– Тебе нравится эта сказка, правда?

Маргарет замирает, услышав голос Джейме Харрингтона. Оборачивается и видит, что он возвышается над ней, опираясь локтем на спинку ее стула. Как всегда, выглядит он блистательно в отлично сшитом синем костюме и шляпе-котелке. Купленная на отцовские деньги одежда ему идет. Его рыжевато-светлые волосы приглажены гелем и похожи на блестящий шлем, глаза имеют прозрачный голубой оттенок волны, просвеченной солнцем. Ангельскую красоту розовощекого лица, однако, портит жестокая усмешка.

– С чего ты взял? – спрашивает она.

– Не прикидывайся, – знакомая праведная ненависть вспыхивает в его глазах. – Я знаю, ваш извращенный бог гордится сотворением мира. Во всяком случае, понятно, почему ты и тебе подобные настолько меркантильны.

В ней пробуждается гнев, но в искусстве безразличия она упражнялась слишком долго, чтобы раздражаться на слова Джейме. Он ненавидит ее уже много лет. Когда-то она верила, что эта ненависть вызвана какой-то конкретной и мелкой причиной. То ли дело в том, что она укусила его за то, что он наступил Бедокуру на хвост, когда они были детьми, то ли в том, что ее периоды молчания кажутся ему странными. Но теперь ей ясно, в чем дело. Она виновна, и преступление ее заключается в том, что ее отец – ю’адир.

Порывшись в самой глубине памяти, она может вызвать оттуда примерный рисунок напевной мелодии, привкус горьких трав и яблочного чатни, простые объяснения священных текстов, написанных языком, читать на котором она никогда не сможет. Трудно понять, достаточную ли долю ее существа составляют эти фрагменты, чтобы дать ей право оскорбляться в ответ на колкости Джейме. Но почти полная неосведомленность об отцовской вере ничего не значит для таких людей как Джейме; значение имеет лишь то, что ее кровь «опоганена». Новый Альбион не изгоняет своих ю’адир и не стремится вырезать их, как делают за морем, однако Уикдон осложняет их жизнь худшим способом из возможных в рамках закона.

– Знаешь, а ведь я увидел его первым, – продолжает Джейме. – Две ночи назад я видел, как он губил наши поля.

Если это и вправду было две ночи назад, тогда первой его увидела она – и осталась целой и невредимой. Джейме никак не может знать об этом, но она все равно спешит сделать безучастное выражение лица. Три года назад в Бардовере, городке милях в пятидесяти к северу отсюда, охота выдалась особенно кровопролитной. За пять недель пребывания в его окрестностях хала уничтожил чуть ли не все, что вырастили местные фермеры, пощадив лишь один сад, принадлежащий семье ю’адир. Последнее, что она о них слышала, – что теперь усадьба пустует.

– Чего тебе надо, Джейме?

– Да я-то просто поддерживаю разговор. Вопрос в другом: чего надо тебе? Если ты выбралась из своей норы.

– Послушать речи перед открытием, как и всем остальным.

– Привет, мисс Уэлти… я не помешал?

Нарочито беспечно Уэстон прислоняется к стойке. Он опять в этом своем старом тренчкоте. Ткань выцвела и обтрепалась, старательная штопка продлила ему жизнь, хотя милосерднее было бы прекратить ее. Мало того, Уэстон носит его, накинув на плечи, как плащ. Раздражение, которое он вызывает у нее, не поддается разумному объяснению. Выглядит он нелепо.

К открытому окну он стоит так близко, что легкий ветерок ерошит его буйную шевелюру, с волос срываются золотистые от солнца капли. Его серьезное лицо для Маргарет непроницаемо, но пока он смотрит на нее из-под ресниц, она впервые замечает редкий оттенок его карих глаз, такой же темный и насыщенный, как земля после дождей. Сердце откликается на эти мысли, пропуская положенный удар.

– Мистер Уинтерс, – говорит она, – вижу, вы здесь прекрасно освоились.

– А как же. Народ здесь душевный, – он поднимает бутылку вина в ее сторону, словно собираясь чокнуться с ней. Маргарет даже гадать не намерена, откуда у него эта бутылка. – Вы не представите меня своему другу?

