На третьем этаже, подобно ядовитой змее, притаился Мазарини. После того, как он снял часового метким бесшумным выстрелом своей винтовки, в душе у него воцарилась сладостная эйфория. Состояние кровавого опьянения сдвигало рассудок, выдавая желаемое за действительное. Он привычно прослушал окружающее пространство. Довольно кивнул сам себе. Через несколько секунд, внезапно вынырнув из-за колонны, он подстрелил в грудь еще одного охранника. И затих. День определенно задался. Мазарини восторженно улыбнулся, сдерживая дыхание. Взял на прицел дальний угол коридора. Оттуда, по его соображениям, должен был появиться следующий боец…. Дуновение ветра смерти, когда от ужаса зашевелились волосы на макушке, он все-таки пропустил. Состояние победного транса притупило остальные чувства. Невысокий коренастый алтаец-охранник возник с противоположной стороны, в бесшумной охотничьей манере двигаться. Он точно и метко вонзил лезвие своего широкого ножа в шею Мазарини. Любимая винтовка убийцы мягко скользнула на настил пола. Некоторое время он изумленно смотрел на выпавшее из рук оружие. Страшное осознание смерти вползло в изумленную душу. Кровь фонтаном хлынула у него изо рта. Через некоторое время, уже мертвое тело упало, прямо к оптическому прицелу своего оружия. Подбежавший боец брезгливо оттащил мертвое тело к стене, а снайперскую винтовку, в качестве военного трофея, собрался отнести вниз. События этого дня шли своим неотвратимым чередом. Елена тоже прибыла в гостиницу, едва в ней начались боевые действия. Поприветствовав Галину Константиновну, она занялась устройством реанимации по «земному» варианту. Оперируя определенными силами и энергиями, она привычно увеличила объем помещения и отгородилась от внешнего пространства невидимой простым глазом стеной. Расставила удобные медицинские столы и принялась собирать пострадавших ровно через пять минут после ранения или гибели. Для этого было достаточно ее мысленного приказа, и больной оказывался на медицинском ложементе незамедлительно. Осматривая первого пострадавшего бойца, она увидела картину варварски переломанной конечности и множества острых обломков берцовой кости, кровавым месивом торчащих из разорванной штанины. И Елена, в который уже раз, поразилась немыслимой жестокости окружающего ее мира. В это время за спиной Быка появился охранник, замерший на месте, когда Жуков жестом приказал ему не приближаться. Применение оружия отпадало. Виктор Сергеевич метнулся к застывшему противнику, левой рукой блокировал ему шею и провел простейший прием с подсечкой ноги и переворотом через бедро. Бык, в свою очередь, нейтрализовал правую руку Жукова, сломав ему не только пальцы, но и раздавив всю кисть. И если бы костолом не потерял равновесия в результате подсечки, он с легкостью вырвал бы руку противника вместе с плечевым суставом. Они упали на пол. Несмотря на страшную боль в раздробленной кисти, Виктор Сергеевич продолжал идти к своей цели, как танк. Два подоспевших бойца с трудом блокировали смертоносные руки Быка, а Жуков прижал его шею согнутой в локте левой рукой, навалившись всем своим весом на одну точку. И, как Бык не сопротивлялся, ему пришлось услышать хруст собственной шеи, на его губах выступила кровавая пена, глаза медленно вылезли из орбит. Жуков отпустил его только тогда, когда убийца перестал дышать. Виктор Сергеевич отполз к стене. Он с трудом сел, восстанавливая дыхание. Сломанная кисть посинела и распухла. Здоровой рукой успел махнуть своим ребятам – наверх, где слышались приглушенные хлопки выстрелов. Что-то вдруг изменилось…. Открыв глаза, он обнаружил себя лежащим на жестком медицинском столе. Успев увидеть большие синие глаза Елены, он провалился в спасительное забытье….
