А́на проскользнула мимо вывески, не осмелилась даже взглянуть на нее. Медленно дошла до угла, постояла в раздумье и тут же, под снегом, словно почувствовала жар, расстегнула пальто, откинула капюшон. Озябшей, немой рукой провела по непослушной стрижке, закурила, нервно, затянулась, пустила дым вниз.

Все. Обратно. Сигарету в сугроб, скрипучий снег. Вернулась к крылечку, отворила дверь.

Дверь впустила Ану, и решимость закончилась, оказавшись на деле робостью и досадой. И еще страхом и любопытством, как в детстве, когда идешь, куда не разрешили. Сердце далеко забилось, но слышно постукивало оттуда, издалека.

– Добрый вечер, не замерзли?

Вопрос был человеческий, но вышел из оскала зубов и этакой деловой улыбки. Чуть страшненькое рашн смайл. Взгляд Аны рассеялся, чуть успевал ловить детали: неслабое бедро, раздевающие глаза средней наглости, почти строгий костюм, белоснежная блузка с кружевом, щедро расстегнутые пуговицы. Еще бы одну расстегнуть, и пошла бы реклама тонкого белья для груди пятого номера. Но не пошла, остановилась на самой ни-ни-дальше заманчивой точке. Рядом с бейджиком «Менеджер по операциям».

«Черт! Менеджер. И здесь менеджер, менеге́р, как сейчас говорят. Не простой менегер. Опер-менегер. Женского пола опер-менегер-ша…»

Неточно ловя обрывки Аниных мыслей, оперменегерша пожевала паузу и продолжила свой ход.

– Так вы как, милочка, не сильно замерзли, милочка?

От этой «милочки» и крепкого парфюма повеяло знакомым: немного «Шанеля» накапали в щи. Ана съежилась, почувствовала легкую злость, наморщила бровь, а Менегерша только обрадовалась – клиент ожил, отмерз! Работаем!

– Если хотите с мороза кофейку горячего, можно с коньячком, хотите?

Ана провела языком по сухим губам и только головой дернула косо – ни да, ни нет.

– Вот, и я говорю. Сичас приготовим, заодно и каталог посмотреть.

Менегерша, видно, не сильно думала, когда говорила, все втискивала в напор: прихватила рукав Аниного пальто и настойчиво так провела ее вдоль стекол и приглушенного света.

– Что вы, милочка, не надо, будто испугались. У нас, знаете, индивидуальный подход. Тем боле, время сичас такое, надо брать, конец года, лучший товар. Так кофейку сначала или по каталогу начнем?

Ана сжала пересохшие губы, почувствовала – трещинами расходится помада. А от нее, помады, трещины побежали по телу, полу, стенке, потолку. Ана не стала на них смотреть, повернулась к Менегерше.

– Не знаю, как лучше, – голос показался не своим.

– А у нас, знаете, по-разному лучше. У нас, знаете, не так просто, а салон просто, супер люкс фирма, знаете, с бальшой гарантией. Никому, говорю, и в голову не придет, все по высшему классу, индивидуальный подход, экземпляр мы строго под вас.

Менегерша сменила широкую улыбку на узкую, показывая, что время – деньги, и, не дожидаясь новой перемены Аниных чувств, вытряхнула ее из пальто, и саму Ану прихватила под руку, да так, что рука только дернулась да застыла – дай бог всякому оперу такую хватку.

– И вы правы, милочка, да, по каталогу не так чтоб наглядно. – Менегерша чуть отпустила зажим. – Вы-то пальто-то здесь оставьте, вот, здесь, на плечиках, охрана посмотрит, а мы в зал, как раз освободился.

Чехарда ее слов вконец пробила Ану, а от придыханий – вы-то пальто-то – Ана как из тумана вышла, стряхнула неловкость и слабо улыбнулась.

– А что у вас за зал?

– Обычный, демон, – вежливо кашлянула в платочек, – демонстрационный. По каталогу выбор, конечно, больше, но лучше, как говорят, самой увидеть, чем. И основные типы все есть. Да пройдемте, милочка, сами посмотрите.

