Вот тогда я точно упрусь, решила Таня. И буду орать благим матом. Глядишь, кто-то из соседей вызовет полицию…

Настроение Арлены в одно мгновенье из несчастного и подавленного стало бодрым и до ужаса энергичным.

– Благодарю вас! – воскликнула она.

Затем наконец-то отпустила косяки, протянула руки, обняла Таню и притянула к себе.

А сила-то у тетки недюжинная, с некоторым содроганием осознала Таня. Ей и ножички ни к чему – руками обойдется.

– Вас надо научить языку, – пробормотала Арлена. – Вы должны знать анадейский, чтобы разговаривать и понимать…

Таня услышала, как Арлена шепчет непонятно что низким шипящим голосом. Потом она несильно шлепнула ее между лопатками одной рукой. И сказала:

– Энес лер гелто.

Это не «энес лер гелто», с изумлением осознала Таня. Сейчас мы переместимся – вот что сказала Арлена. Но что за…

Ладонь тетки легла ей на затылок и с силой пригнула буйную Танину голову к плечу Арлены. Она уткнулась лбом и носом в пухлое плечо, укутанное шелком.

– Фенрихт! – неожиданно выкрикнула Арлена. И сильно топнула ногой.

Таню охватил внезапный приступ тошноты. Может, от волнения? Она попыталась поднять голову с могучего Арлениного плеча. Надо вдохнуть воздуха, глядишь, и полегчает.

Мощная ладонь буйной соседушки все еще прижимала ее затылок, не давая разогнуть шею.

Потом Арлена разжала объятия. Таня глянула поверх ее плеча… и застыла.

Интерьер вокруг нисколько не напоминал квартиру Натальи Львовны.

Не было вокруг тесной маленькой кухоньки – семь шагов в длину и пять в ширину, со скромным зеленым кафелем на стенах и стареньким холодильником в углу.

Таня стояла в четырехугольном громадном помещении размером с хороший спортивный зал. Освещали его шары-светильники в бронзовых оплетках, что свисали гроздьями из всех четырех углов. Стены покрывал золотой цветочный узор на багровом фоне. Потолок был высокий, густо-черный. То ли покрашено так, то ли черен был сам материал потолка.

– Где я? – изумленно спросила Таня.

И посмотрела на Арлену.

Пока Таня разглядывала зал, сумасшедшая жиличка из соседней квартиры отошла в сторону. И теперь вполголоса разговаривала с каким-то типом, весьма странно одетым: черные штаны, заправленные в черные сапоги, короткая куртка, подпоясанная ремнем из черно-серых металлических пластинок. Серебро с чернью? Куртка была травянисто-зеленая, замысловато расшитая серебряными шнурами. С которых там и сям свисали кисточки.

В общем и целом весь костюмчик напоминал иллюстрацию к сказке, виденную Таней еще в детстве. Где изображался, как ей помнилось, прекрасный принц.

Арлена, прервав разговор с типчиком, сообщила:

– Мы сейчас находимся в приюте изгнанного князя Тарланя и тех немногих благородных людей Тарланьского дома, что смогли пережить Ночь Восставших магов.

Таня похолодела. Другой мир был налицо – а значит, все, сказанное сумасшедшей теткой, правда. Про отца. Про местного Нострадамуса по имени Алидориус, который что-то там сочинил. Про то, что ей здесь предначертано нечто найти.

При этом Арлена разговаривала не на русском и не на английском, а на каком-то незнакомом языке. Однако Таня прекрасно ее понимала. Как там дамочка сказала? «Вы должны знать анадейский»…

Ну вот она и знает. Вот только один неприятный момент – а оно ей надо?

Чужие миры, лихорадочно припомнила вдруг Таня, приятным местом бывают только в романах. А на деле…

Мужчина, оторвавшись от беседы с Арленой, глянул на нее и сказал наглым тоном, совершенно не подходившим к облику прекрасного принца:

– Это и есть незаконная внучка князя Тарланя? По лицу сразу видно, что мать из простонародья, от сохи и лопаты, как говорится…

И он окинул Таню долгим брезгливым взглядом с головы до ног. Арлена шикнула:

– Орл, уймитесь, вспомните ваши манеры, вы же благородный человек, в конце концов.

