Порой Селестине казалось, что она плывёт по течению, без всякой цели и привязанностей, и единственное, за что ей можно держаться, – это её сестра.

Виктория-Стич доела последний кусочек и отодвинула тарелку.

– Чем займёшься сегодня? – спросила она.

– Хочу сходить в «Лунный лёд», – сказала Селестина. – Помнишь, где подают снежное мороженое. Не хочешь пойти со мной?

– Возможно, – кивнула Виктория-Стич, и Селестина даже моргнула от удивления. Её антенны радостно зажужжали, рассыпав фонтанчик золотых искр.

– Очень у них вкусное то, с тёмным шоколадом и малиной, – сказала Виктория-Стич. – Может, сходим вдвоём, только ты и я?

– О… – Селестина замялась, сглотнув, и её щёки вспыхнули. – Понимаешь… я уже пообещала Тишке и Твиле…

– Ладно, не важно, – перебила её Виктория-Стич. – Сходим как-нибудь в другой раз.

– Но мне бы очень хотелось, чтобы ты пошла, – сказала Селестина. – Мы и так уже последнее время почти ничего не делаем вместе.

– Ну, если они тоже там будут, это уже не то, – сказала Виктория-Стич. – Ничего страшного. Всё равно у меня сегодня дела.

– Какие? – спросила Селестина.

– Секретные, – ответила Виктория-Стич.

После обеда, отправив свои письма с заявками, Селестина направилась в «Лунный лёд», по дороге встретившись в центре Бурьянного округа с Тишкой и Твилой. Они вместе долго стояли перед витриной с мороженым всех цветов радуги, которое охлаждалось заморозными чарами, и Селестина подумала, что выбирать мороженое и предвкушать удовольствие от него даже приятнее, чем есть. В конце концов она выбрала себе ореховое, Тишка – «гоблинские слёзки», а Твила – малиновое, присыпанное мармеладными самоцветиками. Торжественно неся перед собой вазочки с высокой горкой мороженого, они уселись за один из тонконогих столиков на веранде.

– Мы с Руби вчера вечером заключили договор! – объявила Тишка, слизывая кончиком языка верхушку мороженого.

– Какой ещё договор? – удивилась Твила.

– Что мы отправимся изучать человеческий мир вместе! – радостно сообщила Тишка. – Наконец-то я нашла ещё кого-то, кто не меньше меня мечтает увидеть морской прибой, и залитые приливом скалы, и солёную морскую пену…

– Даже думать не хочу, что ты правда туда отправишься! – воскликнула Твила.

– Да не волнуйся! – отмахнулась Тишка. – Висклинги-разведчики постоянно выбираются в мир людей и всегда возвращаются обратно. Уж я постараюсь, чтобы со мной ничего не случилось – буду держаться подальше и от людей, и от животных. И привезу тебе оттуда морскую ракушку! Перламутровую – помнишь, мы видели такую в Висклингском музее мира людей.

Твила улыбнулась. Селестина знала, как она мечтает о такой ракушке.

– Да и в любом случае это будет ещё не скоро, – продолжала Тишка. – Сначала надо пройти обучение. Никому не разрешают покидать лес без значка исследователя. Давайте поговорим о чём-нибудь другом. – Она повернулась к Селестине. – Как там дела у Виктории-Стич?

– Да как обычно, – пожала плечами Селестина. – То есть… в основном. Вообще-то… – Она замялась. – Даже не знаю. Иногда мне кажется, что с ней что-то происходит. Она стала ещё более скрытной, чем раньше, а сегодня ночью… – Она снова заколебалась, заметив, как вспыхнули любопытством глаза Тишки и Твилы.

– Ну? – поторопила её Тишка.

– Она вернулась домой даже позже, чем я. А вы же помните, как мы засиделись! От неё пахло дымом, а когда я спросила, где она была, она ничего толком не ответила.

– Странно, – сказала Твила. – Она же обычно никуда не ходит, верно?

– Верно, – подтвердила Селестина. – И вообще она стала какая-то беспокойная. И всё время о чём-то думает. Антенны у неё так и искрят.

– Слушай, может, она опять отправится туда, где вчера задержалась! – возбуждённо сказала Тишка. – И тогда мы сможем за ней проследить! Будем действовать как сыщики.

– Что?! – возмутилась Селестина. – Нет! – Сердце её сжалось в комок при мысли, как разозлится Виктория-Стич, если узнает, что за ней кто-то подглядывал.

