Он догнал её уже возле припаркованного на стоянке жёлтого Ауди ТТ, она рылась в сумочке, тщетно пытаясь найти ключи от машины.

– Нина, я прошу тебя, прекрати!

– А я ещё и не начинала, – огрызнулась Нина.

– Тебе нельзя в таком состоянии за руль.

– Да пошёл ты! – Она вытряхнула содержимое сумочки на мокрый после дождя капот. – О! Вот он!

Нина схватила ключ от машины и принялась сгребать вещи обратно в сумочку.

– Я тебя не пущу, – сказал Никита, встав у двери машины.

– Чо?

Она вытерла руки о платье и нажала на кнопку открывания дверей. Машина пикнула, моргнула фарами. Нина оттолкнула Никиту, распахнула дверь и упала внутрь.

– Нина, это безумие!

Никита схватил её за руку и попытался вытащить из машины. Нина брыкалась.

– Пусти! Пусти, я сказала! Да отцепись ты, козёл!

Она лягнула его под колено острым каблучком, отчего Никита взвыл и отшатнулся от машины. Нина показала ему язык и захлопнула дверь. Взревел мотор. Боковое окно опустилось.

– Чао! – бросила Нина.

Взвизгнув покрышками, Ауди ТТ сорвался с места. Из открытого окна высунулась элегантная ручка, увешанная браслетами, и показала ему поднятый кверху средний палец.

– Чёрт! – выругался Никита, глядя ей вслед.

Улица расступалась перед ней, давая дорогу несущемуся по ночному городу жёлтому Ауди. Нина гнала машину, не обращая внимания ни на дорожные знаки, ни на сигналы светофора. Точнее, она их просто не замечала. Мозг, уставший от дневных хлопот, перешёл в режим гибернации и отдыхал, тело действовало в режиме автопилота. В салоне автомобиля тяжёлый рок норовил порвать своими децибелами все шесть акустических колонок. Время замерло. И вдруг… Яркий свет фар выхватил из темноты сгорбленную серую фигуру. Она возникла всего на какую-то долю секунды. Автопилот отдал нужную команду мозгу, и тот, выходя из режима сна, успел послать сигнал к ноге, чтобы она перепрыгнула с педали газа на тормоз, прежде чем глухой удар окончательно заставил Нину очнуться.

Она с трудом выбралась из машины, слегка покачиваясь и вздрагивая, подошла к лежащему на мокром асфальте телу. С каждым шагом хмель слетал с неё большими порциями, и когда Нина склонилась над сбитой девушкой, она уже была совершенно трезва. Её колотила дрожь, ноги подкашивались, голова кружилась. Но теперь это было уже не опьянение – Нина была страшно напугана.

– Эй! Ты живая? – чужим сиплым голосом выдавила она из себя и огляделась. – Блин!

Вокруг не было никого: ни людей, ни машин. Улица была совершенно пуста.

– Блин! Блин! Блин! – повторяла Нина, топая каблучком по сырому асфальту.

Наконец она взяла себя в руки, подошла к телу и, схватив его под мышки, поволокла к машине. Открыв пассажирскую дверь, Нина, кряхтя и охая, приподняла бездыханную девушку и затолкала внутрь. Снова огляделась. Никого. Нина поспешила захлопнуть дверь и сама села в машину. Наклонилась к девушке – вроде дышит. Значит, ещё живая. Куда её везти? В больницу? Но ведь там начнут задавать вопросы: кто она, что случилось? Ментов вызовут. А те к ней, к Нине, приставать начнут, машину станут осматривать… Нину словно током ударило. Она выскочила из машины и, забежав спереди, присела на корточки.

Никаких вмятин на капоте не было, и даже решётка радиатора не треснула, только прикрученный к ней госномер немного погнулся. Видимо, удар всё-таки был не такой сильный. И всё же Нину охватила паника.

Решение созрело быстро. Она снова села за руль, бросила взгляд на неподвижно лежавшую рядом девушку и завела машину. Ауди ТТ рванул с места и скрылся за поворотом. На дороге снова было пусто, только два зелёных тапочка одиноко лежали на мокром асфальте, подсвеченные бледным светом уличных фонарей.

В просторной комнате на большой кровати с резным изголовьем лежала девушка, наполовину укрытая тонким пледом с изображением леопарда. На ней был серый рабочий халат. Лицо и руки покрыты ссадинами и синяками, тёмные спутанные волосы разметались по подушке. Девушка была без сознания.

