Здороваясь с Майлзом, Джоул впервые задумался, каково расти ребенком, ради спасения жизни которого его мать отрубила голову императору? Не дразнили ли его этим в школе? Когда они только познакомились, Майлзу было двадцать, он заканчивал Академию и был, как атакующий лазер, весь нацелен на свою грядущую и с огромным трудом доставшуюся военную карьеру. Он обожал отца и благоговел перед ним, а вот свою мать воспринимал как должное. Считала ли это Корделия незримой победой?
Джоул плавно перешел к теме своего разговора, принесенной, так сказать, в качестве оливковой ветви мира.
– Я подумал, граф, вам будет интересно узнать, что вскоре через здешнее локальное пространство пройдет старый «Принц Серг» на своем пути в запасник. Вы же знаете, его списали.
Глаза Майлза расширились.
– А ведь и правда! – Он на мгновение задумался и изумленно добавил: – Уже?
– Я чувствую по этому поводу то же самое, но ничего не поделаешь. У меня есть сосунки-офицеры моложе возрастом, чем этот корабль. Я запланировал короткий визит на борт, когда он будет проходить здесь. Потому что… – Из сентиментальности? Из исторического любопытства? Скорби? Он оборвал фразу, пожав плечами. – Вы не хотели бы отправиться со мной? Вместе с вашими родными, чье присутствие вы сочтете уместным. – «Только не с младшими двумя детьми, избави боже».
Тем временем к ним подошла и Катерина, а с ней – Фредди и близнецы; за ними подтянулась и Лиззи. Даже Корделия при виде такой процессии отвлеклась от объектива.
– А отличная идея! – одобрила она. – История и фамильная история в одном флаконе.
– Я не история, – проворчал Майлз себе под нос. – Верно ведь?
Он обвел взглядом все свое собравшееся потомство, и Джоул мог только подумать: «Еще какая!»
– Что думаете, дети? – задал вопрос Майлз. – Хотите посмотреть на старый дедушкин корабль?
– Вау, еще бы! – воскликнула Хелен, и эхом ей вторила Лиззи: «Клево!». Алекс снова выглядел настороженным. Фредди выдохнула: «Подняться в космос?..» – в этот момент ее работа по присмотру за детишками неожиданно обрела новую прелесть. Таури не имела права голоса, но и она бросила прыгать в свои «классики» и вертелась рядом, отвлекая внимание на себя.
– Катерина? – запоздало обратился ее муж за одобрением.
Катерина покосилась на свекровь:
– Вы думаете, там все будет в порядке? Там безопасно?
– Конечно, – ответила вице-королева. – Я бы тоже хотела поехать. Я не видела этот старый корабль с тех пор, как разбила об его корпус бутылку шампанского, когда его формально вводили в строй. Причем вводили через несколько месяцев после возвращения с войны в Ступице Хеджена, когда закончился весь ремонт. Забавно это было. Было ужасно забавно. Для бутылки делают специальное безопасное стекло, а делать все приходится в силовом шаре, чтобы осколки не разлетались. Все совершенно бессмысленно и безумно. Очень по-барраярски.
– Но это не только барраярская традиция, – возразил Джоул. – На орбитальных верфях других государств делают примерно то же. – Он мгновение помучался любопытством и спросил: – А каков в этом случае бетанский обычай?
– Обрызгать корпус водой. В вакууме выглядит гораздо более захватывающе, чем звучит сейчас. – Она опустила взгляд на заинтересованных детей. – Все восходит к суеверным обычаям Старой Земли: приносить жертвы опасным богам удачи и моря. Подкупить их. «Возьми это вино, а не мой корабль, раз так. И не наши жизни».
Алекс наморщил лоб.
– Но... на Старой Земле ведь еще не было богов космоса, верно? Зачем же делать это сейчас?
– Потому что удачи и неудача никуда не делись, я полагаю, – пожала плечами Корделия. – Напомни, чтобы я тебе при случае объяснила, что такое символизм, проекция и замещение.
– Это легче, чем объяснить страх, потерю, смерть и горе, – прошептал Джоул ей на ухо так, чтобы больше никто не слышал.
– Легче ли? – шепнула она в ответ. – Как думаешь, зачем люди напридумывали все эти психологические штуки? Отстранение – вот еще одно слово для тебя.
