— Вон, — приказал феран. — Миргана ко мне, живо.

И привратник спешно вышел, поклонившись.

Устроив Хэлу на диване, Рэтар присел рядом, погладил ведьму по голове, поцеловал в ледяной, покрывшийся холодным потом лоб.

— Хэла, дыши, — прошептал он, — моя хорошая, просто дыши. Я здесь, родная моя, девочка моя. Хэла.

Ведьме было больно. Феран видел, как она силится прийти в себя, силится хотя бы дышать, но боль не отпускала, она лилась слезами из глаз, скручивала судорогой беспощадно. Её словно с силой ударили, снесли, почти уничтожили. И Рэтар никогда не простит себе, если причиной этому было то, что она могла увидеть внутри него. Как же этот страх душил его, изводил, доводил до сумасшествия.

В комнату зашёл Мирган. Он встал в дверях, нахмурился и вопросительно кивнул в сторону ведьмы.

— Хэла? — шепотом позвал Рэтар, слыша, что дыхание её понемногу стало приходить в норму. — Скажи, что ты видела?

— Точки, точки, — выдавила она из себя.

— Точки? — оба мужчины нахмурились.

— Кровь… точки… всё в крапинку, — и Хэла снова сжалась, хватая воздух.

— Хэла, на старейшине кровь? — эта кажется преступная, самолюбивая надежда в заданном вопросе, от неё выворачивало наизнанку, не хуже чем безвольное созерцание боли любимого человека.

Ведьма кивнула и Рэтар почувствовал, как внутри отпустило. Не сейчас. Не сегодня. Подожди. Твоя очередь тоже придёт. Но потом.

— Хэла, родная, он скотовод, — проговорил феран осторожно. — На нём может быть кровь животных.

Ведьма мотнула головой и подняла на него свой взгляд. В глазах Хэлы была обида, в них были бессильные яростные слёзы.

— Где искать? Кого?

Женщина снова задохнулась, сжалась.

— Проверить дом. Потом корту. Возьми Гента, он из них, может будет польза, — Рэтар отдал приказ брату. — Если будет что-то, пришлю Брока.

Мигран кивнул, хотел уйти.

— И ещё. Брока ко мне. Старейшину вниз, под замок, Гнарка к двери. И, чтобы был целый, пока не узнаем что там. Если что с ним случится — вскрою всех лично.

— Да, достопочтенный феран.

Мирган ушёл, а Рэтар обнял Хэлу с верой, что это поможет ей. Такая пустая и бесполезная вера ни во что.

Время потянулось совсем медленно.

Ведьма казалось уснула, дрожь накатывала волнами. Брок, пришедший по приказу, после того, как Мирган забрал старейшину вниз, отдал свой плащ, чтобы укутать её, но это плохо помогало. Казалось прошла вечность перед тем, как они услышали тяжёлые шаги Миргана в коридоре.

Когда Рэтар увидел его, понял, что Хэла не ошиблась и что её состояние сейчас станет понятным, но легче от этого не будет. Таким лицо Миргана феран уже давно не видел. Брат был из тех, кого сложно было пронять, но сейчас его выворачивало наизнанку.

Рэтар вопросительно повёл головой. А Мирган нахмурился ещё сильнее, посмотрел на ведьму, к которой хоть и относился достаточно прохладно, но ценил то, что она умела и делала для семьи. И скорее всего, хоть и не говорил об этом ничего, принимал с уважением то, что она была женщиной Рэтара.

— Давай не здесь, — тихо проговорил он и призывая ферана выйти в коридор.

— Я уже увидела всё, Мирган, — отозвалась Хэла, хотя Рэтар был уверен, что она спит.

Ведьма открыла глаза заплаканные и невыносимо пустые.

— Говори, — приказал феран брату.

Командир тяжело вздохнул:

— В доме нашли. Три девочки. Две в синяках, ссадинах, худые, жуткие. Сейчас у эйола. Третья, — Мирган сглотнул, видно было, что выругался про себя, сдерживался из последних сил, стараясь говорить спокойно и холодно, — в скотской была. Привязана…

Лицо мужчины перекосил гнев, неподконтрольный, жестокий и неудержимый. Продолжать он не стал. Лишь добавил:

— Она у лекарей. Я принёс. Гент говорит у этого выродка четыре дочки, что с ним живут. Мы четвёртую не нашли. Он остался искать. Только…

Мирган запнулся, прикрыл глаза, попытался дыханием прийти в себя.