Рядом на стуле сидел Эраст Германович Штольц, импозантный седовласый доктор в чёрном костюме-тройке и роговых очках, словно сошедший со страниц романа девятнадцатого века. Картину дополнял тёмно-коричневый кожаный саквояж, который стоял на тумбочке рядом. Доктор держал запястье лежавшей на кровати девушки и внимательно смотрел на раскрытые антикварные часы с цепочкой, которые держал в другой руке. За спиной у него топталась взволнованная Нина.

Наконец Штольц спрятал часы в карман и, склонившись над девушкой, приподнял ей веко. Затем осторожно повернул голову, слегка раздвинул слившиеся волосы. Под волосами, чуть сбоку от затылка, виднелась рана, покрытая запёкшейся кровью.

– М-да, – сказал он и, выпрямившись, обратился к Нине: – Нужно отвезти её в больницу.

– Ой! Нет-нет-нет! – воскликнула Нина. – В больницу нельзя.

– Почему?

– Эраст Германович, пожалуйста! Есть причины.

– Но у неё травма головы. Нужно провести обследование.

– Ой, да какая там травма! – Нина небрежно махнула рукой. – Так, слегка затылком приложилась.

– Послушайте, Нина, с этим не шутят.

– Да какие шутки! Вы скажите, что делать, я всё сделаю. Только не надо в больницу.

– Ну, смотрите, – сказал, вставая, Штольц, – под вашу ответственность.

– Конечно! – с готовностью согласилась Нина.

Штольц достал из саквояжа какие-то пузырьки, упаковку ватных тампонов, салфетки, бинт, шприц и ампулу. Затем приподнял голову девушки, обработал антисептиком и наложил круговую повязку. После этого так же обработал ссадины на ногах и на руках и забинтовал разбитый локоть. Нина, стоя в стороне, наблюдала за его манипуляциями со смесью страха и любопытства.

– А теперь уколем, – сказал Штольц.

Он приготовил инъекцию и, оголив плечо девушки, сделал ей укол. Потом достал пузырёк с таблетками.

– Пусть примет, когда придёт в себя.

– Угу, – буркнула Нина.

– Одну таблетку, – уточнил доктор и закрыл саквояж.

– Понятно.

– А потом по одной во время еды. Три раза в день, в течение недели.

– Угу.

Пропустив вперёд доктора, Нина вышла из комнаты, на ходу погасив свет. Комната погрузилась в полумрак – на тумбочке оставался гореть круглый матовый ночник.

Пройдя по коридору и балкону бельэтажа, они спустились по широкой лестнице в просторную гостиную. У входной двери Штольц снял с вешалки шляпу и аккуратно, словно примеряясь или боясь повредить причёску, водрузил её на голову. Нина, сложив руки на груди, смотрела в сторону.

– Ну что ж, пусть больная отдыхает, – сказал доктор. – И не забудьте: по одной таблетке во время еды.

– Я помню, – нехотя отозвалась Нина.

– Вам, кстати, тоже не мешает отдохнуть. Всего хорошего.

– Угу.

Штольц открыл входную дверь и отшатнулся, едва не столкнувшись с высоким статным мужчиной в тёмно-синем деловом костюме. Мужчина держал в руке ключ и удивлённо смотрел на доктора.

– Добрый вечер, – буркнул Штольц. – И всего хорошего.

– Эраст Германович? – удивлённо проговорил мужчина.

– Он самый, собственной персоной, – ответил тот и вышел из дома.

– А что, собственно…

– Олег, я тебе сама всё объясню, – схватив мужчину за руку, воскликнула Нина. – До свидания, Эраст Германович.

И она поспешно закрыла за Штольцем дверь.

– Да уж, пожалуйста, объясни, – попросил Олег.

– А ты уже вернулся?

– Ну, я же сказал, что вернусь ночью.

– Значит, ты там не остался?

– Где там?

– Ну, в этом, куда ты там…

– Так, я что-то не пойму. Что произошло? И что здесь делал Штольц? Посреди ночи?

Нине ничего не оставалось, как отвести его в гостевую спальню на втором этаже. Олег заглянул в комнату и некоторое время растерянно смотрел на девушку с перевязанными головой и рукой, без чувств лежавшую на кровати.

Наконец, закрыв дверь, он повернулся к Нине и спросил:

– Кто это?

– Понятия не имею, – картинно разведя руками, ответила Нина.