Ана послушно двинулась вслед за ней, следя за ее шагом: двойным – тяжелым, но витым, как у пушного зверя. Крупного.

«Демонстрационный? Их что, в витринах держат? Или содержат?»

Перед массивной дверью, как положено для спокойствия, сидел хмурый закамуфлированный и тупым карандашом водил по бумаге. Что-то военно-боевое: пламя, стрельбу, разорванные лица, еще какие-то страсти. Скучно ему было не в окопе сидеть, вот и грел основной инстинкт жесткими штрихами. Рисовать он, впрочем, умел, страсти казались настоящими.

– Игорек, ты нам кофе с коньячком.

Игорек оторвался от страстей и будто отдал Менегерше честь обеими руками. В дверях открылась щель, и железная опер-ручка протащила послушную Ану за собой. На секундочку стало темно и немного страшно, но секундочка прошла. Ана как плыла в темноте, забыла про дыхание, нырнула и плыла, только обернулась назад, увидела полоску колотого света в дверях, и вперед – на черный силуэт Менегерши.

– Почему здесь так темно?

– Да вы не волнуйтесь, милочка. – Менегерша, щелкнув фонариком, ослепила Ану и в полумраке нашла еще больше превосходства. – У нас фирма, а фирма, знаете, не вяжет. Вот. Только вот тут поосторожнее, не споткнитесь, ступенечки, смотровая дальше там, вот.

Фонарик осветил узкую дорожку, как в кино между рядами, только вместо спинок справа и слева блестели толстые стекла витрин с совершенной чернотой внутри. «Точно!» – Ана осторожно перебирала ногами и от страха-любопытства закусила губу, – «Точно. В аквариумах держат. Заспиртованными. Господи. Бред какой!»

Но бред скоро кончился – лучик фонарика уткнулся в небольшую площадку с тремя кожаными креслами. Менегерша плавным жестом провела Ану к последнему, дальнему, и сама развалилась в ближнем, и фонарик положила рядом. Ана краем глаза наблюдала за ней, но вдруг почувствовала мягкие кожаные формы, по которым тело растекалось, проваливалось в сон.

Глаза закрылись, но любопытство их встряхнуло и заставило еще раз посмотреть через соседнее кресло. Ана не заметила, как фонарик погас – теперь перед Менегершей светились полоска узкой лампы и длинные ряды кнопок и клавиш, ползунков. Как в студии, подсвет зеленоватый.

– Восьмой номер, на выход. – Голос Менегерши стал металлическим, а длинные когти, как у бывшей машинистки, бегло, со стуком пробежались по пульту.

– Свет в центр, свет по кругу, – она прямо чеканила в микрофонную проволоку, – восьмой, пять секунд, время пошло.

«Время пошло?» – Ана успела удивиться и невольно стала считать время.

На пятой секунде зажглась светом круглая площадка, подобие эстрады, а большой луч с желтым отливом осветил некрупного мужичка с небритой бородкой. Впрочем, до мужичка он не дотягивал – плечи заметно опущены, а в глазах застыло что-то нерадостное. Костюм на нем и не думал сидеть, а в корявых пальцах дымилась почти скуренная сигаретка.

– Вот, пожалуйста, один из типичных. – Менегерша уже не выставляла зубы напоказ, все больше казалась деловой. – Как он вам?

Ане стало неловко, мужичок ей совсем не понравился, но сказать правду тоже было неловко, и до круга недалеко – если он услышит, так совсем нехорошо станет.

– Да вы не сисняйтесь, – Менегерша заулыбалась, – там не слышно, только если сами захочете поговорить. Ну, как он вам?

Ана испуганно поперхнулась.

– Да, вы знаете, не очень, может, что-то другое есть?

Менегерша печально качнула головой и вздохнула. И еще раз в полсилы. Показала, что привычна к клиентской глупости, да ничего не поделаешь – работа такая.

– Как скажете, милочка, можно и к другим, только многие все равно к таким возвращаются.

– А что, почему к таким?