Джоул подумал, что спрашивать мнение бывшего капитана АЭК о безопасности – не самый правильный выбор, но после некоторого количества осторожных материнских возгласов Катерина все же позволила Корделии себя уговорить. Майлз же был всецело за эту экскурсию и смотрел на Джоула почти благосклонно.
Итак, передав свое приглашение и сдав в рабство несовершеннолетнюю девицу, Джоул откланялся и пошел к выходу, отчаявшись перекинуться словом с Корделией наедине. Однако она выскользнула вслед за ним в коридор. Они коротко пожали друг другу руки – максимум, на что осмелились здесь.
– Еще шестеро детей, Корделия? – поддразнил он ее, обернувшись на двери. – Вы настолько в себе уверены?
– Но не сразу же! – возразила она. – И я в любой момент смогу остановиться. Теоретически.
Он фыркнул и уже более серьезно уточнил:
– Вы успели продвинуться в объяснениях с Майлзом этим утром?
– Нет, пока нет. За завтраком было слишком шумно. И ты должен дать мне знать, чего именно ты хочешь. Я не могу… – Казалось, она сама не знает, как закончить фразу. – Я думала, если взять Майлза в репродукционный центр, это поможет ему понять, но, похоже, он сейчас не столько обрабатывает новую информацию, сколько складывает ее про запас за щеки. Как хомяк.
Картинка оказалась настолько красочной, что Джоулу стоило немало труда не отвлечься на нее.
– Прошлой ночью мне пришла в голову пара мыслей, – поделился Оливер. Он тогда несколько часов лежал без сна. – Пока мое участие в проекте не воплотится в живых детей, я не думаю, что мы обязаны рассказывать Майлзу что-то вообще. Могут пройти годы. Десятилетия. И даже тогда история про покупку донорской яйцеклетки все объяснит. – Кстати, это был его самый первый аргумент. В ту минуту Майлз с семейством казались чем-то очень далеким.
Она хмыкнула.
– А полуправда подойдет вообще идеально. Мы можем сказать, что вы пожертвовали полноценные яйцеклетки. И мальчики будут Майлзу сводными братьями, так же, как и должны быть. – Ну… почти так же.
– Дай мне это обдумать. – По лицу было понятно, что она недовольна, но трудно было сказать, какой аспект этого предложения не нравится ей больше всего.
– Спешки нет, – дал он задний ход.
– Конечно, нет.
Тут мимо них прошла пара медтехников, из-за угла выглянул телохранитель вице-королевы – и они оба уступили и неохотно расстались.
Возвращаясь пешком к дворцу, где он припарковал свою машину, Джоул никак не мог понять, как это его личная жизнь столь быстро закрутилась в такой запутанный клубок? Впрочем, с Форкосиганами вечно так. Они сталкивают тебя с обрыва и рассчитывают, что по пути вниз ты сообразишь, как лететь. И да, если вдруг какая-нибудь фея – не добрая и не злая, неясно какая – внезапно объявится на твои вопли и предложит все откатить назад к той секунде, когда прозвучало «Пошел!», то ты… откажешься. Весьма неуютно было это осознавать.
«Если ты хочешь простой жизни, адмирал Оливер, ты не тем богам приносишь жертвы».
Перед тем, как возвращаться на базу, Джоул выбрался в деловую часть Кейбурга перехватить ланч. Вернувшись на центральную улицу, он с удивлением увидел, как по ступеням перед зданием городского совета спускается Кайя Фориннис. Она тоже получила свою увольнительную после долгой смены на орбите, поэтому была в штатском: комаррские брюки, сандалии и топик с лямками на шее. Она размахивала руками и что-то говорила своему спутнику, высокому парню, в котором Джоул запоздало опознал цетагандийского атташе по культуре, Микоса гем Сорена. Тот тоже оделся по-простому: брюки, рубашка и сандалии, и не то что без полного гем-грима, но даже наклейка клана у него на лице отсутствовала. Для цетагандийца такое означало воистину отуземиться. Без раскраски его правильные черты выглядели моложе.
Парочка повернула на тротуар, Кайя подняла взгляд и заметила Джоула. На ее лице отразилась отнюдь не естественная равнодушная вежливость подчиненного, встретившего шефа во внерабочее время, а несколько тревожное «Ага!». Она пихнула гем Сорена в плечо и энергичными жестами показала на Джоула, что-то спешно втолковывая. Когда они поравнялись, Джоул уловил последнюю фразу ее речи: «…так спроси его! Один отказ еще не значит провал».
