, была организована и засада. Когда дозор отряда вышел на засадный пост, нервы у солдат не выдержали и те раньше времени, издалека, открыли огонь.

Дозор бросился обходить засаду через болото и нарвался на сигнальные мины.

Разведчики «протонировали» сигнал опасности в отряд, да командир и сам увидел «сигналки», услышал шум. Отряд сделал крюк. Обошел опасный участок.

Утром в трубке Дмитрий Михайлович услышал торжествующий голос генерала Соколова:

— Ну что, Герасимов, двойка тебе.

— Это почему?

— Погиб ты, нарвался на засаду, угодил на минное поле.

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант, но погиб только раз-веддозор в составе четырех человек. Отряд продолжает выполнять поставленную задачу.

В трубке длинная пауза, молчание.

— Каким образом?

— Таким. Разведдозор находился на дистанции трех километров от основных сил. Его обстреляли, солдаты попали на минное поле и все погибли. А отряд даже не обнаружили. Бойцов разведдозора я представляю к званию Героев Советского Союза.

Трудно сказать, что подумал в эту минуту Соколов, но Герасимов долго ждал ответа. Наконец генерал выдавил:

— Понятно. Форсировать Березину будете в квадрате тридцать пять. Записывай координаты.

Когда Герасимов записал цифры координат, у него перехватило дух. Это был уже удар ниже пояса.

— Товарищ генерал, но вы же сузили коридор до полутора километров, да и река Березина в этом месте очень широкая, течение сильное. Куда ж мне деваться?!

Дмитрий Михайлович понимал: начштаба бросит в этот коридорчик вертолеты, они повиснут над головой, какое тут скрытное форсирование.

Но Соколов не собирался слушать возражения.

— Я тебе сказал, где форсировать… — произнес он с металлом в голосе и отключился.

Комбригу ничего не оставалось, как четко ответить: «Есть!»

И отряд вновь отправился в путь. Спецназовцы благополучно добрались до реки Березина, устроили дневку.

Командир отряда тревожно смотрел в небо. На реке они бессильны что-либо предпринять, если пойдут вертолеты. Их точно обнаружат и «уничтожат». Значит, и здесь надо было сыграть на опережение.

«Генерал Соколов уверен, что мы будем ждать сумерек и под их прикрытием пойдем на переправу, — размышлял Герасимов. — А мы “рванем” часов в пятнадцать, не позже».

И вот уже в ближайшем сельмаге закуплена водочка. Офицеры угощают деда, а тот, в свою очередь, презентовал спецназовцам две лодки и веревку. Веревку использовали как канат, закрепив ее на двух берегах реки.

Началась переправа: одна лодка туда, другая — обратно.

В 16. 30 весь отряд был уже на той стороне, оторвался от реки и ушел в лес.

А через полчаса пошли вертолеты: «привет» от генерала Соколова. Только и на сей раз опоздал привет.

Однако стемнело быстро, и вертолеты улетели.

Около 9 часов вечера начальник штаба округа вновь связался с комбригом.

— Где ты, Герасимов?

— Форсировал Березину.

— Как форсировал?

— На подручных средствах, товарищ генерал-лейтенант.

— И никто не обнаружил?

— Ну это вы у своих вертолетчиков спросите.

— Не может быть…

— Может. Я нахожусь в таком-то месте, координаты…

— Хорошо, продолжайте выполнять задачу.

Следующим утром отряд прибыл на Крупский полигон. На спецназовцев тяжело было смотреть, люди измотаны, от усталости валились с ног.

Вскоре из штаба округа на полигон прибыли одиннадцать автобусов, приехал сам генерал-лейтенант Соколов, поблагодарил всех за службу.

По возвращении в пункт постоянной дислокации спецназовцы отдохнули, пропарились в бане. Потом был разбор учений, благодарности, подарки.

А на Военном совете округа генерал-лейтенант Соколов рекомендовал всем командирам частей ехать в бригаду к полковнику Дмитрию Герасимову и учиться, как надо работать.

В январе 1988 года в штаб округа пришел Указ о награждении комбрига Герасимова орденом Ленина, еще за прежние, афганские заслуги.

«Звезду» Героя Советского Союза «зарубили». Потом Дмитрию Михайловичу шепнут, что он, несмотря на все заслуги, был излишне горяч, и кое-кто припомнил ему выступление на Военном совете 40-й армии, где он возразил начальнику политотдела генералу Щербакову.

Все равно это была высшая награда страны и огромная радость. Орден ему вручил лично командующий войсками Белорусского военного округа генерал армии Шуралев, а начальник штаба генерал Соколов шепнул, что командующий не возражает против его поступления в Академию Генерального штаба.

А еще пообещал помочь, чтобы его не вычеркнули из списков кандидатов. Подстраховал Герасимова и генерал Гусев, назначенный из Ташкента в Москву заместителем начальника Главного разведуправления.

«Но до этого, — сказал Соколов, — надо подготовить показные учения для начальников штабов округов и начальников разведки. Как ты догадываешься, учения будут проходить на базе твоей бригады, а также на Минском и Борисовском полигонах».

Учения были сложные, подготовка и проведение потребовали много сил. Однако они удались. На них присутствовал начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР Маршал Советского Союза Ахромеев.

Во время проведения учений пришел вызов из Академии Генштаба. В нем указывалось, что полковник Герасимов Дмитрий Михайлович зачислен кандидатом для поступления, и ему надлежит явиться в Москву 25 августа 1988 года. Что, собственно, он и сделал.

В этот день в актовом зале академии собрались все прибывшие в Москву кандидаты. Перед ними выступил начальник академии генерал армии Салманов.

В академии оказалось много знакомых Герасимова — начальник оперативного отдела 40-й армии полковник Чуркин, комдивы Грачев, Барынькин. Приятно было встретить старых боевых друзей, сослуживцев по Афганистану.

Позже других на учебу в академию прибыл полковник Руцкой. В Афгане самолет его был подбит, он попал в плен. После освобождения Руцкой приехал в академию. С Дмитрием Михайловичем они обнялись по-братски.

Все слушатели были распределены по 12–14 человек в группе. Комплектовались группы так, чтобы в каждой из них находилось как можно больше представителей различных видов и родов войск.

Герасимов попал в одну группу с Николаем Чуркиным (впоследствии он станет генерал-лейтенантом, первым заместителем министра обороны — начальником Главного штаба Вооруженных сил Республики Беларусь), с Анатолием Куликовым (в будущем — генералом армии, министром внутренних дел России).