– Ах да, – с насмешкой сказал мужчина. И отвесил в сторону Тани короткий издевательский полупоклон. – Прошу прощения, милая девица. Как там поживает ваша мать-селянка?

Мама у Тани селянкой никогда не была. Звалась она Вера Михайловна Дебрина, работала учительницей, родилась и выросла в городе, а село видела лишь по телевизору.

– Моя мать не селянка, – сообщила Таня на анадейском, запинаясь от непривычки на окончаниях слов. Со злым прищуром оглядела типа в костюмчике принца с ног до головы. – И лично для вас я не «милая».

– Ого! – заявил тип чуть ли не радостным голосом. – А наша курочка клюется. Квохчет в ответ. А петь умеет?

– Орл! – рявкнула Арлена. – Хватит! Ни слова больше!

Тане не терпелось достойно ответить злобному типу, но, увы, в голову ничего не приходило достаточно изысканного и едкого. А попросту слать матом по анатомическим направлениям не хотелось. Место, весьма похожее на дворец, к этому не располагало.

Поэтому Таня ограничилась тем, что обожгла подлеца яростным взглядом, затем повернулась к Арлене и заявила:

– Знаете что, Арлена, я требую, чтобы вы отправили меня домой. Сейчас же! Немедленно!

– Татьяна, не обращайте внимания на Орла, он еще не понимает, перед чем стоит наш мир…

– Я в любом случае передумала! – известила ее Таня громким голосом. – Да я думала, что вы просто сумасшедшая! Вот и решила не перечить. Пожалела бедненькую, головкой стукнутую. Откуда я знала, что эта Анадея действительно существует? Требую, чтобы меня отправили домой! Меня мама с дедом искать будут, всю полицию на ноги поднимут…

– Страшно-то как! – ехидно сказал типчик в зеленой куртке со шнурками и кисточками. – Наверное, и до нас доберутся, а?

Таня, не глядя на Орла, бросила в сторону Арлены:

– А не вернете, так я вам помогать не буду. И ничего искать не стану. Вы же меня на роль ищейки определили, так? Чтобы я нашла то, чего не смог найти никто… Так вот – не буду и не стану!

Арлена сложила пухлые ладони в молящем жесте, прижала их к монументальному бюсту. А типчик со шнурками и кисточками вкрадчиво сказал:

– Собственно, их не так уж и много – тех, кто верит, что вам и впрямь суждено что-то найти. Алидориус Верейский мог иметь в виду другую четырнадцатую дочь. К примеру, в каганате Серендион у кагана Вакрифа есть не только четырнадцатая, но и сто четырнадцатая дочь.

– Вот и отправьте меня домой! – со злостью бросила Таня.

Лицо Арлены стало трагичным, лицо Орла приняло презрительно-враждебное выражение – мол, понаехали тут. Тут послышался шум, словно приближалась целая толпа народу. Затем распахнулись высокие двери.

И в зал действительно ввалилась целая толпа народу.

Это шествие походило на свиту; впереди шел седовласый старец в одеждах, похожих на средневековые пышные наряды, по бокам у старца и сзади него шествовали четыре личности, одетые в черное, с привешенными к поясам мечами. Мечи были без ножен и по-злодейски сверкали обнаженной сталью.

Сразу же за черными личностями шли дамы и кавалеры. Именно дамы и кавалеры, иначе не назовешь. Дамы были в длиннющих юбках, которые тащились по полу. Каждая дамочка обеими руками придерживала подол, чтобы не наступить ненароком. На кавалерах красовались затейливые короткие куртки с вышивкой и воротником-стойкой, перехваченные ремнями. На ремнях висели мечи, поменьше размером, чем те, которые имелись у четырех черных личностей. Но всяко превосходящие по размерам кухонные ножи. Неширокие штаны заправлялись в ботфорты до колена.

Старец остановился, отчего вся процессия, шествовавшая за ним по пятам, застыла. Внешность у старца была величественная. Голову украшала грива седых волос, аккуратно подстриженная серебряная бородка окаймляла скорбно поджатые губы. Тело облегал черно-алый камзол, длинный, до колен, с пышными рукавами.

Но там, где рукава кончались, не было кистей. И сами пышные, фонарями сшитые рукава болтались очень уж безвольно. Наводя на мысль, что рук-то в этих рукавах и не было.