Сначала шел медленно, короткими шажками, приучая тело идти согнутым на правый бок. Следующая часть порога, оказалась более пологой. Добрался до ущелья и глянул вниз. Качнуло. Еле удержался и присел на корточки, приучая свой вестибулярный аппарат к новому положению.

Ущелье было глубоким, состояло из скальных сколов, успокаивало то, что если двинуться по склону скалы дальше, то под ногами в метрах десяти тянется небольшой хребет.

Осмотрев несколько ориентиров, между которыми должны завтра утром спускаться разведчики, Геннадий принял решения двинуться дальше и найти удобное место для своей огневой точки.

К счастью, она была рядом, в метрах тридцати: скальный карман два на четыре метра. Вглубь уходил, сильно сужаясь. Но, то, что это не пещера, успокаивало, как и то, что вначале было ровное место, позволяющее удобно расположиться для наблюдения и стрельбы. А еще и то, что если смотреть прямо по склону скалы, этот карман не заметен. А второе, Гена может в нем полностью спрятаться.

Но для духовского снайпера, который вдруг расположится напротив, с той стороны ущелья, он будет прекрасно виден. Остается вся надежда на то, что его там нет.

Сняв винтовку, рюкзак, Геннадий лег на живот, ища более удобное положение для тела. Выложенный вперед рюкзак, давал хорошую возможность расположить на нем ствол винтовки и целиться.

Приложив цевье к подбородку, приложился к прицелу и начал настраивать резкость, ища приблизительно ту тропку, по которой могут спускаться ребята. Но со временем пришел к выводу, что определить это место просто невозможно, значит, завтра ему придется их искать, а после сопровождать, обыскивая по сторонам душманские огневые точки.

«Точно, точно, – согласился с этой мыслью Дашков, продолжая через прицел осматривать скалу. Заинтересовал такой же, где он сейчас находился, небольшой хребет скалы. – Вот этот участок и может быть наиболее опасным, – подумал Геннадий. – Душманы могут здесь сделать засаду или заминировать этот участок. Так что нужно с этого места не спускать глаз. Теперь, чтобы не потерять это место, нужно определить его ориентиры. Первый – светло-серая полоса. А нет, это лучи солнца так высветляют этот участок, а с утра солнце будет находиться на другой стороне».

«Хорошо это место немножко ниже его, так что можно просто расположить рядом с собою четыре камня в ряд, между которыми ляжет винтовка, и останется ее ствол только несколько опустить. А где же эти камни? – осмотревшись по сторонам, Геннадий от досады невольно сплюнул, в кармане, где расположился он, ни одного камушка, как и снаружи. Значит, вместо них нужно что-то достать из рюкзака».

Двух лимонок было недостаточно, к счастью, он взял с собою шесть гранат. Теперь бы только их не сдвинуть, как и во сне.

Красные лучи солнца стали подниматься выше и выше, освещая выступ скалы напротив, что говорило о том, что вот-вот наступит ночь.

Сдвинувшись вправо, Геннадий отодвинул к стене винтовку и уложил ее. То, что она будет находиться чуть дальше его вытянутой руки, это правильно, теперь точно во сне он ее не дотронется.

Спальный мешок, который ему настойчиво приказал лейтенант стрелкового взвода взять с собою, он развернул и улегся на него сверху. Через некоторое время почувствовал от него тепло, и поэтому локоть, которым упирался на камень, переложил на мешок.

Сделан этот «спальник» был в Китае, из лебединого пуха. Места много не занимал, по весу – легкий, граммов пятьсот, не больше.

Ночь вот-вот опустится на землю. Просыпающееся чувство голода напомнило об ужине. Достав из рюкзака тонкую жестяную консерву, зацепив пальцем петушок, вскрыл ее крышку. Тонкий слой сала был скручен, и его бочки призывно смотрели на Генку.

Зацепив его пальцем, Дашко откусил небольшой кусочек. Сало было малосольным и вкусным. Медленно пережевывая его, Геннадий нащупал в рюкзаке брикет с сухарями. Они были из ржаного хлеба. Взяв один из них, разломил и маленький кусочек отправил в рот. Сосать его вместе с салом было одно удовольствие.

Наевшись и вылив с консервы остатки сока себе в рот, начал размышлять, куда ее деть. Не класть же назад ее в рюкзак, второпях и порезаться можно. Поэтом положил ее в самый конец своей мини-пещерки.

Ночь была неспокойной. Желание по-маленькому сходить, решил терпеливо донести до рассвета. Первая причина в таком решении связана с гранатами, лежащими слева от него в два рядка. И не столько от испуга, что нарушит их расположение, как то, что может нечаянно их столкнуть и они полетят вниз.

А второе, под себя же не сходишь, этого только еще не хватало.

С этими мыслями и усыпал, прячась от горного холодного воздуха в теплое покрывало спальника.

Сон с легкостью подхватывал его сознание и уносил с собою в другие миры, но через некоторое время сознание выбивалось из его чар и напоминало своему хозяину о том, где находится. И сколько ни пытался Геннадий себя остановить от желания сходить в туалет, но не мог этого сделать, и тут же просыпался. В висках молотил молот, давление повышалось до такой степени, что заболела голова.

Геннадий аккуратно вылез из своего спального скафандра и полез внутрь мини-пещерки. Выемка, где покоилась консервная банка, имела углубление, а значит, моча задержится там и не польется на него и его спальный мешок. Это успокаивало. А запах, так со временем выветрится. На часах почти два утра, до рассвета полтора часа. Нужно выспаться.

Разлитое по воздуху черное кофе, начало оседать, делая его более прозрачным. За ним стали появляться и темные очертания скалы, расположенной с той стороны ущелья.

Очень не хотелось вылезать из теплого спального мешка, и самое опасное, что это пыталась доказать ему и мысль, будто его участие в этой операции ненужно. Просто отправили парня на задание, чтобы приучался к будущей службе в стрелковом взводе.

Шорох, раздавшийся где-то рядом, заставил Дашкова замереть. Прислушивался, и в мгновение на крик дневального «Рота, подъем!», он был готов выскочить с кровати и бежать в коридор на построение. Только бы кто-то из дембелей не увидел, что он лежит в кровати уже одетый.

И вдруг он расслышал чье-то дыхание с легким покашливанием, приближающее к нему. Он знал, кто это, младший сержант Иваков, тот, на чью голову он несколько месяцев назад натянул свою панаму до ушей…

«Сегодня я тебя буду медленно убивать, – прошептал Иваков, – как змея мышь! Хе-хе-хе».

Геннадий дернул головой и, открыв глаза, осмотрелся по сторонам. Было уже светло. Очертания горы в легком покрывале облака хорошо просматривалось. И создается такое впечатление, что облако – это всего лишь мыльная тряпка, которой хозяйка вытирает начисто намыленное окно, и воздух становится умытым до прозрачности. А мыло растворяется в нем и скатывается каплями вниз.

«Еклмн! – выругался про себя Дашков и, вылезая из спального мешка, глянув на часы, еще больше заволновался – 06.37. – Проспал!»

Уложив винтовку между лимонками и сняв с прицела крышку, двинув ее вправо, чуть не сбил дальнюю от себя гранату. Но, к счастью, она не покатилась вниз, но щелчок железа об ее выпуклые ребра был громким.

Засунув гранаты в рюкзак, припал правым глазом к окуляру прицела и стал осматривать скалу. То, что он принял за выступ, оказался прав. Поднявшееся над скалой солнце давало ему возможность просчитать приблизительно даже его ширину, метров около десяти – двадцати, местами и шире. А длина около пятидесяти. И представляет оно собой не ровную поляну, а нагроможденную невысокими каменными выступами, что дает возможность там сделать засаду.

«Хотя, сверху-то все просматривается», – изменил свое мнение Геннадий и, приподняв ствол винтовки, стал искать спускающихся к этому месту людей. То, что они еще не прошли ниже этого выступа, верилось, так как скала достаточно высокая, вертикальная, и спуститься по ней, как по перилам, не удастся. Не думается, что они начали это с рассвета.

И нашел их. Ребята, как муравьи, спускались прямо над этим местом. Их выцветшие до белизны комбинезоны хорошо просматривались на еще темном фоне скалы. Вторая группа была значительно выше их.