Вопрос звучит довольно любезно, но холодный блеск глаз явно указывает на его невысказанный смысл: этот тип вас беспокоит? Ну разумеется, у него ведь комплекс героя. Маргарет раздумывает, не промолчать ли, просто в отместку за его непрошеное вмешательство, но прямо-таки чувствует исходящее от Джейме злорадное ликование. Кто она такая, чтобы мешать им вцепиться друг другу в глотки? Она нехотя роняет:

– Это Джейме Харрингтон.

Уэстон протягивает ему руку.

– Уэстон Уинтерс.

Джейме надменно и свысока взирает на Уэстона, с напряженной улыбкой прячет руку в карман.

– Минутку, – говорит Джейме. – Кажется, я понял, что здесь происходит. Вы, случаем, не участвуете в охоте вдвоем?

– Что?..

– А если и да, то что? – перебивает Маргарет.

Уэстон уставился на нее, разинув рот. Маргарет понимает, что терять самообладание вот так по меньшей мере неразумно, но резким взглядом велит ему молчать.

Лицо Джейме становится пятнистым от гнева.

– Тогда я бы сказал, что не тебе соваться в такие дела, и вдобавок это опасно. А у тебя только старое ружье да старая гончая. Тебя разорвут на куски.

Ее так и подмывает бросить ему вызов, но, несмотря на соблазн, Маргарет заставляет себя сдержаться. Что толку препираться с ним сейчас? Зачем становиться мишенью для насмешек?

– Спасибо за заботу.

Наградой ей становится разочарование на лице Джейме. В этой игре ему никогда не победить ее.

Но тут Уэстон подавляет смешок. Однако ему не удается согнать с лица высокомерную усмешку и смягчить снисходительные нотки в голосе.

– Как будто у тебя больше шансов. Что, так боишься, что готов запугивать ее, лишь бы она отказалась от участия?

Маргарет готова его убить. Неужели промолчать не мог?

Опасный блеск в глазах Джейме становится ярче, но прежде чем он успевает огрызнуться, тишину рассекает голос миссис Рефорд:

– На протяжении жизни целых поколений тот самый хала губил наши поля. Резал наш скот. Убивал наших супругов и детей. Со смертью хала завершится целая эпоха. Один из вас может стать последним героем человечества – и первым в Новом Альбионе, – кто убьет мифическое чудовище.

Последнее слово зловеще повисает в воздухе, а потом ее лицо озаряет улыбка.

– И конечно, он до конца своих дней будет почетным гостем здесь, в Уикдоне. Не говоря уже о денежном призе – в этом году, благодаря нашим щедрым спонсорам, он составит семьдесят пять долларов, – а также о самом хала. Нам выпала честь принимать у себя сто сорок седьмую Полулунную Охоту. Через две недели, считая от сегодняшнего дня, открывается запись участников, а потом начнется главное веселье. Благодарю всех. Приятного вам пребывания!

Под возобновившийся гул голосов и журчание пива из кранов Джейме наклоняется так, что Маргарет ощущает ухом его горячее дыхание.

– Слышишь? Героем.

Она прекрасно понимает скрытый смысл его слов – не тебе с твоей наследственностью претендовать на этот титул. Истинные новоальбионские герои – приверженцы катаризма, обладатели идеальных родословных, ведущие свой род от первых колонистов и отделенные от них всего несколькими поколениями. Эта охота – не для девчонки, которая к тому же наполовину ю’адир. А для него, Джейме.

Он выпрямляется во весь свой внушительный рост.

– А что до тебя, Уинтерс, в этом городе мы обращаемся к людям уважительно, так что, если не хочешь неприятностей, следи за языком.

С этими словами он круто поворачивается и исчезает в толпе. Маргарет испускает прерывистый вздох. Больше всего ей хочется выковырнуть этот гнев, засевший внутри у нее горящим угольком, и восстановить самообладание, стремительно утекающее прочь. А Джейме не прав. Ей не нужно ничего, кроме старого ружья и старого пса, чтобы обставить его. Она видела, как в тире его неряшливая техника стрельбы раз за разом становится все неряшливее из-за спиртного. Слишком уж он самодоволен, себе же во вред, и пора бы уже кому-нибудь сбить с него спесь. Ей следовало бы взять эту задачу на себя.

Но ей нельзя.