Старший лейтенант Баталов не стал запирать танком дорогу, тянущуюся по ущелью со стороны Пакистана. Там, невдалеке, стояли полевыми лагерями две воинские части – советская и афганская, так что душманы навряд ли попытаются с той стороны провести хоть какую-то атаку. Будут как на ладони.

Да и под скалой опасно держать боевую технику. Душманам легко ее расстрелять из того же гранатомета. Поэтому он «отодвинул» танк от горы и от зеленки, поставив его рядом с кишлаком, вблизи от дома, в котором ожидаются проведение переговоров командира дивизии с Ахмад Шахом. Боевые машины пехоты расположил тоже вокруг этого дома, так, чтобы под их осмотром находились как дорога, так и пологий спуск со скалы, и река с поймой, и зеленая зона – дикий фруктовый сад. Основная часть личного состава заняла оборону здесь же, и несколько огневых точек спрятал в закрытых участках для осмотра из боевых машин пехоты.

Какую оценку он бы получил сейчас за такую расстановку своих сил у начальника по тактике кафедры военного училища, полковника Иванова, невольно задумался. Представил себя стоящим у ученической доски с прикрепленной картой. На ней указан кишлак, состоящий из десятка домов. С юго-восточной стороны его окружают скалы, с северо-запада – река с широкой сухой поймой с юго-запада и узкими полосами леса (зеленки), вернее, дикого сада из шелковицы, сливы, абрикос, по берегу реки Панджшер.

Этот человек прошел всю Великую Отечественную войну, от «зеленого» командира взвода, до начальника штаба полка. Он с легкостью расщелкивал, как семечки, планы обороны командиров взводов, рот и батальонов, в роли которых были курсанты. Вот и сейчас он смотрит на старшего лейтенанта Баталова и качает головой: «А если…»

Но, задумавшись, через минуту все же задал вопрос, показывая на восточную часть кишлака, спрашивая: «Здесь небольшое ущелье. Вы учли, что душманы могут воспользоваться им?»

«Так точно, – подошел с указкой к карте старший лейтенант Баталов. – С одной стороны здесь, на вершинах, расположены несколько групп третьего батальона. Их силами был захвачен склад душманов с оружием и уничтожена его охрана. По договору с полевым командиром Масудом, у выхода из ущелья находится его охрана в количестве тридцати – сорока человек. И несколько групп в зеленой зоне со стороны северной части ущелья Панджшер. На встречу с командованием советской дивизии он придет под охраной небольшой группы своих моджахедов».

«Хм, – покачал головой преподаватель, – ваш командир уверен в том, что эта встреча произойдет спокойно? Не уверен? Неужели Ахмад Шах считает здесь себя полнокровным хозяином? Неужели на него не ведется охоты со стороны других полевых командиров, афганских партий?»

И отметив растерянность Баталова, взяв со стола указку, обвел ею участок разрушенных домов, расположенных у зеленки, тянущейся вдоль скалы в сторону северной части ущелья Панджшер, и остановил ее кончик на горной части:

«Здесь, судя по пологому скату скалы, можно расположить минометы, ДШК, снайперов, которые, не ввязываясь в бой, уничтожат Ахмад Шаха с командиром вашей дивизии. Или кого-то из них. Расстояние около километра, не больше. И обзор точки, где будет происходить встреча, очень хороший, – сказав это начальник кафедры вопросительно посмотрел на старшего лейтенанта Баталова и продолжил: – Вы не подумали о такой возможности? Или вы мне не все доложили? – пробежал пальцами по столу преподаватель. – На этом склоне расположена какая-то группа советских или афганских войск?»

«Виноват! Не учел», – с трудом глотая слюну, ответил ему старший лейтенант и через бинокль начал внимательно осматривать ту сторону скалы.

То, что Виктор Баталов иногда «обращался за помощью» к своим преподавателям военного училища, вошло в привычку. Умение критически подходить к решениям, которые ему на боевых действиях приходилось принимать в экстренном порядке, только помогало. А метод, который использовал, считал самым подходящим.