— Она там, — тихо прошептала Хэла. — Там.

Мужчины переглянулись, перевели взгляды на ведьму.

— Ей холодно… страшно и больно.

— То есть она жива? — спросил Мирган.

— Да, — ответила Хэла.

— Где искать? — брат Рэтара был на грани безудержной ярости.

— Она там, близко…

Хэла больше не смогла ничего сказать, а Мирган повёл головой, втянул воздух, как зверь, его лицо перестало быть человеческим, оно стало пустым, чудовищным. Такое Рэтар уже видел и не раз. И останавливать Миргана в эти моменты было практически бесполезно.

Командир развернулся и вышел. Рэтар посмотрел на сына, который стоял у стены бледный и нахмуренный. Они были сейчас кажется одинаковыми — внутри разливался призыв крови.

— Нашёл, — Мирган почти сразу вернулся. — Сейчас передали, что Гент четвёртую нашёл.

Рэтар встал и махнул брату идти.

— Возьми меня с собой, — Хэла поймала его руку.

И ему стало страшно.

— Нет, родная, — Рэтар снова присел возле неё и погладил по щеке.

— Мне туда надо, к ним надо, понимаешь? — проговорила ведьма.

Он прикрыл глаза и склонил голову, пряча лицо — ему самому физически было больно даже представить то, что там ждёт. Но понимание, что Хэла пройдёт через это… Даже не как он, который просто в очередной раз увидит то, что видел не раз, а ведьма ощутит их боль, пропустит сквозь себя. И если её почти уничтожило лишь осознание этого преступления, то что с ней будет от его созерцания?

— Хэла, — с болью произнёс феран.

— Прошу тебя, Рэтар.

Он тяжело вздохнул.

— Хорошо. Но только при одном условии.

Хэла спокойно согласно кивнула.

— Если тебе станет плохо, вот так, как было сейчас, ты уйдешь, — он хотел попросить, но получилось, что приказал. — Я или Брок, кто-то из нас, тебя оттуда уведёт или унесёт и больше ты туда не пойдёшь. Обещай мне.

— Хорошо, — согласилась ведьма тихо и безропотно. — Я обещаю.

— И ты не будешь сопротивляться, — кажется феран хотел, чтобы она начала это делать. Всё, что угодно, лишь бы её туда не брать.

— Не буду, — ответила Хэла.

Рэтар с трудом согласно вздохнул.

— Только можно мне умыться, перед тем как пойдём? — спросила она глухо.

— Конечно, родная. Мы с Броком на лестнице. Ждём тебя. Надень плащ, хорошо?

Она кивнула и Рэтар помог ей подняться.

Внутренний двор замка бурлил, до домашних уже дошли тревожные, но неопределённые вести. Люди перешёптывались, переглядывались. С тревогой следили за тем, как феран, его фор и чёрная ведьма пересекли двор и вышли на площадь за замковой стеной.

На площади уже кое-где стояли свидетели того, как Мирган, а потом и Гент, принесли в лекарскую двух девочек. На лицах людей был вопрос, сомнение и страх.

На ступенях лекарской сидел Гент. Он рыдал. Рыдал, как рыдает ребенок, когда ему больно или страшно. Гент не был мальчишкой, который вчера пришёл в службу. Он воевал, видел смерть в лицо, хоронил товарищей, видел разруху и жестокость войны. И видеть, как сейчас он не сдерживая себя рыдает, хоть и беззвучно, но так безутешно, было жутко. Из лекарской вышел Мирган и подошёл к ним. С сомнением глянул на ведьму.

— Я много чего видел, ты много чего видел, но то война, — тихо проговорил он, подойдя к ферану, — она жестокая, уродливая. А тут…

Мирган подавился злобой, выдохнул, сжал челюсти.

— Хэла, ты обещала, помнишь? — в Рэтаре была бездна сомнения, что разрешил ей, и смотря в её глаза всё ещё красные из-за слёз, видя так и не вернувшее обычные краски лицо, эта бездна пожирала его.

— Я помню, — отозвалась ведьма, и едва коснулась ледяными пальцами его руки.

— Я должен сначала поговорить с девочками в сером доме, — проговорил Рэтар. — Потом приду сюда.

— Хорошо, — она склонила голову, потом подошла к Генту и погладила его по спине.

Это был такой материнский жест, полный внимания, заботы. Феран не сомневался, что она заговорила воина, чтобы тому было легче пережить то, что увидел.

Рэтар повернулся к сыну: