– Значит, ты вернешься домой? Когда выйдешь в отставку?

Разве она не упоминала об этой детали своих планов? Ей определенно надо будет пересмотреть отправленные сообщения. Она уже запуталась, кому что записала.

– Нет, я остаюсь на Сергияре. Мне здесь нравится все, кроме названия.

Интересно, сможет ли она изменить и его, раз уж даже подправленный образ покойного принца Серга понемногу исчезал из памяти барраярцев. И скатертью дорога.

– Барраяр был мне домом, пока там был Эйрел. Теперь… – Она не хотела говорить «я стала свободнее», хотя это так и было.

Майлз произнес почти беззвучно:

– В каком-то роде он и сейчас там.

Рядом с его могилой над водами длинного озера в Форкосиган-Сюрло было приготовлено место и для Корделии. Собирается ли она навсегда оставить и это ложе? Холодок пробежал по ее спине при одной мысли, что, учитывая проблемы со здоровьем Майлза, она может пережить и своего сына. И тогда никакие последующие изменения в ее судьбе уже не смогут его смутить, значит, сейчас нет смысла его волновать.

– На целой планете Барраяр, которую Эйрел любил со всей страстью, беспристрастностью и болью своего сердца, это местечко у озера было для него самым дорогим. Правильно, что он остался там. – И, для пробы, она добавила: – Но я предпочитаю воздвигнуть более живой памятник в его честь.

– Хм. – Похоже, Майлз воспринял эту мысль в качестве утешения, в русле романтики по-барраярски. «Это В Память Эйрела» оказалось для него действенным аргументом. Она спрятала усмешку за глотком вина.

– Но ты уверена, что с тобою тут все будет в порядке? Так далеко?

Для ребенка – любого возраста – потерять одного из родителей означает сильнее начать беспокоиться об оставшемся. Она узнала это на собственном опыте, когда была намного моложе, чем Майлз сейчас. И на глазах одиннадцатилетнего Эйрела произошло политическое убийство его матери; хотя оставшийся рядом с ним отец, граф Петр, определенно был своеобразным родителем. Поэтому Корделия прекрасно понимала, отчего сын внезапно захотел спрятать ее в безопасность сейфа под замок. Насчет безопасности она не возражала. А вот насчет замка – еще как.

– Ты что, забыл, где я и так жила последние тринадцать лет?

Это его немного отрезвило.

– Извини, – буркнул он и отпил еще вина.

– Итак, – начала она, с бесцеремонной жизнерадостностью меняя или хотя бы поворачивая тему беседы, – если завтра я смогу найти возможность взломать свое расписание, почему бы нам не взять детей в центр репродукции посмотреть на их новую тетю Аурелию? Отсюда недалеко идти. Держу пари, я смогу им устроить неплохую экскурсию и показать, как там все устроено. Будет весьма познавательно.

Идею представить КРО как что-то вроде научного музея Катерина приняла лучше Майлза, на лице которого читалось явное замешательство. Катерина немедленно отозвалась:

– Да, верно, никогда не угадаешь заранее, что вызовет у детей живой интерес. И мне это нравится.

После чего Майлз, по всей видимости, возражать не мог.

Бутылка опустела. Решив, что лучше всего закончить посиделки на этой ноте, чтобы трое физически и эмоционально вымотанных людей могли пойти спать, Корделия встала и решительно повела их к дому.

И она так и не подобралась к вопросу об Оливере. Что ж, по одному П-В скачку за раз.

В вице-королевском дворце Корделию и Ко Джоул не застал. Поэтому он вел сейчас Фредди Хейнс по проспекту к КРО, где собирался настичь жертву. Здесь же, на улице, Фредди предприняла последнюю попытку сбежать:

– Ну, правда, сэр, то, что я девочка, вовсе не значит, что я разбираюсь в младенцах. В семье я была младшей.

– Фредди, – ласково произнес он, – помнишь, сколько у тебя было проблем с муниципальной стражей из-за того, что ты стянула папино оружие?

Она выглядела озадаченной:

– Нисколько…

– Именно. Нисколько.

Она скривилась, уловив намек.

– Думай об этом как об общественных работах, к которым тебя так и не присудили тем вечером. И я уверен, что графиня щедро вознаградит тебя за них, чего судья точно делать не стал бы. Так что если ты хорошенько подумаешь – а это славная привычка, должен тебе сказать, – то поймешь, что остаешься в выигрыше. – И, открывая перед девочкой дверь клиники, он добавил: – Возможно, тебе будет даже забавно. Внуки вице-королевы – жизнерадостная компания.

Фредди убедилась в этом на наглядном примере, едва они прошли вглубь здания, где семейству Форкосиганов устроили должным образом адаптированный ВИП-тур. Даже четверо самых старших детей ухитрились создавать впечатление детского взрыва в прежде тихой клинике. Их реакция на экскурсию любопытным образом различалась. Хелен, кажется, заранее практиковалась в наплевательском подростковом безразличии. Алекс выглядел настороженным. Лиззи была откровенно очарована стойками с репликаторами и засыпала техников вопросами, умными не по годам, как по отдельным услышанным словам показалось Джоулу. Пятилетняя Таура была занята тем, что прыгала на одной ножке по темным плиткам, играя в «классики» по сложной схеме, видимой только ей одной.

Взгляд Катерины зажегся радостью, когда Джоул представил ей свою пленную; знакомясь с Фредди, она дружески и энергично пожала ей руку. В последних конвульсиях сопротивления Фредди, пусть и робела перед настоящей графиней больше, чем перед каким-то там адмиралом, выдавила:

– Я правда не очень разбираюсь в детях, мэм…

– О, двое младших остались со своей постоянной няней. А Алекс и Хелен, – Джоул прямо почувствовал, как она на ходу перестроила свои слова, когда эта парочка направилась к ним, чтобы оценить новенькую, – слишком большие, чтобы за ними приглядывать. На самом деле им скорее нужен местный гид.

«О, отличная работа, Катерина!»

Услышав такие новости, Фредди ощутимо расправила плечи. А Катерина продолжила представлять ей остальных.

С бесстрастным лицом Джоул вставил:

– Но только никакой поездки за город, чтобы там повзрывать шарики-вампиры. Разве что вице-королева поедет с вами.

Фредди поморщилась. Близнецы навострили уши: они и не знали, что в списке их возможностей стоял такой занятный вид развлечения на свежем воздухе. После задумчивой паузы Джоул прибавил:

– В этом случае не забудьте убедиться, что она взяла с собою лазерную указку.

В ответ он заслужил три совершенно непонимающих взгляда. Джоул усмехнулся и пошел искать графа. Майлза вместе с матерью он обнаружил стоящими у той стойки, где, среди прочих будущих человеков, находилась его сестра Аурелия.

Майлз уступил объектив Корделии, заметив:

– На этой стадии развития человеческие существа еще не очень располагают к себе.

Корделия всмотрелась в дисплей.

– Да ну? Я припоминаю, что на свои эмбрионы ты насмотреться не мог.

– Новизна? – предположил он. – Со временем она сглаживается.

Она улыбнулась половинкой рта.

– Ты в свои пять месяцев выглядел как утопленный котенок.

Майлз заморгал:

– Ты что, меня видела?

– Только мельком. Между той секундой, когда тебя подняли из разреза, и следующей, когда я отключилась от потери крови.

– Погоди, ты что же, была в сознании во время этой операции?

– Сначала да. Разве я не говорила тебе, что лучше видеть, что с тобой делают?

– И неоднократно.

С некоторым облегчением Майлз обернулся к новому посетителю:

– Доброе утро, адмирал Джоул! Мама рассказала, что вы сейчас сделали ради нее. Я заинтригован, но благодарен.

«Отлично». Вчера вечером Корделия позвонила Джоулу очень поздно; звонок был кратким, но, похоже, Джоул верно определил из разговора, о чем она больше всего беспокоится. Недостаток рабочих рук на Сергияре сказывался везде. Однако Джоул был рад, что ради нее ему не пришлось дергать своих собственных подчиненных, хотя он бы и это сделал в случае необходимости. Федор же, едва к нему обратились, пожертвовал ему свою Фредди, и не просто без единого возражения, но даже с определенным энтузиазмом.