Единственное, что не позволяло внимательно осмотреть то место, низкая кратность бинокля. Иногда для этого он использовал прицел снайперской винтовки, держа рядом с собою Геннадия Дашкова. Но сейчас его рядом с ним нет и больше не будет. Парня перевели в снайперский взвод. Можно, конечно, было его отстоять, но! Если бы не было этого «но», имя которому Иваков. Ситуация в отношениях между салагой и дембелем очень накалилась во взводе, у младшего сержанта «крыша поехала», думает, что Дашков ищет момент убить его. Да уж…

– Товарищ старший лейтенант, слышали? – подбежал к нему механик-водитель Охромеев.

– Что слышал? – повернулся к нему Баталов.

– Хлопок. Вот еще один, кажется, там, – солдат махнул рукой в сторону скалы, о которой ему только что «задавал» вопрос преподаватель – полковник Иванов.

– Нет, оттуда выстрелы были, товарищ старший лейтенант, – покачал головой гранатометчик Сидорцев. – О-па, так по нам стреляют! – И, пригнувшись, прячась за броню машины, показал рукой в сторону соседнего ханА (дома). Вон пыль поднялась на дувале, прячьтесь!

Это дом был в метрах тридцати от них. Старший лейтенант, невольно присев, стал искать ту поднятую пыль на заборе, о которой говорил Сидорцев. И чуть не матернулся, увидев в том месте появившуюся голову пулеметчика ефрейтора Серегина.

– Боец! – крикнул он. – Что там забыл?

– Так, товарищ старший лейтенант, на доме крыша не выдержит меня, а дувал здесь широкий, метра полтора. Да и повыше он, чем ханА.

– Так ты стучал?

– Так точно, товарищ старший лейтенант. Штык-ножом вычищаю место, палки торчат, в живот упираются.

– А ну-ка еще пару раз так же сильно ударь ножом! – крикнул ему Сидорцев. – Сверим, от тебя этот шум был.

Пулеметчик сделал несколько ударов ножом по глинистому забору.

– Вроде бы он, – посмотрел на старшего лейтенанта Сидорцев.

– Похоже, – кивнул головой Охромеев.

– Все правильно сделали, что предупредили, – похвалил механика-водителя и гранатометчика Баталов. И снова посмотрел в сторону пулеметчика. Ефрейтора на дувале не было видно и крикнул: – Серегин, ефрейтор, где ты там?

– Так все здесь я, товарищ старший лейтенант, – поднял тот голову. – Обзор у меня хороший, на все триста шестьдесят градусов. Здесь выемка в дувале, вот и не видно вам меня.

– Ничего себе. Может, и мы туда полезем? – спросил кто-то из солдат.

Но Баталов на этот вопрос не обратил внимания, а посмотрел на зеленку, в сторону, которую только что «обсуждал» со своим мнимым преподавателем полковником Ивановым.

Вроде бы ветки скрывали обзор той высоты и, направившись в сторону дувала, на котором организовал себе огневую точку пулеметчик.

– Миша? – окликнул он ефрейтора. – Как к тебе можно забраться?

– А смотрите прямо себе под ноги, товарищ старший лейтенант. Левее, левее, ага, под кустарником яма, видите?

Виктор Баталов от удивления присвистнул.

– А чего молчал, что здесь подземный проход? – спросил он у ефрейтора.

– Это разве подземный проход. Всего лишь дыра в заборе. Она была соломой прикрыта. Наступил ее на свою голову и провалился. Хорошо неглубокая, – говорит Серегин, – только ойкнул с испугу. Смотрю, во дворе никого, в доме – тоже, колодец пустой, неглубокий. Здесь лесенка есть, по ней и забрался, сначала на крышу, а на ней ветки тонкие, чуть не провалился внутрь дома. Идите сюда, товарищ старший лейтенант, все покажу вам.

Виктор спрыгнул в яму, пробрался на коленях через забор и вылез наружу. Во дворе земля была покрыта мелким гравием, из скальной породы. У края стены сделаны кормушки для животных – овец, коров, только не из досок, а из глины. По раскиданным по двору окатышам навоза догадаться нетрудно, здесь держат овец.

– Вот справа лестница, поднимайтесь сюда, – окликнул старшего лейтенанта сверху ефрейтор Серегин.

Лестница была сделана из толстых веток, в диаметре сорока – пятидесяти миллиметров, местами, потрескавшимися от сухости. Дерево чистое от коры, блестит в лучах солнца, поперечные ветки, по которым поднимался, в два раза тоньше. Но вес Виктора держат.