– Ты пойми, это для её же безопасности, – возразила Тишка. – Мы обязаны убедиться, что она не ввязалась во что-нибудь опасное.

– Нет, – твёрдо повторила Селестина. – Если она узнает – она ужасно разозлится. Поэтому следить за ней мы не будем. Ни за что.

Но тем же вечером, уже готовясь ко сну, Селестина всё же то и дело выглядывала в окно, чтобы увидеть, не собирается ли Виктория-Стич опять куда-нибудь уйти. И в конце концов, уже решив отправиться в постель, она заметила внизу какое-то движение. В сумраке мелькнула неясная фигурка с тёмно-розовым цветком в руках. Фигурка быстро взмыла в небо, оставляя за собой шипящий шлейф из малиновых искр. Наблюдая за ней, Селестина чувствовала, как сжимается сердце. Когда это у Виктории-Стич появилось столько секретов? Ведь раньше они делились друг с другом всем на свете, и каждая всегда знала, о чём думает другая. Теперь же они почти перестали разговаривать о чём-то важном. Она сморгнула слезинку, и тут в голове у неё словно зазвучал голос Тишки: «Проследи за ней!»

Селестина и сама не заметила, как так получилось, что она уже мчится сквозь ночь за Викторией-Стич, стараясь держаться как можно ближе к шелестящей листве деревьев, скрывая мерцающие следом за её цветком лютика золотистые искорки. Сердце её колотилось как никогда, а антенны так и светились от её собственной отчаянной смелости. Держась как можно дальше позади, чтобы сестра её не заметила, она зачарованно следила за её полётом высоко-высоко в усыпанном звёздами небе и развевающейся за её спиной прозрачной мерцающей мантией, чуть отливающей розовым в свете малиново-красной луны.

А Виктория-Стич всё летела и летела – так долго, что Селестина уже почувствовала себя неуютно. Стебель её лютика давил ей на ноги, но ещё больше её беспокоило, что они, похоже, давно оставили позади ярко освещённые жилые области Висклингского леса и продолжали мчаться на север, где лес был куда темнее и пустыннее. Селестина ещё никогда не забиралась так далеко от дома, и ей здесь не нравилось. От сумрачной густой чащи внизу веяло чем-то недобрым – казалось, тёмные деревья даже шелестят здесь как-то зловеще. Она уже почти решила повернуть назад, но что-то заставляло её продолжать слежку. А вдруг сестре действительно угрожает опасность? Что, если ей понадобится помощь? И Селестина, дрожа, всё летела вперёд, не спуская глаз с Виктории-Стич, тёмный силуэт которой виднелся среди разноцветных звёзд – розовых, оранжевых, синих и зелёных, фиолетовых, бирюзовых и золотых.

Когда же Селестина убедилась, что они достигли самой что ни на есть мрачной и жуткой части леса, Виктория-Стич замедлила свой полёт и внезапно круто нырнула вниз, в лесной полог. Селестина последовала за ней, стараясь лететь помедленнее, чтобы её цветок рассыпал как можно меньше искр. Спустившись в кроны, она приземлилась на какой-то корявый сучок среди листвы и осмотрелась.

Далеко внизу, на мшистой полянке, среди чуть расступившихся тощих деревьев горел костёр, взметая зелёные и пурпурные языки пламени. Возле него Селестина заметила девочку с длинными чёрно-белыми волосами, а чуть в стороне – странный домик на колёсах, похожий на фургончик. Виктория-Стич тоже была здесь. Она направлялась прямо к девочке, приветственно помахивая рукой и широко улыбаясь, чего за ней обычно не водилось. Подойдя к девочке, она села рядом с ней, и Селестина сама поразилась внезапно охватившему её чувству ревности. Неужели Виктория-Стич завела себе друга? Но кто она такая, эта девочка? Для висклингов было очень необычно жить вот так, в одиночку в глухом лесу, как отшельнику. Селестина подалась вперёд, надеясь услышать, что говорит девочка, но до неё было слишком далеко. А подобраться ближе Селестина не смела, опасаясь, что её заметят. Кроме того, она даже не была уверена, что ей так уж хочется знать, о чём они говорят. В горле у неё набух комок, глаза щипало от слёз. Что ж, всё ясно: никакая опасность Виктории-Стич не грозит. У неё всего лишь наконец-то появился друг.