Мерген осторожно проник в коридор. Прислушался. Внизу раздавались звуки боя. Наверху тихо заговорила винтовка Мазарини. Он не спеша вытащил клинок из специальных ножен, провел пальцами по темному лезвию – такое трудно увидеть даже при хорошем освещении. Тем более, что лежало оно в его правом кулаке, подобно жалу ядовитой змеи, затаившейся и смертельно опасной…. Мерген прокрался до середины коридора. Буквально слился с высокой колонной. Напрягся, и молниеносно развернувшись, нанес точный удар стилетом под ключицу крадущегося сзади бойца. С удовлетворением услышал хруст рассекаемых тканей. Нож полностью погрузился в тело. Мерген выждал несколько секунд и освободил своего друга, даже не взглянув на поверженного врага, тело которого распростерлось на полу. Четырехгранное лезвие любимого оружия несло свою смертельную службу, пробивая в теле противника глубокую колотую рану. Снаружи она бывала небольшой, зато внутри открывалось сильнейшее кровотечение. Убийца любовно вытер нож о специальный квадрат кожи африканского гепарда, что служило гарантией дальнейших побед.
Укрывшись за колонной, он привычно прослушивал пространство. Мерген обладал превосходным, отлично тренированным «профессиональным» слухом. По коридору крался еще один охранник, тревожно оглядывая притихшее помещение. Убийца презрительно улыбнулся, внутренне напрягаясь для очередного броска. Парень почти поравнялся с колонной, подставив свою открытую спину для молниеносного удара. Он умер мгновенно, так и не успев ничего понять, приняв смерть от подлейшего удара в спину…. Мерген снова затих. Он слышал, что боец, охраняющий дверь приемной, покинул свой пост, едва заслышав звуки борьбы на втором этаже. Чем продемонстрировал ему полное отсутствие опыта в подобных ситуациях. Так мог поступить только очень неопытный воин, не знакомый со стандартной динамикой вооруженного столкновения противоборствующих сил. То обстоятельство, что гостиницу охраняют плохо обученные мальчишки, несколько убавило напряжение его нервов, натянутых до самого предела. Мерген был суеверен и такое везенье его настораживало. Слишком гладко все пока катилось, слишком размеренно…. Он, никем не остановленный, бесшумно преодолел большой кусок коридора и сосредоточился на дверном замке. Простая отмычка в руках профессионала сработала на раз, два, три. Замок оказался несложным и, открываясь, тихо щелкнул. «Вот деревня» – подумалось ему. Мерген уже приоткрыл заветную дверь, когда внезапно почувствовал тихое движение воздуха за своей спиной. А когда медленно повернулся, то увидел невдалеке от себя высокого гибкого человека в защитной форме. Его напряженный разум от неожиданности выпал из окружающей обстановки. А придя в себя, Мерген ощутил свое тело, танцующее страшный смертельный танец. Лица противника он различить не мог, но по манере двигаться угадывался настоящий мастер единоборств. Противники молча совершали обманчиво ленивые медленные движения друг вокруг друга, прощупывая при этом возможности другого, его слабые и сильные места. И крепость натянутых струной нервов. Их не отвлекали крики и звуки борьбы, раздающиеся с нижних этажей. Богдан, а это был он, обнаружил своих убитых ребят, заколотых умелой рукой, не ведающей жалости. Перед ним находился профессионал экстра-класса, дорогой и опасный наемник-убийца. Он различил и стилет, спрятанный в правом кулаке убийцы, ждущего удобного момента для точного и сильного удара. Этому дьяволу в обличье человека, сама ЖИЗНЬ казалась небольшим, раздражающим и легко устранимым препятствием, мешающим ему в достижении поставленной цели. И сколько еще его ребят зарежет этот матерый зверь, словно хорек в курятнике, упиваясь своей неуязвимостью! ЕСЛИ ЕГО НЕ ОСТАНОВИТЬ. Время застыло. В его раскаленном горниле заискрились все чувства и эмоции, накалившиеся докрасна…. Каждый из двоих знал, что ценою проигрыша будет смерть! Сила СОЗИДАНИЯ боролась с силой уничтожения. Развязка боя была уже близка…. Силы были равны и противники одновременно решили нанести друг другу решающий удар. Под громкий стук своего сердца, Богдан с разворота плечевого пояса и соединенных в замок рук, совершил быстрое и мощное движение к шее противника. Тогда, как Мерген, с быстротой ядовитой змеи, бросил вперед свою правую руку и попал противнику прямо в сердце! И сейчас всего доли секунды отделяли Богдана от неминуемой гибели. Разум и железная воля совершили настоящее чудо. Он, стиснув зубы, воспользовался последними мгновениями уходящей ЖИЗНИ. И ударил замком, как молотом, в кадык противника, наглухо забивая его в гортань…. Последним, что предстало перед его меркнущим сознанием, была бесконечная гладь моря, величественная и спокойная, уходящая своей синевой за далекий горизонт….
